Таксопарк - Илья Петрович Штемлер

— Об этом в следующий раз.

— Другими словами, мне пора домой?

— Можете еще посидеть с полчаса.

— А три сестры? Они переживают за судьбу девочки, сидящей наедине со свирепым викингом. Уснуть не могут.

— Меня охраняет мой цербер!

Песик уютно спал под журнальным столиком и похож был на ворох нечесаной шерсти — непонятно, где хвост, где голова…

— А где дядя Ваня?

— Капитан-тралмейстер в отставке ложится спать в девять. Он муж маминой сестры.

Помолчали.

Несколько капель ударило снаружи о подоконник. В это время года дожди шли часто и в основном по ночам.

Тарутин прошелся взглядом по комнате: стеллажи с книгами, светильник с тремя шарами, портрет мужчины в пилотке и с петлицами, широкая пустая тахта с голубым поролоновым матрацем…

На мгновенье он с фотографической точностью вспомнил проступающие сквозь тонкий чулок красивые пальцы ноги Вики, там, в кабинете Кораблевой, в день знакомства.

— Вы… отремонтировали свою туфлю? — проговорил Тарутин, отводя в сторону глаза.

— Да. Починила, — тихо отозвалась Вика.

«А что, если я ее сейчас поцелую?» — подумал Тарутин, даже не подумал, а решил: он сейчас встанет, подойдет к ней, возьмет ее лицо в свои ладони и поцелует…

— Я все думал, как вы тогда добрались? — произнес он тише.

— Добралась… Взяла такси. — Вика тоже отвела в сторону глаза.

Тарутин испытывал томление от все нарастающего желания приблизиться к ней, дотронуться до белой шеи ладонями.

— Как по-вашему, собаки видят сны? — Вика откинула голову на спинку кресла.

— Вероятно. У меня когда-то был пес. Он всхлипывал во сне, как человек. — Тарутин ощущал вялость языка и говорил сейчас через силу…

Вика резко поднялась и отошла к окну…

— Не торопитесь, Андрей.

— С вами неинтересно, — помедлив, проговорил Тарутин. — Вы все предугадываете.

— Не все. Только то, что просто… Значит, надо вести себя сложнее, Андрей Александрович.

— Как умею, — буркнул Тарутин и покраснел. Он разозлился на себя. И вправду как мальчишка. Не справиться с мимолетным желанием! Сейчас он распрощается и отправится к себе… Но подняться из кресла и выйти в мокрую осеннюю улицу, потерять возможность еще некоторое время видеть эту женщину… Тарутину было тяжело. Хотя дальнейшее пребывание выглядело нелепым и навязчивым.

Он пытался понять — что произошло? Да что, собственно, могло произойти? Они неплохо провели время — разговаривали, молчали, пили коньяк и кофе…

— Вы пойдете к себе? — произнесла Вика.

Тарутин поднял удивленные глаза.

— Не понимаю…

— Нет-нет. Я так. Мало ли куда может пойти холостой мужчина, верно?

Вика засмеялась и закинула руки за голову. Тонкая, стройная ее фигура вытянулась…

И Тарутину показалось, что ей известно больше, чем можно было бы предположить. Словно Вика произнесла имя Марины. Чепуха какая-то.

— Откуда у вас такая осведомленность? — Тарутин положил подбородок на стиснутые замком пальцы рук.

— О чем вы, Андрей Александрович?

У нее было детское наивное выражение лица.

И Тарутин окончательно убедился — ей наверняка известно кое-что из его жизни.

— Послушайте, Вика… Вы действительно тогда забыли в такси сумку?

— Что вы, Андрей Александрович, я так редко ношу сумки. Предпочитаю портфель, удобней. И вообще я не помню, чтобы где-нибудь что-нибудь забыла…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Та-тах! Та-тах!

Казалось, неутомимый жонглер издали метал под радиатор автомобиля цирковые кольца и автомобиль, этот дрессированный медведь, пересчитывал их своими передними лапами, тут же отправляя для точности счета задним лапам-колесам: беда с уличными люками.

Та-тах! Та-тах!

Автомобиль вел свой подсчет. Фонари нехотя передавали его друг другу. Их свет пробегал по салону, словно блик тусклого зеркала.

Слава лениво, вполуха, слушал разговор двух мужчин, сидящих на заднем сиденье. Они заняли такси у металлического завода. Видно, после смены… Один, в кепочке блином, все уговаривал второго заскочить к нему домой, отметить пуск какой-то установки, второй отнекивался:

— Здрасьте, я ваша тетя! С чего это я явлюсь? Одиннадцать вечера.

— Ну, ты даешь, Панкин. Я обижусь, понял.

Они ненадолго примолкли. Потом вспомнили, что бригадир не включил в сводку ночные часы. Потом вспомнили какого-то Жирикова, что выполнил норму на два года вперед. Путевкой его премировали бесплатной в санаторий.

— А скажи, за что? За то, что два года детали его будут валяться, склад захламлять. По шее надо дать, а ему путевку.

Второй пассажир согласился, что да, надо дать по шее, но не ему, а тому, кто так планирует и нормирует. Если один за обычную смену выгоняет три нормы, то другой, выходит, может две трети смены курить и в потолок плевать. И все в порядке будет…

Помолчали.

— Куда ж это он нас везет, а, Панкин? — вдруг воскликнул пассажир в кепочке и тронул Славу за плечо. — Ты куда это нас везешь?

— Как куда? — Слава старался придать голосу уверенность. — Куда сказали.

— Ты бы еще через Москву поехал.

— Почему же через Москву? Доберемся до моста и правый поворот.

— Ну, даешь. Ты что, план не выполнил?

— Почему не выполнил? Я, правда, недавно в такси, — решил признаться Слава. — Город слабо знаю.

— Спросил бы. Мы заговорились, а он километров пять лишних накрутил, — буркнул гражданин в кепочке.

Слава молчал. С самого начала он выбрал неверный маршрут. А когда понял, то поворачивать назад было неловко, к тому же улица с односторонним движением. Вот и гнал. В новостройках разобраться трудно, особенно ночью: дома похожи друг на друга, освещение слабое, а названия улиц так нанесены — днем не разберешь,