Фазиль Искандер - Детство Чика
Ребята пошли через полянку Чик старался шагать как можно независимей. Он даже решил, как только поравняется со всей этой компанией, пустить пузырь.
Через несколько секунд их заметили. Чик не смотрел на них, но он это понял по тишине, которая воцарилась на поляне. Это была неприятная, насмешливо-ожидающая тишина. Пора пускать пузырь, подумал Чик, почувствовав, что поравнялся с ними. Он сунул язык в расплющенную мастику и выдул довольно приличный пузырь. Пузырь лопнул ему в лицо.
— Чик! — крикнул Шурик, дождавшись, чтобы пузырь лопнул. Все-таки ему было интересно посмотреть, какой получится пузырь.
Чик обернулся, словно только что всех их заметил.
— Или ты дерешься с Бочо, — сказал Шурик, — или ты честно говоришь, что сдрейфил.
Чик оглядел всех сидевших и лежавших на траве и успел заметить, как Бочо глупо и горделиво улыбается. Он сделал вид, что только что вспомнил об обещанной драке. Он медленно слизнул в рот пленочки мастики, оставшиеся под носом и на подбородке, и, продолжая жевать, спокойно сказал:
— Всегда готов!
Глаза у ребят загорелись от любопытства. Бочо не в силах был сдержать блудливой улыбки, до того выгодные условия драки предстояли ему.
— Чик, не дерись, их много, а ты один! — бесстрашно крикнула Сонька.
— Глупости, — сказал Чик и подошел к ребятам. Он считал, что пока он очень здорово держится и дай Бог держаться так до конца.
Все встали, предвкушая удовольствие поглазеть на драку. Только хозяин мяча продолжал, покачиваясь, сидеть на своем мяче.
Широкоплечий и большеголовый Бочо, глядя на Чика, как-то снисходительно улыбался, словно ясно видел побежденного и опозоренного Чика. Переносить эту улыбку было ужасно неприятно.
— Здесь будем? — спросил он своим сиплым голосом.
— Где хочешь, — сказал Чик, чувствуя, как челюсть его, жующая мастику, сама остановилась. Чик усилием воли снова принялся жевать, стараясь ничем не выдать своего волнения.
— Так давай! — просипел Бочо и стал подходить к Чику, внимательно всматриваясь в него, чтобы не пропустить признаки робости или нерешительности.
«Неужели так сразу, так быстро?!» — содрогнулся Чик внутренне, в то же время ни на секунду не забывая, что никак нельзя показывать своего страха.
— Оник, держи. — Чик вынул мастику изо рта и, не спуская глаз с надвигающегося Бочо, протянул назад руку.
Раньше Оника подбежала к нему Сонька и выхватила мастику.
— Чик, их много, а ты один! — опять бесстрашно крикнула Сонька.
— Ничего, — сказал Чик, продолжая внимательно смотреть на Бочо. Чик был уверен, что никто не вмешается в драку, потому что это были ребята с соседней улицы и они знали Чика. Но все-таки, когда все «болеют» за твоего противника, до чего же неприятно драться. Вдруг Бочо остановился в нескольких шагах от Чика.
— Если хочешь, отойдем, — кивнул Бочо на край поляны, где начиналась стена. Сейчас, когда у него было столько болельщиков, он хотел показать, что он в них не нуждается. Наверное, ему и в самом деле так казалось.
— Как хочешь, — сказал Чик, радуясь передышке, но показывая, что не боится никаких болельщиков.
— Ребя! — заорал Бочо изо всех сил. — Вы стойте здесь, а мы пойдем подеремся!
Он мог это сказать гораздо тише, но он хотел своим голосом напугать Чика. Голос у него в самом деле был внушительный. Главное, он здорово хрипел и даже сипел. Чик его отчасти за этот голос уважал, но не сейчас, когда он его пугал этим голосом.
— Давай! — радостно отозвались ребята. — Мы будем отсюда смотреть, как ты его отколошматишь!
Чик и Бочо решительно направились в сторону стены.
— Чтоб не фасонил со своей москвичкой! — крикнул вслед один из ребят. В его голосе прозвучала вечная слободская ненависть вот к таким чистеньким, хорошо одетым девчонкам, как Пика.
Чику совершенно неуместно полезла в голову какая-то мысль насчет бедных и богатых. Но он ее не успел додумать, да и не хотел додумывать, это она сама полезла ему в голову, когда он услышал голос этого мальчишки.
— Она не москвичка, — услышал Чик просящий мира голос Оника, — она в нашем дворе живет…
— А фасонит, как москвичка, — уверенно сказал тот же голос, и Чику показалось, что он услышал, как тот презрительно цвиркнул сквозь зубы слюной, хотя услышать это было никак невозможно.
— Чик, не бойся, мы здесь! — вдруг пронзительно крикнула Сонька, и голос ее обдал Чика какой-то великолепной волной бодрости, хотя он и понимал, что помощи от своей компании ждать бессмысленно.
