Старшая сестра - Надежда Степановна Толмачева
Как огня, боялась мать увлечений своих дочерей. Им нужно только учиться пока, и все, а потом уж думать о женихах и семье. Тогда не запрещу… И с женихом познакомлюсь, и совет дам, и свадьбу справлю. Без материнского спросу нельзя! Мать худого детям своим не посоветует.
Сейчас, когда Яков стоял у порога за ее спиной, мать с неприязнью подумала:
«Вот-те раз! Еще один явился!» Она вопросительно-строго посмотрела на Лизу, та недоуменно улыбнулась: «Я тут ни при чем». Иринка покраснела и явно не знала, что делать. «Явился — так и стой у порога незваным гостем», — сердито подумала она, но тут же ей стало жаль Якова, захотелось усадить его рядом с мамой и сестрой. «Но мама недовольна, она сердится… Как быть? Хоть бы Лиза помогла!» И старшая сестра, словно услышав младшую, приветливо сказала:
— Проходите, Яша!
Черные брови Иринки на секунду сбежались к переносью, потом крылышками взметнулись вверх, она улыбнулась, и напряженно-звонко повторила за сестрой:
— Садитесь к столу… гостем будете!
Мать кинула на Иринку выразительный взгляд: «Тебя-то кто спрашивает?» — и нахмурилась.
Яков видел, Анна Федотовна ему не рада. Но отказаться от приглашения сестер не мог. «Можете дуться, Анна Федотовна, можете не разговаривать… Иринка улыбается!»
Он прошел к столу, подхватил по пути табурет, стоявший около печки. Заметив еще с порога, что между стульями Иринки и Позвоночникова есть небольшое расстояние, Яков втиснул свой табурет между ними.
Мед поморщился, но тут лицо его приняло всегдашнее любезное выражение; налил Якову вина.
Было видно по всему, Мед приготовил какой-то витиеватый тост. Ему не сиделось на месте, и он несколько раз начинал:
— Друзья мои! Мой…
Но Яков, обращаясь к девушкам, преимущественно к Ирине, произнес:
— За студенчество!
Лиза и Ирина весело закивали и выпили.
— Изумительное время было! — Позвоночников тоже выпил. — Помню, в нашем институте, когда я учился… а это было…
— …во время оно, — вставил Яков и, не слушая Меда, обратился с добродушной улыбкой к Анне Федотовне, видя, что она не притронулась к бокальчику. — А вы что же медлите, мамаша?
Анна Федотовна вспыхнула.
— Для кого мамаша, а для тебя Анна Федотовна! — Она посмотрела на Иринку, потом на Якова. — Тебе-то что студенчество славить? Ты среди него не был и не будешь… и другим не мешай! — сказала она властно, блеснув холодновато-серыми глазами.
Яков неловко поднялся из-за стола.
— Мешать не буду… — Заметно прихрамывая, он пошел к двери, на ходу бросив Анне Федотовне: — А студентом быть собираюсь.
У порога приостановился, спросил.
— Ирина, ты когда едешь в университет? Я хочу вместе с тобой — я ведь еще не знаю, где он и находится.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
1
— Лиза, мама сказала, что ты поедешь в город сегодня.
— Да, поеду!
— Завидую… — Иринка бросила на пол веник, широко улыбнулась. — А мама в наказание дел мне надавала — ух ты, сколько! — Иринка опустилась прямо на пол, рядом с веником, поджав под себя босые ноги.
— Ты сама виновата — чего тебе вздумалось этого Меда приглашать?
— А вот вздумалось, да и все!
Она помолчала. Потом, внимательно следя за руками Лизы, гладившей белье, сказала:
— А какое ты платье наденешь?
— Какое-нибудь, не все ли равно…
Лиза начала старательно гладить кофточку, не поднимая глаз на сестру.
— Ты всегда о платьях.
— Как бы не так «всегда»! Обо всем. О чем угодно могу говорить… — Иринка вскочила и, задрав голову, важно произнесла: — В том-то и соль — тряпки не мешают моим стремлениям!
— О, подумайте!.. Как она рассуждает! — промолвила Лиза.
Сестры стояли рядом, улыбаясь друг другу, и очень схожие, и в то же время разные. У обеих тонкие черты лица, густые, дугами темные брови, яркие губы.
Но у Иринки подбородок немножко выдался вперед, у Лизы овал лица круглее, женственнее. У младшей — черные волосы с глянцевитым отливом. Волосы Лизы светлее Иринкиных, топорщатся, слегка завиваясь на висках. Кудряшки Лиза обычно прячет за уши, но они ее не слушаются и нет-нет да спустятся к щекам.
Иринка пониже Лизы, кажется более крепкой и подвижной.
Младшая сестра всегда смотрит прямо, глаза у нее любопытные, озорные. В правом, около зрачка, — серое пятнышко. Глаза Лизы — серые, задумчивые и всегда почти чуть грустные, подчас они кажутся совсем темными, подчас голубыми.
Лиза отложила в сторону выутюженную кофту матери, взглянула на Иринку:
— Ты что же, Ирусик, задумалась?
— А ты знаешь, Лизушка, не тебе меня надо спрашивать, а наоборот.
— Почему же «наоборот»?
— За последнее время ты стала что-то задумчивой и… как же выразиться… вялой, что ли… — Иринка засмеялась, нагнулась, подняла с полу веник. — В общем, вяленой рыбой!
— Насмешница!
— Ты бы взяла меня с собой в город, — попросила Иринка.
Лиза перестала раскладывать белье.
— Придумаешь тоже… Умница! А кто будет к экзаменам готовиться? — Лиза опустила глаза. — Мне нужно зайти к подруге… договориться, когда поедем в Москву…
— И все?
— Ну сходим, может быть, еще в театр…
Лиза забрала в охапку белье и прошла от стола к шкафу.
— Мети пол, Ирина! Целый день с ним возишься… И заниматься тебе пора.
Иринка неохотно зашаркала по полу веником.
2
«Иринка, да разве ты поймешь, что у меня на душе!» — думала Лиза. Но она и сама не смогла бы объяснить, что с нею происходит. Внезапно пришедшее чувство и настораживало и радовало ее. Нет таких сил, которые бы сейчас остановили Лизу от встречи с Аркадием.
Днем, что-либо делая по дому, она все время помнила об Аркадии, представляла его рядом с собой. Мысленно беседовала с ним: возражала, смеялась, соглашалась, он приникал горячими губами к ее губам, но Лиза, счастливая, отстраняла его от себя… «Не надо, Аркашенька».
Теперь Лиза думала: «Как ошибочно первое впечатление! Тот лейтенант, с которым она познакомилась в поезде, словно был кто-то другой — не Топольский. Ведь ее Аркадий совсем не такой самоуверенный и развязный».
…Какое счастье делать для любимого все, что ты делаешь сейчас, — причесываться, одеваться и радоваться всему вокруг, радоваться до того, что все кажется необычным, а сама ты — вся какая-то легкая, воздушная и бесконечно молодая и веришь сейчас, что никогда не состаришься.
Несколько дней прошло после их последней встречи, а кажется — год протянулся. До отхода поезда осталось два часа — как скоротать их?
— Лиза! Что ты будешь пить — молоко или чай? — слышится голос Ирины. «О чем это она? Молоко… чай… Ну, прямо смешная! Можно чай, или молоко, или ничего…» — улыбается Лиза, укладывая косы, как нравится Аркадию.
3
Стояла пора, когда лето
