Петр Капица - Они штурмовали Зимний
Полицейские сообразили, что им грозит опасность с соседних крыш. Когда разведчики вышли на каменную площадку, то увидели трех городовых, тащивших по лестнице наверх пулемет.
— Укройся здесь, — шепотом сказал солдат Деме. — Как только я выстрелю по переднему, ты бей заднего. Третьего вдвоем скрутим.
Дема присел за высоким ящиком, стоявшим у входа, а солдат прижался к стене в темном углу.
Городовые поднимались медленно. Но вот показались их шапки. Дема крепче сжал в руке кувалду и затаил дыхание.
На чердак сперва заглянул сизоносый околоточный. Видя, что здесь все спокойно, он крикнул на площадку:
— Давайте живей… вон к тому окну!
Пятясь задом, городовые, пыхтя, втащили пулемет. Все они были вооружены револьверами.
«Теперь-то я добуду себе оружие», — подумал Дема.
Как только раздался выстрел, он выбежал и ударил кувалдой по согнутой спине ближайшего городового, а затем навалился на его соседа.
Городовой оказался сильным и вертким, он извивался по полу, пытаясь зубами вцепиться Деме в руку. Солдат оглушил его прикладом. Городовой сразу обмяк и ткнулся носом в слежавшиеся опилки.
Дема вытащил у него из кобуры наган и сорвал с него красный шнурок. Ему хотелось добыть револьвер и для Васи, но оружие успели посрезать парни, прятавшиеся за стояками.
Вооружившись наганами, они стали осторожно спускаться вниз.
Во втором этаже обе створки дверей были распахнуты. Из коридора в нос бил резкий запах пороховых газов. В глубине помещения громыхали выстрелы. Городовые стреляли и в первом этаже.
— Двое останьтесь на площадке, остальные — за мной! — скомандовал солдат.
В длинном коридоре стояли раскрытые ящики с патронами и гранатами-лимонками. Солдат взял две гранаты и пошел вперед. Дема держал наган на взводе.
В большой комнате, уставленной письменными столами, находилось шесть городовых. Они стреляли из окон.
Солдат бросил одну за другой «лимонки» и присел за дверью у стенки.
От взрывов посыпалась штукатурка. Коридор заполнился известковой пылью. В его дальнем конце заметались полицейские.
Низкорослый городовой выскочил из соседней комнаты и закричал:
— Нас окружили, спускайтесь вниз!
Дема сшиб его с ног и дал несколько выстрелов в конец коридора.
Потом они с солдатом заскочили в крайнюю комнату. Там два городовых притаились за пулеметом, выставленным в окне.
— Руки вверх! — грозно крикнул солдат.
Городовые обернулись и, увидев направленное на них дуло винтовки, подняли руки.
Дема подбежал к пулемету, столкнул его на улицу и, высунувшись из окна, замахал шапкой.
Снизу донеслось «ура».
Вскоре все коридоры заполнились народом. Восставшие ловили полицейских, разбивали шкафы, выбрасывали из столов бумаги, топтали и рвали царские портреты.
— Ну, хлопцы, нам тут больше делать нечего, — сказал солдат. — Пошли дальше.
Дема подхватил валявшуюся на полу винтовку, наполнил карманы патронами и выбежал на улицу.
****
Вася Кокорев попал к Александро-Невской лавре, где железнодорожники вместе с солдатами громили полицейский участок. Здесь ему пришлось пустить в ход свою кувалду, чтобы сбить царский герб — медного двуглавого орла, красовавшегося над входом.
Потом он побывал и на Забалканском проспекте и на Гороховой улице, и у пылавшей после штурма Литовской тюрьмы, но нигде не мог добыть себе винтовки. Только поздно вечером у Поцелуева моста Кокорев увидел небольшую толпу у грузовой машины. Издали ему показалось, что солдаты раздают грузчикам подковы. Но когда Вася подошел ближе, понял, что это не подковы, а небольшие плоские пистолеты.
— Браунинг, — сказал студент, разглядывавший полученный пистолет.
Кокорев немедля подбежал к машине и протянул обе руки.
— Мне дайте… для путиловцев, — попросил он. Солдат ему подал три браунинга и пачку патронов.
Засунув увесистые пистолеты за ремень, а патроны — в карман куртки, Вася еще раз подошел к грузовику и выставил перед другим солдатом снятую с головы шапку. Тот всыпал в нее горсть патронов и бросил небольшой браунинг.
Добыв столько оружия, Кокорев решил вернуться к себе за Нарвскую заставу.
Трамваи не ходили. В темных улицах слышалась беспорядочная стрельба, колыхались багровые отсветы пожарищ.
На всякий случай Вася зарядил один из пистолетов и, держа его в руке, пошел к Никольскому рынку.
