Шесть дней - Сергей Николаевич Болдырев
XIV
Васька принялся утешать Марию Андреевну, но она только качала головой и утирала слезы.
— Ладно, мать, — решительно сказал Васька, — слезами не поможешь. Приедет Василий Леонтьевич, все тебе разъяснит — и насчет березняка, и об рельсе, а мы подождем, послушаем, что он скажет. Водка у тебя есть?
— Какая водка?.. — всхлипывая, но постепенно успокаиваясь от Васькиного сочувствия, спросила Мария Андреевна.
— А что же мы — за здорово живешь?.. И время до его приезда надо скоротать.
— Да ладно, обойдемся… — смущенно сказал Андронов, предчувствуя, что события могут принять неприятный оборот. Позабавиться над Дедом расхотелось, тем более, что жил Виктор этажом выше. Сколько упреков наслушался, встречаясь с ним на лестнице, главным образом за отца, который, как Дед утверждал, сидит в Индии под пальмами и не желает возвращаться. Ему, Деду, на пенсию давно пора, а сменить, кроме Андронова-старшего, некому.
— В кухню пойдемте, — пригласила Мария Андреевна. — На себя посмотрите, все в ржавчине, как вас в зале сажать?
— В кухне сподручнее, — одобрил Васька.
Пирушка была в разгаре, когда из передней послышался легкий щелчок открываемого замка. Степан Петрович, восхвалявший Деда в длинном тосте, замер на полуслове; Андронов отъехал вместе с табуретом подальше от стола, а Васька, расхрабрившийся после речей во здравие Василия Леонтьевича и его супруги, воскликнул:
— Налить ему штрафную!
Василий Леонтьевич в пальто и кепке на лобастой голове, привлеченный голосами гостей, первым долгом подошел к порогу кухни, поставил у ног чемодан и внимательно, по очереди оглядел каждого.
— По ком поминки? — мрачно спросил он, обращаясь к жене.
— Об тебе соскучились, — сказала Мария Андреевна, кивая на гостей.
— Вынесли рельсу, — сказал Гончаров, — как было по уговору. У восточной проходной лежит…
— В спальню хотят класть, — взвилась Мария Андреевна. — Чего ты наделал своим характером!.. Сам с ней спи, а я на диване в зале устроюсь.
Дед еще раз оглядел непрошеную компанию и молча прошел к столу, как был в пальто и кепке. Васька тотчас встал, освобождая место, старательно, до краев, налил Деду «штрафную» и подал. Дед в тишине степенно выпил, закусил колбасой, сжевал яблоко и только тогда деловым тоном спросил у Гончарова:
— С завода?
— А как же! Вот свидетели, — что было мочи заорал Гончаров, указывая на Андронова и Ваську.
— Ш-шалман, а не охрана, — вознегодовал Дед, — Вертайте ее к чертовой матери… обратно на завод. — И обращаясь к Гончарову, добавил: — Свое обещание исполню, выпишу тебе старье это, вагонетку. Помидорщик проклятый! Последнюю твою просьбу сполняю. Пойду к директору об охране поговорю, так весь завод разворуют.
— Не надо, Василий Леонтьевич, директора впутывать, — резонно возразил Гончаров. — Сам ты знаешь, охрана у завода хорошая. Это мы цирк устроили. Кто против цирка устоит? А рельсу возвернем, никому она не нужна.
— Зачем ты приказал рельсу в квартиру волочь? — спросила Мария Андреевна. — Хорошо, они подождали тебя спросить еще раз. Что это ты вытворяешь на старости лет?
— Пошли, — сказал Василий Леонтьевич, не вступая в объяснения с супругой, — провожу.
На лестничной площадке, прикрыв дверь в квартиру, Дед насел на Гончарова:
— Забавляешься, как дите малое. Шумишь, суетишься, глаза навыкате, а ради чего? Мастером был! Гремел! Лучшим мастером, пока раджой в Индии не заделался. Барахла оттуда навез и занялся торговлей. Стыдно перед людьми за тебя.
На Гончарова напала грусть, он опустил руки, обмяк.
— Да разве кому понять?..
— А ты, сосед, тоже хорош, — пропуская мимо ушей сетования Степана Петровича, принялся Дед за Виктора. — Бросили родители, присмотреть некому. Начну я тебя сам выправлять. К бабке наведывайся, твоя бабка правильная, зачахнуть тебе не даст…
Так никто и не решился сказать разгневанному Деду, что на шестой печи авария…
Андронов и Васька возвращались на завод в темноте, около двенадцати ночи, под конец смены. Шагали торопливо, шумно обменивались впечатлениями о встрече с Дедом. Вступили на литейный двор, увидели мрачную холодную печь и примолкли.
Откуда ни возьмись налетел на них Бочарников.
— Вы где были, сучьи дети? — разъярился мастер. — Всю смену прогуляли. Тебе, Андронов, сто инженеров подавай, а ты сам своими руками вот здесь не хочешь поработать? Прибаутками отделываешься! Инженеров заместо себя призываешь! Я те покажу инженеров! Я те покажу сто конструкторов! Докладай, где были?
Андронов растерянно молчал. Гнев мастера был так яростен и справедлив, что обычная для Андронова в стычках с мастером заносчивость и даже наглость покинули его. Он стоял с крепко сжатыми в тонкую линию губами, опустив руки, и от обиды и сознания беспомощности и вины своей едва сдерживал упрямо пробивавшиеся едкие слезы.
Бочарников хотел еще что-то выкрикнуть — злое, беспощадное, уничтожающее и вдруг, взглянув в лицо Андронова, захлебнулся и замолчал. Он никогда еще не видел Андронова поверженным и раздавленным.
Васька воспользовался паузой и пробормотал:
— Деда мы встренули…
— Деда? — невольно переспросил Бочарников. — Василия Леонтьевича? Где вы его встренули?
— На квартире, — простодушно сказал Васька, — уважение оказали…
— Ты что, Василий? Что ты несешь? — воскликнул Бочарников, не веря ни единому слову. — А ну дыхни… — с подозрением вглядываясь в лицо Васьки, распорядился он.
Васька снял рукавицу и утер губы.
— А чего дыхать? И так ясно: угостила нас Дедова супруга. Как будешь отказываться? Выпили самую малость. На ногах держимся, лопатой владеем…
— И где — на работе успели! — вскричал Бочарников. — Да еще Василия Леонтьевича припутали, спьяну-то забыли, что он в отъезде.
Андронов сказал:
— Прилетел Дед, на день раньше срока вернулся. На квартире мы у него были… А что тут делать? — с горечью воскликнул он. — Ну что? Рады бы…
Бочарников некоторое время молча оглядывал обоих и веря и не веря Андронову. Решил, что больше допытываться не станет, а потом проверит, так ли все было.
— Как это делать нечего? — воскликнул он. — Вы, горновые, не знаете, что канаву надо заправить, подготовить к выпуску чугуна?..
— Печка-то стоит… — напомнил Андронов.
— А как, если пойдет? Ваше дело исправно сполнять свои обязанности, долг свой сполнять…
— С чего это она вдруг пойдет? — поинтересовался Андронов.
— Комиссия из Москвы летит, — объяснил Бочарников. — Люди не чета нам. Мало ли как
