Виктор Вяткин - Последний фарт
Он завернул свою поделку в тряпку, сунул за пазуху и вышел. Анка сидела у крыльца и кормила собак. Проходя, он положил сверток ей на колени, и, не оглядываясь, убежал к Петру.
Возвращался он уже вечером. Анка неожиданно выскочила из сарая и сунула ему в руки букварь.
В букваре была картинка: поющий на плетне петух. Миколка резал, счищал кость, еще и еще раз смотрел на картинку. Неожиданно зашел Полозов, Миколка стыдливо спрятал кость под рубаху.
Иван заметил, что мальчишка что-то прячет, сунул руку к нему за пазуху и вытащил костяную пластинку.
— А здорово у тебя, брат, вышло! — Он восхищенно вертел кость. — Живой петух, ей-богу! И крылья распластал, и песни поет. Да и плетень как плетень. Ты, брат, способный. Где ты этому обучался?
— Видел, как тут охотник медведя изображал. Понравилось, и пробую вот.
— А петух откуда?
— В букваре нарисовано.
— Ты умеешь читать?
— Букварь только. Буквы Петька показал, да видел, как учительница Анку обучает.
— И это все? — Полозов усадил его рядом. Вот что, Хаз-Булат. Давай поговорим серьезно. У тебя талант. — Он снова повертел в руках петуха. — Пока я здесь, будем с тобой заниматься.
— И писать? — обрадовался Миколка. — Болтаешь, поди? — Миколка сник. — Неимущий я, чем заплачу?
— Слушаться будешь, и все, — засмеялся Полозов.
— Нет, верно?
— Верно все, Хаз-Булат.
С тех пор, как только Иван появлялся в поселке, он учил Миколку, но совсем не так, как Лена, шутил много, рассказывая.
Однажды Полозов спросил, сколько они с дедом задолжали Винокурову.
— Много, должно быть.
— Так сколько же тебе нужно работать батраком?
— А кто знает? Скажет, поди, старшина.
— Нет, брат, так не годится. Ты знаешь, для чего революция?
— Революция? — Миколка долго морщил лоб и, наконец, отрицательно кивнул головой. — А ты знаешь?
Полозов долго объяснял и, напомнив, что Миколка обещал его слушаться, велел пойти к Винокурову и узнать: сколько задолжал Гермоген и какую плату положил ему староста за работу.
— Как можно? — ужаснулся Миколка. — Твой ум помрачился, пожалуй.
Миколка не спал всю ночь.
Он боялся попросить у старшины плату, но он не мог нарушить и свое обещание: слушаться Ивана, поэтому утром он пришел к Винокурову.
— Тебе чего? — строго спросил его старшина. — Может, надоело лежать и ты пришел к Евдокии просить работу?
Миколка, сбиваясь, пояснил.
— Оплату положить? Разве я твой должник? — ошеломленно повторил Винокуров.
— Для того революция… — выпалил Миколка.
— Ой, лопнут кишки от смеха! — закричал Винокуров. — Вот и свой большевик объявился! У Петьки-варнака перенял?
— Нехорошо! — твердо сказал Миколка. — Куда уж деваться. Сказать должен. Я Ивану пообещал.
— Он мне грозит? — заорал Винокуров. — Вот пойду к старикам. Пусть снимут с тебя штаны, да лозняком по голому заду!
Миколка перепугался, но заставил себя спокойно надеть шапку и уйти.
— Что еще осталось у нас? — спросила Лиза сестру. Лена помяла портьеры на дверях.
— Если сделать несколько курточек, еще можно жить.
— Сними!
В комнате почти ничего не осталось. Первое время Лиза подумывала об отъезде. Но куда? Во Владивостоке японцы. В Охотск? Мирон категорически возражал. Работал он теперь телеграфистом.
Лена придвинула кресло, сбросила туфли и, вытянувшись на носках, стала снимать портьеры. Лиза отложила шитье и взглянула на похудевшие ноги сестры.
— Тебе у Винокуровых не могут отказать в уроках? Теперь все считают каждый кусок.
— Анка хорошая девочка и знает, что это мой единственный заработок, — Лена глянула через плечо, засмеялась: — Не унывай. Как-нибудь проживем, — она ловко отбросила косу, сняла портьеры и побежала их вытрясать. На крыльце она перестала улыбаться и задумалась.
Чем жить дальше? Оставшиеся вещи не представляли ценности. Пересилить себя и не отказываться от помощи Полозова? Нет! Нет! — Она даже покраснела от этой мысли. — Хватит чувствовать себя нахлебницей. Хватит!
Слышно, как постукивает Лиза наперстком по столу — шьет. Лена купила этот наперсток, когда ехала в Олу. Он маленький, детский, да ведь и сама она была ребенком. Лена вытерла навернувшиеся на глаза слезы. Глупости все. Война, люди жертвуют жизнью, а она? Чего она выламывается? Чего она ждет? Иван глядит-глядит, да и махнет рукой.
