Евгений Дубровин - Счастливка
И вот однажды произошло то, чего я ожидала. Муж вдруг стал задумываться, меньше спорить, подозрительно косить в сторону глазом. У него такая привычка: если что-то заподозрил, молчит и косит глазом. «Как ты думаешь, – спрашивает он меня однажды, – зачем к нам ходит Вадим?» Заподозрил, значит, и его. Сейчас Вадим – его враг номер один. Интригует, строит козни, потому что по-настоящему возненавидел мужа. И, как это ни странно, муж доволен. «Я же говорил, что не зря он сюда ходит. Пытался мои слабые места нащупать. Да не вышло ничего. Ладно, я ему такую штуку устрою, что век меня помнить будет». Вот вам пример. Еще, может быть?
Клементьев ничего не ответил.
– Вам в самом деле не холодно? – спросил он через некоторое время.
– В самом деле нет. Послушайте, у вас живот не болит?
– Живот? – растерялся Клементьев. – Нет. А с чего бы он должен болеть?
– У мужа моего есть такая странность. Человеку, которого он ненавидит, подсыпать в пищу слабительного, а потом наслаждаться, глядя, как мечется человек. Он вас возненавидел и днем, когда вы уехали, слонялся возле вашей палатки. Вдруг он вместо слабительного подсыпал вам стрихнина? Сейчас у вас начинается агония, и я запечатлюсь в ваших глазах. Дайте мне вина.
– А вдруг там стрихнин?
– Теперь уже все равно.
Соседка выпила вино, и Клементьев увидел, как она поежилась.
– Бр-р… Однако ветер стал холоднее.
– Знаете что мы сделаем? – Клементьев вылез из мешка, оделся. – Садитесь сюда.
Соседка, не споря, пересела на матрас, и Клементьев укутал ее спальным мешком.
– Как теперь?
– Хоть на Северный полюс.
– Если он нагрянет сюда и застанет вас в таком виде…
– Его мучают совсем другие проблемы. Знаете, что его особенно бесит? Что вот он, умный, способный, ничего не достиг, а бездарности сплошь и рядом над ним главенствуют. Это он возвел в принцип. Дескать, человечество устроено так, что глупый преуспевает больше, чем умный. И на этой основе он ненавидит человечество. Особенно он озлобился здесь. Потому что здесь делать больше нечего, как только думать, а о другом он ни о чем думать не способен. Вот и распаляет сам себя.
– Пойдемте погуляем вдоль моря. Я возьму мешок с собой.
Они пошли вдоль пенной полосы прибоя. Море напоминало сборище горбатых чудовищ, которые бесшумно сражались друг с другом, раненые и побежденные со стоном и ревом выбрасывались на берег.
Клементьев придерживал мешок, который соседка набросила на плечи.
– За вами долг, – сказал Клементьев. – Вы еще должны рассказать о себе. В чем ваш смысл жизни?
– Мой?.. Я, как и вы, об этом никогда не думала. Все дела, дела. Бежишь, едешь, суетишься. Вы дарите мне десять минут? Я подумаю.
– Сколько угодно. Домой не торопитесь?
– Нет. Мне с вами интересно.
Они шли некоторое время не разговаривая, иногда касаясь плечами друг друга.
– Мой смысл жизни, – наконец сказала соседка, – даже и не знаю… Я не знаю, для чего я живу. Я бы просто хотела помочь жить доброму, хорошему человеку. Я бы постаралась облегчить ему жизнь. Чтобы ему было дома удобно, весело, интересно, просто. И мне бы было с ним интересно и весело. Как с вами, например. А вы знаете, за десять минут, которые вы мне дали, я поняла, что больше не смогу с ним жить. А вы будете после Счастливки жить со своей женой? Она же ограниченный человек.
– Откуда вы взяли?
– Так, видно… Помешалась на своей красоте. И вы тяготитесь ею, вам скучно. Иначе бы вы не спали один на берегу моря. Слушайте, давайте поженимся. Нет, правда. Интересно, есть ли в Счастливке загс?
– Есть. При сельсовете.
– Вот видите, как может получиться романтично. Зарегистрируемся в сельсовете. Что там такое? А, это баркас. Пойдемте посидим. Вроде бы поплаваем в шторм.
Еще издали они увидели, что в баркасе кто-то сидит.
– Не надо мешать человеку, – сказала соседка. – Наверно, он думает.
Они повернули в сторону, но человек сам окликнул их:
– Товарищ! Не откажи в любезности дать прикурить. – Это был Цветков. Он тоже узнал Клементьева и явно обрадовался: – А-а, это ты, братишка. Гуляешь с супругой, дышишь свежим воздухом, употребляете ионы. Правильно делаешь, братишка. Но пользы от тебя мне никакой не предвидится, поскольку ты, если мне не изменяет память, вовсе не курящий. Ты, братишка, наверно, здорово на меня серчаешь по причине, что я никак не повезу на рыбалку. Ты прав, братишка, за то, что человек не держит свое слово, надо бить по морде. Хочешь, сейчас бей, братишка.
