Леонид Кокоулин - Колымский котлован. Из записок гидростроителя
Димка обеими руками держит кружку, рассматривает стол, будто впервые видит.
— Чай будешь? — Талип ставит — перед Нельсоном большую эмалированную кружку. От кружки поднимается пахучий пар, но Нельсон вроде не видит. Даже шапку не снял, так в шапке и сидит.
Я допиваю чай и опрокидываю кружку кверх дном.
— Кружка зад показал, значит, шабаш, — замечает Талип.
Поворачиваюсь к Нельсону.
— Вертолет встречать готовься.
— А что его встречать. Прилетит — мимо не пройдет.
— Площадку готовь.
— В какую дырку опоры будешь втыкать?
Действительно, пока ни одной скважины не забурили. Даже станки на пикеты не смогли затащить.
— Снег вертолетом обдувать станешь или пот с наших лбов, — развивает мысль Нельсон. — Так лбы как коленка, — приподнимает он шапку. — Ты, Дюжев, тумана не напускай, если что надумал — выкладывай, если нечего предложить, так и скажи.
Ребята насторожились.
— Скат к реке видел, знаешь?
— Вот-вот. Стрижу гнезда не прилепить, а мы захотели станки поднять…
— Плохо. Не смогли справиться.
— Что уж тут хорошего, — в голосе адмирала металл. — «Разулись» — порвали тросы, угробили водила… Сдается мне, что ты не за свое дело взялся, Антон. Не за свое, Дюжев. — Нельсон шумно отдышался. — Надо шевелить мозгой. — Нельсон ткнул пальцем в потолок. — Решать вопросы там.
В палатке наступила такая тишина, что стало слышно, как скребется в трубу поземка.
— Всему предел есть, Дюжев, — заключил Нельсон и уставил на меня глаз.
Вот так. Что и сказать, что ответить. Сижу, жую спичку.
— Ну, дак как? — повышает голос Нельсон.
— Да вот так. Вертолетом подадим станки, — сказал и не услышал себя.
— Вертолетом? — переспросил Нельсон.
Чувствую, как лэповцы впились в меня глазами. За сказанное отвечать надо. Болтунам не прощается.
— Ну, ну, — подстегивает Нельсон…
— Сдемонтируем станок, разделим напополам. И МИ-6 возьмет, подаст на пикет… А собрать недолго… — Стараюсь говорить как можно спокойнее, но голос выдает.
— Это тебе только пришло в голову или предвидел? — оттаяв, переспрашивает Нельсон.
— Другого выхода не вижу, если есть, предлагай. И менять сию минуту производителя работ тоже не представляется возможным, потерпеть придется… — Нельсон будто не слышит моих слов, подкуривает потухшую папироску и сверлит меня глазом.
— А во что обойдется вертолет, интересовался? Ну, допустим, час работы на наружной подвеске сколько? Я тебе скажу — без малого две тысячи. Перегон: каждый час — тысячу двести рублей… Вот и крути, сколько выйдет? А за опоры что получим, сколько закроешь по форме? Сожрет нас, проглотит без соли эта стрекоза… А чем дальше будем жить, Дюжев?
Парни заерзали на лавках, ждут моего ответа.
— Ну, живы будем — не помрем! Заказчик обещал компенсировать.
— Чем?
— Закроют мост, временную переправу…
— Мост, говоришь? — Нельсон прищурил глаз. — Мост, говоришь? А не изворачиваться не можем?
— А иначе ты как хотел, — подсказал Славка, — хочешь жить, умей вертеться.
— В своем-то государстве изворачиваться, — кривит рот Нельсон.
— Не изворачиваться, а проявлять смекалку, инициативу, — не удержался Димка. — Мы что, для себя, в свой карман?
— В том-то и дело, Дмитрий. Я разве сказал — в свой. Ну загребем гроши, у кого? Заказчик-то что, капиталист! Сколько стоит вертолет, чтобы поставить опоры? Пять, шесть, ну семь тысяч, а мост — семьдесят. И план, и заказчик на коне, премии, медали… А материал на этот мост куда пойдет? Нет, Дюжев, с тебя надо спросить, ты ведь зарплату не за красивые глаза получаешь. Почему отсиживался? Не ставил вопросы раньше. Знал, что будем брать Анюй?! Не по-хозяйски ведем дело.
— Ну хватил, Нельсон, нашел крайнего…
— Постой, — перебивает Нельсон Славку. — Скажи тогда, Вячеслав, где твоя совесть рабочего, хозяина…
— А-а, — отмахнулся Славка.
— Стало быть, у нас все есть, кроме совести, значит, — не о чем говорить?! — Адмирал резко встал, шагнул к выходу, будто боднул дверь и вышел из палатки.
— Тоже деятель, — бросил кто-то из дальнего угла.
— Заткнись, — не оборачиваясь, сказал Славка.
Все сразу зашумели, заговорили, загалдели.
— Тише, — поднялся Димка. — Нельсон-то прав, ты учти, дед! — Димка раскинул на ветки спальник и стал разуваться. — Сказано же, площадку готовить, — бросил Димка и полез в мешок.