Под окном проскрипели шаги. Лена убежала в комнату. Увидит еще кто со слезы.
В прихожей послышался веселый голос Полозова.
— А где Леночка?
Лиза позвала. Лена вышла к ним.
— Я так рада, — протянула она ему руку. — Что нового в Ямске?
Полозов мягко пожал ее руку и задержал в своей.
— Новостей почти никаких. — Он перевел взгляд на буфет. Там на тарелке лежали затвердевшие лепешки, кусок жареной рыбы.
— Гм-мм… — протянул он. — Значит, так живем? Не могу больше допустить! Я сейчас! — И, не дав сестрам опомнится, схватил с вешалки шубу и выбежал из дома.
— Иван, не смей! — Лена бросилась за ним на крыльцо.
Она впервые сказала ему ты, он улыбнулся и свернул к берегу.
— Он увидел нашу нужду, — сказала Лена сестре, вернувшись в комнату. — Я не разрешу ему помогать нам.
— А почему? Иван все делает от души. — Лиза еще ниже склонилась над шитьем.
— Ты осуждаешь меня?
— Каждый волен поступать по-своему. Но тебе пора бы определить свое место. Такое время, — тихо сказала Лиза.
— Из соображении нашего благополучия? Это по опыту старшей?.. — Лена вспыхнула. Последние слова сорвались с языка помимо ее воли.
— Ты меня не поняла. Я хотела сказать: всему свое время, — спокойно пояснила Лиза, хотя, лицо ее покрылось красными пятнами.
Лена уставилась в окно. Вот опять обидела сестру. Ну что делать с собой?
Послышались шаги Полозова. Он прошел в кухню, и что-то шмякнуло на пол. Лиза поднялась и открыла дверь.
— Японская крупчатка — два мешка, — весело говорил Полозов. — Не хотел, разбойник, отпускать за деньги, пришлось поднажать…
— Отобрали? — ахнула Лиза. — Ну зачем вы?
Леночка тихо подошла и стала позади сестры.
— Все честь честью. Это мой старый знакомый Пак, — засмеялся Полозов. — Пока не пропали деньги, покутим. Умею печь лепешки по-таежному. — Он увидел гневное лицо Лены и замолчал.
— Это чтобы на нас указывали пальцем? Да? Сейчас же унесите. Ведь завтра весь поселок будет говорить бог знает что. — Лена хлопнула дверью и ушла в комнату.
Скрипнула входная дверь — это ушел Полозов. Вернулась из кухни Лиза и села на диван.
— Я не хотела так грубо, — оправдывалась Лена. — Ты должна меня понять. Обидно, что многого он не понимает. Совсем не понимает! — И она громко заплакала.
— Ну, принес, унес — и конец, — Лиза подошла к сестре, обняла. — Нельзя так. Он от чистого сердца, от души.
— Все знаю! Не могу! Измучилась сама, и его терзаю, а ведь люблю…
Глава вторая
К зимней ярмарке готовились с осени. Еще задолго до ее открытия из глубины тайги стали съезжаться оленеводы, потирали руки торговцы, предвидя новые сделки.
Узнав, что на ярмарке во время игр будут разыгрываться ездовые олени с нартами, Полозов пошел к Винокурову. Старшина согласился дать ему лучшую упряжку. Он знал, если устанут собаки, то Иван на себе дотащит нарты.
Миколка хотел потягаться в скорости с бегунами. Ему хотелось показать Анне свою ловкость, выносливость.
В день игр шел мягкий снег. Миколка заготовил дрова, натаскал в баки воды и, когда пришел к церкви, там уже толпился народ.
По берегу Олы торговцы раскинули палатки с различными товарами. Далеко вокруг разносились шум, смех и громкие голоса.
— А-а-а, Хаз-Булат? — улыбнулся Полозов Миколке. Он стоял рядом с потягом собак, румяный, веселый.
Миколка подошел к Ивану.
— Зададим жару-пару, а? — подмигнул ему Полозов.
Но тут Маркел подогнал потяг Громова и поставил нарты рядом с упряжкой Полозова. Оленевод сбросил шубу. Значит, и он примет участие в гонках, решил Миколка.
Выстроилось в ряд шесть упряжек. Собаки нетерпеливо скулили. Каюры держали за ошейники передовиков и ждали. Толпа притихла. Винокуров махнул рукой.
Мгновение, и все смешалось в беловатой мути снега: визг, собак, крики погонщиков. Проводив глазами упряжки, Миколка подошел к другой группе. Тут готовились к состязанию бегуны. Пока каюры сделают круг до якутских юрт и вернутся, бегуны закончат борьбу. Победитель получит ружье. Винокуров воткнул его прикладом в снег и поднял руку. Сразу же рванулось человек восемь парней. Миколка сбросил на ходу кухлянку и устремился за ними.
По глубокому снегу бежать было тяжело, но Миколка старался изо всех сил. Он обошел одного парня, другого. Теперь впереди бежали только Петька и сын торговца Юсупова.