Услышав Сонькин крик, ребята с улицы Бочо захохотали, до того им это показалось смешным.
— Лёсик, а-а-сторожна, у-па-дешь! — гадливым голосом пропел Шурик и фальшиво захохотал, показывая хохотом, чего стоит Чик и вся его команда.
Чик и Бочо стояли в двух шагах друг от друга. Они еще как-то недостаточно подогрелись для драки. Бочо угрюмо, исподлобья глядел на Чика, стараясь припомнить какую-нибудь старую обиду. Но, видно, обида не припоминалась, и Бочо начинал злиться на Чика за то, что он никак не может припомнить какую-нибудь стоящую обиду. Чик это чувствовал.
— Ха! — вдруг хрипло усмехнулся Бочо, глядя на Чика. Что-то унизительное было в его усмешке.
— Чего смеешься? — спросил Чик и бегло оглядел себя.
— Ха! — усмехнулся Бочо еще более хрипло и добавил: — Посмотри на мои плечи и на свои.
Это была правда. Бочо был куда шире Чика, зато у Чика грудь была намного здоровее, чем у Бочо, и Чик это знал.
— А грудь? — сказал Чик и, набрав воздуху, изо всех сил растопырил ее.
— Что ты мне суешь свою грудь! — страшным голосом захрипел Бочо.
— А что ты мне суешь свои плечи! — ответил ему Чик, собрав все свое мужество. Все-таки Бочо здорово его подавлял своим голосом.
Вдруг Бочо протянул руку и молча приложил ладонь к его груди. Чик прямо растерялся, до того это был страшный и непонятный жест.
— Ты чего меня лапаешь? — в ужасе крикнул Чик. — Хочешь драться — дерись!
— У тебя сердце дрожит, я слышу! — закричал Бочо радостно. — Вот до чего ты меня дрейфишь!
Сердце Чика и в самом деле страшно колотилось. Но какое он имел право дотрагиваться до Чика и слушать, как стучит его сердце?!
«Ах, ты так!» — подумал Чик, и в это же мгновение его осенила военная хитрость.
Он приподнял голову и как бы украдкой бросил многозначительный взгляд наверх, в сторону домика, где жила тетя Лариса. Бочо сразу же клюнул. Он тоже поднял голову и, посмотрев туда, снова уставился на Чика, теперь уже подозрительно.
— Ты чего туда смотрел? — спросил он не так уж хрипло, как раньше.
— Никуда я не смотрел, — сказал Чик, успокаиваясь оттого, что Бочо начинал волноваться.
— Нет, смотрел.
— Нет, не смотрел.
— Может, скажешь, что ты с Омаром знаком? — спросил Бочо. Чик промолчал. Надо было, чтобы рыба получше села на крючок.
— Чего молчишь? Скажи, скажи, — насмешливо торопил его Бочо. На самом деле он начал тревожиться.
— Он мой троюродный брат, — нахально отчеканил Чик.
— Ха! — хрипло усмехнулся Бочо, думая, что поймал Чика. — Тогда почему по стене лезли?
— Потому что их дома не было, — сказал Чик, чувствуя, что Бочо сам себя загоняет в ловушку.
— А сейчас? — раздраженно просипел Бочо.
— А сейчас они дома, — сказал Чик, чувствуя, как тело его освобождается от страха, легчает.
— Ребя! — крикнул Бочо, как бы отчасти жалуясь и раздражаясь из-за того, что они его подвели. — Он говорит, что Омар его брат?!
— Не верь, не верь, — крикнул Шурик, как человек, больше всех заинтересованный в победе Бочо, — он все придумал!
— Пусть скажет, как зовут его маханю! — крикнул тот мальчик, который назвал Нику москвичкой.
— Да, — снова оживившись, прохрипел Бочо, — скажи, как зовут его маханю?
— Тетя Лариса, — сказал Чик презрительно.
— Ребя, — крикнул Бочо с отчаянной надеждой, — он говорит, тетя Лариса!
— Правильно, — мрачно подтвердили ребята.
— Правильно! — крикнула Сонька и даже подпрыгнула от радости. — Она к ним часто в гости ходит.
— Ненавижу ехидину! — крикнул Бочо и ринулся на Чика.
Другого выхода у него не было.
Чик почувствовал страшный удар в скулу, голова его загудела, и он бросился в драку, как в воду. Чик слышал за спиной топанье бегущих ребят.
Он и так знал, что, как только начнется драка, все прибегут. Но теперь ему ничего не было страшно. Он изо всех сил махал руками, стараясь попасть в раздваивающееся и мелькающее лицо Бочо, не чувствуя ударов, которые тот ему наносил.
Главное — стараться попасть в лицо, в которое почему-то до удивления, какое бывает во сне, трудно попасть, и оно все время расплывается, и только отовсюду смотрят темные глазищи Бочо и мелькает его лобастая стриженая голова.
Иногда они сцепляются, потом расцепляются, изредка обмениваясь яростными словами.