– Ну что вы…
– Бей, бей, не стесняйся. Или вы, сударыня, бейте. Обманул я вашего мужа. Что было, то было. Хочешь, мы сейчас поедем на рыбалку? Леска и крючки, братишка, всегда при мне, а лопата, наверно, у тебя найдется. До рассвета не так уж далеко осталось, а на рассвете самый клев, братишка. Может, кита не поймаем, но уж бычков крупных наловим, это уж точно, братишка. Не откажите в любезности, сударыня, отойти немного в сторону по причине того, что меня мучает икота. Ты, братишка, наверно, уже обратил внимание – я здорово тяпнул, и, наверно, сильно осуждаешь меня, братишка. Не осуждай меня, братишка. Я тяпнул с горя. Сейчас я расскажу тебе, братишка, как было дело. И ты поймешь и простишь меня. Нет больше, братишка, моего Друга.
– Не вернулся?
– Как это не вернулся, братишка? Что ты говоришь? Разве может Друг не вернуться? Конечно, вернулся, братишка. Только человек, которому я продал Друга, оказался, братишка, падалью. Самой натуральной падалью, братишка. Не пожалел бензина, братишка, вернулся на бензоколонку, дал в лапу заправщику, и тот продал меня с потрохами, братишка. Не откажи в любезности, братишка, сделать глоток. Это водка, братишка. Обыкновенная русская водка. Не побрезгуй, братишка. Фляжка чистая. С этой фляжкой, братишка, я всю войну прошел. Хорошая фляжка, братишка, надежная. И люди из нее хорошие пили. Их почти никого нет сейчас, братишка. Не один подлец, братишка, из этой фляжки не пил.
Клементьев взял протянутую ему фляжку и сделал глоток. Водка была теплой и отдавала железом.
– Пей еще, братишка.
– Спасибо. Я не могу без закуски.
– Закуса нет, братишка. Чего нет, того нет, братишка. Уж не обессудь. А ваша сударыня не желает? Нет? И правильно. Не женское это дело. На пьяную женщину противно смотреть, братишка. Намного противнее, братишка, чем на нашего брата, мужика. И что же, ты думаешь, делает эта падаль, братишка, когда узнает мой адрес? Она, братишка, эта падаль, едет прямо ко мне. Конечно, она меня дома не застает, поскольку днем я провожу время, братишка, у ларька по причине опохмеления пивом и чтения научно-технической и общественно-популярной литературы по древесине. И падаль это прекрасно знает, поскольку этот гад-предатель бензоколонщик рассказал ей про мой образ жизни. А супруга моя, братишка, вполне понятно, на работе. А сын тоже, вполне понятно, ловит бычков на лимане. И дома, братишка, один Друг. Привязанный, братишка, на короткую цепочку. Я его не беру к ларьку, братишка, потому что там много пьяных, братишка. А пьяный человек не равнодушен к собаке. Начинает бросать разные куски, братишка, заставляет есть и очень обижается, братишка, когда мой Друг воротит морду. Он очень, братишка, благородная собака и что попало не ест, и только из чистой посуды или из рук. Так вот, братишка, эта падаль открывает калитку и входит во двор, а сама что-то прячет за спиной. Конечно, братишка, он прятал за спиной, иначе, братишка, Друг бы догадался и порвал бы цепочку, она жиденькая была, братишка, так, для близира. При виде этой падали Друг встает, братишка. Конечно, братишка, он встал, по причине того что был доброй собакой и всегда при виде человека не злобился, не лаял, а вставал и вилял хвостом. Вот, значит, он встает, братишка, виляет хвостом, улыбается, а эта падаль, братишка, достает из-за спины ружье и стреляет ему прямо в глаза, братишка, сразу из двух стволов.
– Какой ужас! – воскликнула Инна.
– Да, ужас, сударыня. Это он, значит, из-за своих сорока рублей. Из-за сорока рублей, сударыня, он вернулся, узнал мой адрес и застрелил Друга. Ты хороший человек, братишка. Я чувствую, что тебе жалко Друга. И сударыня твоя – тоже, чувствуется, хороший человек, братишка. А я вот обманул тебя, братишка. Помнишь, я тебе говорил, что жена моя обиделась и уехала, когда я перепутал кровати. Все это ерунда, братишка. Придумал я это, братишка. Времени у меня, братишка, много, вот и лезут в голову всякие истории. Жена моя, братишка, умерла от голода в Питере, в блокаду. Такие-то вот дела, братишка. А сам я сюда приехал в отпуск да вот и застрял здесь на целых пятнадцать лет. Я это к тому говорю тебе, братишка, что, может быть, я подамся в Питер и мы больше никогда не увидимся, а я не хочу, чтобы у тебя о моей жене осталось плохое мнение. Что мне здесь делать без Друга, братишка? Ах, падаль, падаль.. Неужели есть еще такие люди на свете, братишка…
– Так, значит, до завтра. – Инна протянула руку. – Теперь вы от меня не отделаетесь. Я, как призрак, буду являться к вам каждую ночь. Давайте знаете что? Давайте завтра будем гулять всю ночь. Уйдем далеко-далеко, аж до самого Крыма. Возьмем эту вашу бутыль, будем идти, пить вино и разговаривать.
