Михаил Булгаков - «Мой бедный, бедный мастер…»
Из других частей полууничтоженного текста можно воспроизвести сцену движения процессии на Лысый Череп. Булгаков, создавая эту картину, слов но перебрасывал мостик к современности, показывая, что человек, выбрав ший путь справедливости, всегда подвергается гонениям. Замученный вко нец под тяжестью креста, Иешуа упал, а упав, «зажмурился», ожидая, что его начнут бить. Но «взводный» (!), шедший рядом, «покосился на упавшего» и молвил: «Сел, брат?»
Подробно описывается сцена с Вероникой, которая, воспользовавшись оплошностью охранников, подбежала к Иешуа с кувшином, разжала «пальца ми его рот» и напоила водой.
В заключение своего рассказа о страданиях Иешуа Воланд, обращаясь к собеседникам и указывая на изображение Иисуса Христа, говорит с ирони ей: «Вот этот са[мый]… но без пенсне…» Следует заметить, что некоторые фрагменты текста, даже не оборванного, расшифровываются с трудом, ибо правлены они автором многократно, в результате чего стали «трехслойны ми». Но зато расшифровка зачеркнутых строк иногда позволяет прочитать любопытнейшие тексты.
Не исключено, что в первых редакциях романа в образе Пилата прояви лись некоторые черты Сталина. Дело в том, что вождь, навещая Художест венный театр, иногда в беседах с его руководством сетовал на то, что ему трудно сдерживать натиск ортодоксальных революционеров и деятелей про летарской культуры, выступающих против МХАТа и его авторов. Разумеется, Булгакову содержание этих бесед передавалось. Возникали иллюзии, кото рые стали рассеиваться позже. Так вот, ряд зачеркнутых фрагментов и от дельные фразы подтверждают: Булгаков действительно верил в снисходи тельное отношение к нему со стороны вождя. Приведем наиболее характер ные куски восстановленного авторского текста: «Слушай, Иешуа Га-Ноцри, ты, кажется, себя убил сегодня… Слушай, можно вылечить от мигрени, я по нимаю: в Египте учат и не таким вещам. Но ты сделай сейчас другую вещь, по кажи, как ты выберешься из петли, потому что, сколько бы я ни тянул тебя за ноги из нее – такого идиота, – я не сумею этого сделать, потому что объем моей власти ограничен. Ограничен, как всё на свете… Ограничен!! – истери чески кричал Пилат».
Очевидно, понимая, что такой текст звучит слишком откровенно, Булга ков подредактировал его, несколько сгладив острые углы, но сохранив основ ную мысль о зависимости правителя от его окружения.
Таким образом, вторая глава существенно переработана автором в сравне нии с ее первым вариантом. К сожалению, название ее так и не удалось выяс нить.
Название третьей главы сохранилось – «Шестое доказательство» (по-ви димому, «цензоров» этот заголовок удовлетворил). Эта глава менее других подверглась уничтожению, но все же в нескольких местах листы из тетради вырваны. Почти под корешок обрезаны листы, рассказывающие о о том, как действует Толмай по заданию Пилата. Но даже по небольшим обрывкам тек ста можно понять: Толмай не смог предотвратить «несчастье» – «не уберег» Иуду.
Немалый интерес представляют некоторые зачеркнутые автором фразы. Так, в том месте, где Воланд рассуждает о толпе, сравнивая ее с чернью, Бул гаков зачеркнул следующие его слова: «Единственный вид шума толпы, кото рый признавал Пилат, это крики: «Да здравствует император!» Это был серь езный мужчина, уверяю вас». Тут же напрашивается сопоставление этой фра зы Воланда с другой, сказанной им перед отлетом из «красной столицы» (из последней редакции): «У него мужественное лицо, он правильно делает свое дело, и вообще все кончено здесь. Нам пора!» Эта загадочная реплика Волан да, видимо, относилась к правителю той страны, которую он покидал. В устах сатаны она приобретала особый смысл. Следует заметить, что этот фрагмент текста до настоящего времени так и не вошел ни в одну публикацию романа, в том числе и в пятитомное собрание сочинений Булгакова. В нынешней пуб ликации мы восстанавливаем его.
К сожалению, конец главы также оборван, но лишь наполовину, поэтому смысл написанного достаточно легко воспроизвести. Весьма любопытно поведение Воланда после гибели Берлиоза (в других редакциях этот текст уже не повторяется). Его глумлению над обезумевшим от ужаса и горя Ивануш кой, кажется, нет предела.
«-Ай, яй, яй, – вскричал [Воланд, увидев] Иванушку, – Иван Николаевич, такой ужас!..
