Суннатулла Анарбаев - Серебряный блеск Лысой горы
— Да, с тех пор мы не виделись.
— Живем в одном кишлаке, а не видим друг друга по целым неделям...
— У вас, кажется, много работы. Вам некогда…
Шербек почувствовал укор в ее голосе.
— Да, верно, работы было много. В Кайнаре косили траву. А сейчас ремонтируем зимние стоянки для овец. Но я ни на минуту не забывал вас. Даже приходил к вам домой. Два-три раза приходил сюда. И все никак не могу поймать вас...
— Нигора! Нигора! — послышалось из окна больницы.
— Иду!
— Идите скорей, больной плохо.
— Наверное, я от вас прячусь, — сказала Нигора, улыбаясь. — Да, вам принести пирамидон?
— Спасибо, уже прошло.
— Я должна идти, не обижайтесь на меня... — сказала она извиняющимся тоном.
С уходом Нигоры как будто стало еще темнее. Тишина... Все спят. Не спят только больная, сидящая около нее Нигора и Шербек.
Глава шестая
В конце августа Суванджан приехал в лесопитомник и направился прямо в дом Джанизака, держа в руках четырех убитых им жирных куропаток. Комната была пуста, дверь открыта настежь. В нерешительности Суванджан остановился на пороге. Вдруг послышался голос Айсулу:
— Ты хочешь быть подпоркой в дверях?
Суванджан вздрогнул от неожиданности и обернулся, но при этом ударился головой о косяк. Айсулу заливисто расхохоталась, и столько безотчетной радости было на ее смуглом лице, что Суванджан не смог рассердиться, но для виду обиженно буркнул:
— Кто умирает, а кто смеется!
— А что мне плакать, что ли? Ну-ка, покажи, каким местом стукнулся?
Айсулу обхватила голову Суванджана, погладила больное место.
— Ах ты, ребеночек! Теперь перестало болеть?
Суванджан внезапно обнял девушку и стал целовать, приговаривая:
— Вот тебе, вот тебе! Я покажу, какой я ребенок!
Айсулу, наконец, вырвалась из его объятий и подбежала к зеркалу.
— Ой, что ты наделал! Посмотри на мои щеки! Как я теперь покажусь деду?
Во дворе послышался кашель Джанизака. Айсулу отскочила от Суванджана и села на подоконник.
Когда Джанизак вошел в комнату, Суванджан, растерянный, стоял посередине, Айсулу, отвернувшись, глядела в окно.
— А, это ты? Ну, здравствуй! Как поживаешь? Вы поссорились, что ли?
— Нет, вот ваша дочь... — Взгляд Суванджана упал на принесенных им куропаток, которые лежали на полу. Он поднял их и продолжал: — Отец сказал мне: «Отнеси куропаток Джанизаку, он обменяет их на порох у агронома». А она думала, что я принес куропаток ей и обиделась. На, бери одну!
Взгляд Айсулу не предвещал ничего хорошего. «Ну и мастер ты врать!» — говорили ее глаза.
— Не надо! Обойдусь, — отрезала она.
Джанизак, взяв из рук Суванджана куропаток, прикинул, сколько они весят, и вышел из комнаты, бросив Суванджану:
— Посиди здесь.
Как только дед вышел, Айсулу спрыгнула с подоконника и в воинственной позе остановилась перед Суванджаном.
— Обманул старого человека!
Но тут же успокоилась и с любопытством спросила:
— А что ты будешь делать с порохом?
— Волков стрелять.
— Застрели для меня лисицу!
— Если стрелять, шкура испортится. Даже этого ты не знаешь?! Лисицу ловят капканом у норы.
— Тогда поймай для меня.
— А для чего тебе?
— Шапка износилась. Возьми меня на охоту! — стала просить Айсулу.
— Хорошо. Когда за тобой прийти?
— Когда хочешь.
— Ладно, я приду завтра вечером...
Джанизак вернулся с небольшим свертком.
— Вот тебе, — Джанизак отдал сверток Суванджану. — Здесь пятьсот граммов пороха и пятьсот граммов свинца. И пули для кабанов.
— Спасибо, утагасы.
— Передай привет отцу.
— Приезжайте к нам в гости! — крикнул на прощанье Суванджан.
На следующий день он пришел, как договорились, за Айсулу. Он был одет в тулуп, на плече висела винтовка. Айсулу уже ждала его. На ней было то же красное платье, на голове шаль, на ногах — сапоги. Посмотрев на нее, Суванджан сказал:
— Надо было одеться теплее.
— Не замерзну.
— Посмотрим.
— Да, чуть не забыл... Есть у вас кетмени?
— Есть.
— Принеси.
Айсулу побежала на бахчу и вернулась с кетменем в руках.
— Зачем зря таскать эту тяжесть?
— Если встретится медведь — стукнем его по голове кетменем.