— Ты, дед, не расстраивайся, — подсел ко мне Славка. — Об чем речь? Натурально, пусть заказчик голову ломает. Хоть мосты, хоть дуги, хоть тюльку гнет, нам-то что. Нам надо, пока дрыхнет подо льдом Анюй, брать его. А то потом будем локти кусать.
— Нам, Славка, с тобой до всего есть деле, мы же люди…
— Надо смотреть, а мы даже очень близко смотрим, — вступает в разговор Талип. — Нельсон правильный человек. Почему, дед, не учитывал смету, надо было взрывников тащить, ямка делать.
— Что-то я тут недодумал… Вы, ребята, правы…
Димка высунул из мешка нос.
— Славка, ступайте демонтировать станок, а то нагрянет вертолет — глазами лупать будем.
— Разделить станок? Тоже скажешь, бугор. Это тебе не крупа — рассыпал на две кучки, и готово. Слушай, дед, а если с умом, то можно и вовсе не разбирать. Снять со станка гусеницы и мачту отсоединить. Мы же его на пикете гонять не будем.
— Верно, Слава. — Димка даже из мешка высунулся. — Вячеслав Иванович, сделай одолжение, сбегай, скажи Нельсону, а то ведь разбросает станок по кускам. Потом не соберешь.
— А что здесь такого, и схожу.
— Нет, ребята, дремать потом будем, — Димка пружинисто выпрямился в свой саженный рост, надернул штаны, застегнулся. — Я пошел.
— Ты, дед, брось-ка кости в мой мешок, отойди немного и приходи. А мы перестроим артиллерию — готовность номер один. Талип, иди со своими, вяжи анкерную опору, где-нибудь в сторонке выбери площадку и вяжи.
Через минуту палатка опустела. В печке трещало смолье, а от самой двери тянуло холодом.
«Где же Андрюха? Наверное, у Полины Павловны обитает», — только подумал, а он на пороге.
— Дед, а Нельсон утопил выдру.
— Как утопил?
— Да-а, утопил, — надул губы пацан.
— Не утопил, а выпустил в воду. Выдры ведь в воде живут, там их дом, как у щук.
Андрей уставился не мигая.
— Она же не рыба? У нее зубы ого-го…
— А что это у тебя с рукой?
— Тяпнула. Я ее хотел погладить, а она… Полина Павловна говорит, она скарлатина водянистая. Дед, она блестит, — оживился Андрей, — будто ее автолом надраили. Ты бы тоже захотел ее погладить.
— Понятно. Это Полина Павловна велела выпустить выдру, да?
Андрей кивнул.
— Выдра, дед, ведь перестала есть, — тут же он заступился за Подину Павловну.
Я притянул к себе пацана.
— Не переживай, выдры всегда, едят только живую рыбу, а где ей живой набраться?
— Ловили бы — вон же река, — с готовностью подхватил Андрей.
— У нас что, по-твоему, рыболовецкий колхоз, пусть сама добывает.
Слово «колхоз» смешит Андрея, он жмется ко мне.
— Пусть ловит. А нам надо опоры ставить. Да, дед! А мы тут без тебя станок выволакивали. Я тоже помогал, крутил «шарманку».
— Значит, через полиспаст лебедкой?
Андрей кивает.
— Все дружно наваливались. — Нельсон сказал, — что без меня бы не вышло дело, честно, дед. Я наваливался изо всей силы. А когда станок показался из воды, дядя Слава, трактором по тросу его подхватил, выворотил. Молодцы, да?! Нельсон сказал — молодцы. — Андрей смотрит с надеждой на меня.
— Мне он пока еще не говорил.
— Скажет. А ты че, дед, клюешь, спать захотел, да? Давай я тебя укрою шубой…
Февраль. Солнце на лето, зима на мороз. Все ярче проступают синие пятна наледи, злее по ночам трещит, ухает лед. На Анюе лишь в полдень вытягиваются острые сосульки, и виснут на солнечной стороне. В это время начинает растекаться по реке горьковатый дух тальников и сладкий настой таволжника.
Нельсон и Димка на лыжах исходили оба берега и только под самым склоном горы отыскали небольшую площадку. Нельсон вымерял ее шагами. Димка ставил по углам флаги, утаптывал у их основания снег. И когда обозначился квадрат, приказал бульдозеристу утюжить площадку. Бульдозер сбрил кустарник, сгреб искрящийся на солнце снег, оголил полосу сто пятьдесят на двести шагов.
— Ну вот, аэродром готов. Дело за вертолетом, — сказал Нельсон.
Посадочная площадка соответствовала техническим условиям, только недоставало противопожарных средств. Зато она хорошо просматривалась со всех сторон. К площадке прирезали еще кусок, очистили от снега, притащили буровые станки. Нельсон с бурильщиками занялся «утопленником»; сушили паяльной лампой двигатель, компрессор, перебирали пускатели, меняли винтовые тросы.
