Два очка победы - Николай Павлович Кузьмин
Игра была в разгаре, когда у края поля появились Клавдия с Валерией.
Маленький Звонарев, забегавшийся, кричал на Соломина:
— Надо бить, а ты водишься! Пасуй тогда…
Он, как и Маришка, караулил «ворота», обозначенные на траве двумя бутсами. Соломин разулся и играл босиком.
— Помогай, тезка! — в изнеможении крикнул ему Соломин и, спасаясь от натиска Скачкова, устало отдал пас наискосок и вперед. Маленький Звонарев набросился, на мяч и устремился на ворота.
Маришка, растопырив руки, выбежала навстречу.
— Есть! — завопил Звонарев и, поднимая кулачонки, запрыгал от восторга.
Маришка с досады хлопнулась на траву и заревела.
— Ну вот, — вмешалась Клавдия, выходя на поле. — Геш, ты как маленький, честное слово. Нашел футболиста!
— Э-э, дочь, — утешал Скачков, — да ты, гляжу, проигрывать совсем не умеешь!
По дороге на базу Маришка затихла у него на руках, но на маленького Звонарева не взглянула ни разу — не могла простить.
Оба Саши шли самыми последними. Соломин нес в руках по бутсе. Маленький Звонарев с воодушевлением тащил футбольный мяч, часто ронял его и снова поднимал, прижимая к животу.
— Сейчас в душ, да? — спрашивал он, заглядывая в лицо партнеру.
— Геш, — позвала Клавдия, — у нас тут одна идея прорезалась…
— А может быть, сегодня без идей? — предложил Скачков. — Дома посидим, чайку попьем…
— Я еще насижусь, когда вы уедете! — возразила Клавдия. — А чаек можно пить и в гостях. Приятное с полезным.
Чем-то она была раздражена, но сдерживалась.
— Слушай, что это с тобой сегодня? — удивился он.
— Что, что!.. Привезут вас на неделю и запрут, как кабанов, в закут, чтобы, не дай бог, жирок не сбросили. А мы ходи, высматривай, как в дозоре, когда это наших разлюбезных на вечерок отпустят?
Приставив ладошку к глазам, Клавдия очень смешно изобразила дозорного. Скачков фыркнул.
— Геш, ну прошу тебя, пойдем!
— Клаш, — миролюбиво предложил Скачков, — но я же ничего не имею. Ты иди. Но у меня-то… ты знаешь: режим и… все такое.
— Режим!.. — Брови Клавдии, страдальчески взлетели кверху. — Слушай, женился бы ты на футбольном мяче, а не на живом человеке. С ним просто: закати его в угол, он и лежит себе.
Неожиданно рассмеялась Маришка, захлопала в ладоши.
— На футбольном мяче! — визжала она, подпрыгивая на месте.
Радость ребенка разрядила обстановку, с виноватой улыбкой Скачков смотрел на Клавдию. Он не сердился на нее. Возвращение его в команду было ей не по душе, но она пересилила себя и согласилась. А сейчас… Скачков вспомнил, с какой потаенной радостью встретила Клавдия автобус с командой в день игры дублеров. Они сразу же взялись за руки и ушли на самый верх трибуны, чтобы никто не мешал. Так же, рука в руке, она проводила его и к автобусу, когда Арефьич хлопнул в ладоши и объявил отправление.
— Ну, хорошо, хорошо, — проговорил он с покаянным смирением. — Мне уж и сказать ничего нельзя!
Деликатно вмешалась Валерия.
— Геннадий, мы же вас не на пьянку совращаем. Сегодня у нас никого не будет, я всем объявила, что нас нет. Посидим, время проведем. Вадим нас, кстати, будет ждать с машиной, он и домой вас отвезет. Так что если вы и нарушите свой режим, то вот на столечко, — показала на мизинце, — на крохотулечку. Ну? Уговорила?
Вместо ответа Скачков неловко привлек Клавдию к себе и клюнул ее в щеку.
— Да ну тебя! — отпихнула она его с притворной обидой. — Дикарь ты, Гешка, самый настоящий дикарь! И что я в тебе нашла, ума не приложу?
Пряча усмешку, Скачков почесал пальцем висок, вздохнул: «Ох, и тяжелая это штука — Мир в семье!»
ГЛАВА ПЯТАЯ
Поздно ночью, когда возвращались от Звонаревых, Скачкову показалось, что Маришка, спавшая у него на руках, слабо стонет. Он приложился губами: как будто жар. Клавдия забрала ребенка к себе и успокоила его: просто перегрелась немного на солнце. Целый же день без отдыха!
— Точно, Геш, — подтвердил Звонарев, благодушно сидевший за рулем, с выставленным в окошко локтем. — Сейчас приедете — сразу в ванну. Уснет, и завтра будет как огурчик.
Рукой Скачков потрогал влажный лоб Маришки и расстроился еще больше. С гостями этими! Если бы не Звонарев, он высказал бы Клавдии, что, останься они дома, ребенок был бы здоров. А то за чаепитием, за разговорами (а тут еще спор!) не заметили, как затихла детвора. Маришка прикорнула в уголочке дивана нераздетой и захныкала, когда Скачков брал ее на руки.
Машина остановилась на пустынном перекрестке, перед светофором. Звонарев глянул в зеркальце, отыскивая взгляд Скачкова.
— Геш, в городе треп идет, будто не состоится ваша Вена? «Везде уже!»
— Треп и есть. Двадцатого вылетаем.
— Двадцатого… — Звонарев что-то прикинул в уме. — А как же с играми?
— Домашние матчи, на своем поле, по календарю, а на выезде Федерация футбола обещала перенести.
— Вы с кем сейчас встречаетесь?
Очередную встречу «Локомотив» проводил с ленинградцами.
— Ого! — Звонарев уважительно присвистнул. — Решетников у них, прямо скажем, не подарочек. Он мне чем-то Ригеля напоминает, у австрийцев. Верно, Геш?
— Ну вот еще! — запротестовал Скачков. — Ригель — хам, грубиян, а Решетников, хоть и играет жестковато, но футболист техничный, думающий — один из лучших полузащитников страны. Какое может быть сравнение?
— Значит, мне показалось, — уступил Звонарев и, заметив, что красный свет над перекрестком замигал, мягко стронул машину. Ночью, по безлюдным улицам, он любил спокойную меланхолическую езду.
— Я тебе что хотел сказать, Геш, — не утерпел Звонарев, когда они приехали и Скачков стал помогать Клавдии с ребенком на руках выбираться из машины. — Родион Васильевич на вашего… ух!.. слышать не может!
Он словно сообщал большой секрет. Начальника дороги Звонарев всегда называл только по имени и отчеству: Родион Васильевич сказал, Родион Васильевич сделал.
— Это же надо: первая игра дома и так опозориться! Да ведь дураку же ясно было, что «Торпедо» сразу кинется в атаку. Правда, там еще судья подонок. Он игру-то сделал. За что пенальти дал? Подумаешь — снос! Это же футбол, а не балет.
Выписывая целый ворох всяческих спортивных изданий, Звонарев мог рассуждать о спорте часами. Ему часто доводилось попадать в окружение Рытвина, и по тому, что он высказывал, можно было судить о настроениях «наверху». Сейчас у всех на языке новый наставник «Локомотива».
— Нет, ты сам подумай, Геш! Он у вас что — псих? Все с ног на голову. Родион Васильевича оскорбил. Кому вдруг взял и — в шею. Как