– Нет, – прерывисто [заговорил Иванушка], – нет! Нет… стойте…»
Воланд выразил на лице притворное удивление, а Иванушка, придя в бе шенство, стал обвинять иностранца в причастности к убийству Берлиоза и вопить: «Признавайтесь!» В ответ Воланд предложил Иванушке выпить ва лерьяновых капель и, продолжая издеваться, проговорил:
«- Горе помутило [ваш разум], пролетарский поэт… У меня слабость… Не могу выносить… ауфвидерзеен.
– [Зло]дей, [вот] кто ты! – глухо и [злобно прохрипел
Иванушка]… – К Кондрату [Васильевичу вас следует отправить]. Там раз берут, [будь] покоен!
– [Какой] ужас, – беспомощно… и плаксиво заныл Воланд… – Молодой человек… некому даже [сообщить], не разбираю здесь…»
И тогда Иванушка бросается на Воланда, чтобы сдать его в ГПУ.
«Тот тяжелой рукой [сдавил] Иванушкину кисть, и… он попал как бы в [капкан], рука стала наливаться… [об]висла, колени [задрожали]…
– Брысь, брысь отс[юда, – проговорил] Воланд, – да и… чего ты тор чишь здесь… Не подают здесь… Божий человек… – [В голове] завертелось от таких [слов у] Иванушки, и он сел… И представились ему вокруг пальмы…»
Четвертая глава «Мания фурибунда» представляет собой отредактирован ный вариант главы «Интермедия в Шалаше Грибоедова» из первой редакции. Булгаков подготовил эту главу для публикации в редакции сборников «Недра» и сдал ее 8 мая 1929 г. Это единственная точная дата, помогающая установить приблизительно время работы над двумя первыми редакциями романа.
Сохранилось также окончание седьмой главы (обрывки листов с текс том), которая в первой редакции называлась «Разговор по душам».
Можно с уверенностью сказать, что вторая редакция включала по край ней мере еще одну тетрадь с текстом, поскольку чудом сохранились узкие об рывки листов, среди которых есть начало главы пятнадцатой, называвшейся «Исналитуч…». Следовательно, были и другие главы. Видимо, именно эти те тради были сожжены Булгаковым в марте 1930 г.
С. 41. Евангелие от Воланда. – Условное название второй главы второй черновой редакции романа, поскольку лист текста с названием главы выре зан ножницами.
– Гм, – сказал секретарь. – С этой фразы начинается текст второй гла вы романа. До этого, как видно из сохранившихся обрывков вырванных лис тов, описывалось заседание Синедриона, на котором Иуда давал показания против Иешуа. Вероятно, Булгаков использовал при этом различные истори ческие источники, но из рабочих материалов сохранились лишь отдельные записи. Очевидно, они были уничтожены вместе с рукописями. Существуют более поздние записи писателя, касающиеся заседания Синедриона, решаю щего судьбу Иешуа: «…был приведен в синедрион, но не в Великий, а в Малый, состоявший из 23 человек, где председательствовал первосвященник Иосиф Каиафа». Эта выписка была сделана Булгаковым из книги Г.Древса «История евреев от древнейших времен до настоящего» (Одесса, 1905. Т. 4. С. 226).
– Вы хотели в Ершалаиме царствовать? – спросил Пилат по-рим ски. – Смысл вопроса соответствует евангельским повествованиям: «Иисус же стал перед правителем. И спросил Его правитель: Ты Царь Иудейский?» (Мф, 27:11). Согласно Евангелиям от Матфея, Марка и Луки, Иисус Христос на допросе Пилата молчал. Однако в повествованиях Евангелия от Иоанна
Иисус Христос отвечал на вопросы Пилата. Булгаков при описании данного сюжета взял за основу именно Евангелие от Иоанна, но трактовал его воль но, сообразуясь со своими творческими идеями.
Слова он знал плохо. – Добиваясь точности в изложении исторических деталей, Булгаков уделяет большое внимание языкам, на которых говорили в те времена в Иудее. В черновых материалах можно прочесть, например, та кие записи: «Какими языками владел Иешуа?», «Спаситель, вероятно, гово рил на греческом языке…» (Ф а р р а р Ф.В. Жизнь Иисуса Христа. М., 1888. С. 111), «Мало также вероятно, что Иисус знал по-гречески» (Р е н а н Ж.Э. Жизнь Иисуса. СПб.: Изд-во Н.Глаголева. С. 88), «На Востоке роль распрост ранителя алфавита играл арамейский язык…», «Арамейский язык… во време на Христа был народным языком, и на нем были написаны некоторые отрыв ки из Библии…». Поскольку официальным языком в римских провинциях была латынь, Пилат (речь идет о ранней редакции романа) начинает допрос на латыни, однако, убедившись, что Иисус плохо владеет ею, переходит на греческий, который также использовался римскими чиновниками в Иудее. В позднейших редакциях романа Пилат, выясняя грамотность арестованно го, обращается к нему сначала на арамейском, через некоторое время перехо дит на греческий и наконец, убедившись в блестящей эрудиции допрашивае мого, использует латынь.