У Английского проспекта навстречу выскочили два конника.
— Стой! Куда идешь? — крикнул первый.
Это были городовые. Вася разглядел их круглые шапки и башлыки. Он хотел шмыгнуть в узкий переулок, но конники поскакали ему наперерез. Тогда Кокорев вскинул руку и нажал на спусковой крючок браунинга…
Один за другим прогремели семь выстрелов. Вспышки ослепили молодого путиловца. Он не ожидал, что его пистолет без задержки выпустит столько пуль.
Напуганные городовые повернули коней и во весь опор поскакали в сторону.
«Вот это оружие! — подумал потрясенный Василий. — Ну, теперь не подходи к нашим ребятам!»
****
Впервые за все годы борьбы большевики сходились на партийное собрание, не таясь, не пробираясь глухими переулками, не пряча лиц в поднятые воротники и под низко надвинутые на глаза кепки. Они шли открыто и смело переступали порог, не рискуя наткнуться на засаду.
Путиловские большевики собирались в самом людном месте — в проходной конторе завода. У входа за столиком сидели два старых подпольщика; одних они пропускали молча, а других останавливали и спрашивали:
— Большевик?
— Большевик, — отвечал входивший, называл свою фамилию и партийную кличку.
Путиловцы усаживались на стулья, стоявшие у голых конторских столов, расстегивали куртки, полушубки, утирали лбы, вытаскивали кисеты и закуривали. От некоторых попахивало порохом и дымом; совсем еще недавно они сражались на улицах. Их обветренные лица потемнели, обросли бородами, — в дни боев некогда было бриться, — а глаза горячо светились, в них не успело остыть возбуждение рукопашных схваток и бурных митингов на площадях.
Недавних бойцов встречали веселыми возгласами:
— Жив, Семеныч? А я думал, что тебя тот толстый городовой насмерть пристукнул.
— Кишка тонка! — отшучивался пострадавший. — Но ты вовремя его по затылку огрел. Если по честному признаться, так до сих пор шею не могу повернуть. Вот ведь боров!
, — Сергей, куда ж красота твоя подевалась? Половина уса обгорела, жена любить не будет.
— Да ну их, этих гаванских! Мы надумали дымом полицейских выкурить. А какой-то чудак бензину плеснул… Сам подпалился и меня зацепило. Без усов теперь придется ходить.
Путиловцы балагурили и при этом курили так, что махорочный дым волнами колыхался под потолком.
Стрелка конторских часов показывала уже седьмой час, а большевиков собралось немного.
— Что-то маловато наших.
— Да-а, не очень много осталось, — заметил старый литейщик. — Потеряли многих, в одном тринадцатом году человек пятьдесят в тюрьму попало. Потом — кого на фронт, кого в ссылку…
— А другого на кладбище, — перебил его глуховатый котельщик. — Помните Георгия Шкапина? Ну, того, что стихи писал? Так он в военном госпитале в позапрошлом году скончался.
— Где теперь Митя Апельсинчик? Тоже приметный парень был — румяный, веселый. Ему жандарм из револьвера в ногу угодил. И нам с тобой, Антон, чуть тогда не попало. Не забыл собрания за прудом на Резерве?
— Как же! Еще старика Костюкова взяли, а мы с тобой по Корабельной во все лопатки удирали.
И пошли воспоминания. Где только не встречались путиловцы! Боясь собираться в домах, чтобы не попасть в засаду, они сходились под открытым небом у деревни Волынка, на Лаутровой даче, на водопаде речки Лиговки, в Паташевском и Шереметьевском лесах. Ни слежка, ни аресты, ни ссылка не могли остановить их.
В контору вошел Савелий Матвеевич. Он привел Васю Кокорева и Дему Рыкунова.
— Большевиками желают быть, — сказал он. — Разрешите им присутствовать на собрании? Ручаюсь за обоих.
— Хорошее пополнение! — разглядывая парней, отметил один из стариков. — Спасибо, Савелий Матвеевич. Только вот... не молоды ли?
— Да вроде созрели. На деле проверены. Ум, как говорится, бороды не ждет.
Глава одиннадцатая. В МОРСКОЙ КРЕПОСТИ
Виталий Аверкин со своей группой действовал осторожно и хитро, как советовал брат. Тайные агенты не вышибали дверей и не взламывали решеток на окнах, они только выкриками подогревали озлобленную толпу, доставали ломы, топоры, горючее.
Врываясь в помещения вместе с толпой, сообщники Аверкина находили заранее приготовленные бутылки с бензином, разбивали их о стеллажи, о стены, да так, чтобы горючее попало на папки с делами. Пламя в несколько минут охватывало все этажи. Люди едва успевали выскакивать на улицу.