Айсулу поверила.
Когда они подошли к тому месту, где сливаются речки Куксай и Тентаксай, последние красные лучи солнца начали исчезать. Воды было мало, каменистые берега и корни деревьев обнажались. Река монотонно шумела. Позади — плоскогорья, овраги и пещера — ее в народе называют «Пещерой девы» и о ней ходят разные легенды. Из пещеры вытекает хрустально чистый Холодный родник.
Подойдя к роднику, Суванджан снял тулуп и расстелил его. На тулуп он положил ружье. Потом лег сам и стал жадно пить родниковую воду. Айсулу тоже захотелось попробовать этой прозрачной воды. Она опустилась рядом на колени, но волосы упали на грудь и мешали ей, пришлось черпать воду горстями. Поднявшись, Айсулу огляделась вокруг и только теперь заметила, что наступает ночь.
— Где же мы будем ловить лисицу? — удивленно спросила она.
— Здесь.
— Но здесь ее нет.
— Она, наверно, ищет место, где ее ждет Айсулу, — пошутил Суванджан. — Пойдем! Дай мне кетмень!
Они прошли мимо зарослей кустарника и остановились.
— Когда мы пасли овец, я видел здесь нору лисицы, — сказал Суванджан, оглядываясь по сторонам.
Где-то невдалеке раздался шорох. Они осторожно двинулись в ту сторону, как вдруг Суванджан провалился ногой в какую-то яму.
— Что случилось? — Айсулу нагнулась над ним.
— Ничего, — сказал Суванджан, скрывая боль. — Нашли то, что искали. Нора здесь.
Суванджан, сидя, развязал мешок и достал капкан.
— Пружина из настоящей стали, — похвастался он. — Мастер сделал мне ее за одну шкурку. Сейчас попытаем твое счастье.
Айсулу благодарно улыбнулась.
Суванджан поставил капкан перед самой норкой так, чтобы лисица сразу же увидела кусок мяса, и замаскировал его ветками.
— Теперь поищем, нет ли другого выхода из норы, — озабоченно сказал Суванджан. — Может быть, она уже убежала другой дорогой, пока мы устанавливали здесь капкан?!
Они стали прощупывать руками и ногами заросли кустарника. Айсулу наткнулась ногой на что-то мягкое, это был холмик свежевырытой земли.
— Суван, иди сюда! — позвала девушка. — Это, наверно, другая нора?
Суван сунул руку в нору.
— Нет, кажется, это второй выход из той же норы.
Он заложил дыру камнями, засыпал землей и примял кетменем.
Суванджан работал так ловко и проворно, что Айсулу невольно залюбовалась им.
Они вернулись туда, где оставили тулуп и ружье. Темнота и холод надвигались со всех сторон. Айсулу прижалась к Суванджану, положив голову ему на грудь. Ей было холодно, но сознаться в этом она не хотела.
— Замерзла? — Суванджан положил руку на плечи Айсулу, прижал ее к себе.
Он чувствовал, как теплота ее тела вливается в него, впервые в жизни он ощутил томительное и сладостное волнение от близости Айсулу, стал жадно целовать девушку в губы, щеки, глаза. Айсулу пыталась сопротивляться, но, заражаясь его волнением, покорная, обессиленная, отдалась его ласкам. Как будто горный буран ворвался в его кровь и буйствовал, разрушив границы ума и осторожности...
Внезапно сверкнула молния, разрезавшая, как меч, темноту ночи. Где-то над Кашка-тавом раскатился удар грома.
Упали первые крупные капли дождя, и сразу же хлынул ливень, косой, стремительный, как водопад.
Суванджан, накинув на девушку тулуп, поднял ее на руки и побежал в пещеру. Когда он достиг спасительного свода, на нем не было сухой нитки.
Природа разгневалась. Свет молний проникал даже в глубину пещеры. Айсулу забилась в угол и сидела молча, положив голову на колени. Она будто забыла о существовании Суванджана.
Поднялся ветер. Кусты сгибались до земли, будто просили у ветра прощения. А он со свистом нырял в каменную пропасть, дергал ветви, царапал траву в дикой пляске. Деревья гнулись и скрипели, но свалить их было не так-то легко. Может быть, поэтому баловство ветра перешло в ненависть. Он завыл, как голодный волк, направил свой гнев на облака, раздробил их и погнал.
Суванджан не мог унять дрожи. Зубы его стучали от холода. Айсулу задремала. На ее щеке застыла слезинка. Суванджан осторожно присел на камень возле Айсулу, снял пиджак и прикрыл ей ноги. Он не помнит, сколько времени просидел так, а когда открыл глаза, уже рассвело.
Согнувшись, Суванджан вышел из пещеры и отправился искать капкан.
Еще издали он увидел в мокрой зелени ярко-желтое пятно: лисица!
