Юрий Корольков - Так было…
Свист ветра в ушах и нарастающая скорость падения привели парашютиста в чувство. Что есть силы, обеими руками Бенуа рванул вытяжное кольцо, но парашют не раскрывался.
Прошла какая-то секунда, показавшаяся вечностью. Жюль был совершенно уверен, что погибает, хотел крикнуть, но, как во сне, перехватило дыхание. С поразительной ясностью встало в памяти то насекомое, что разбилось о лобовое стекло машины, когда перед войной он ехал на линию Мажино. Вот сейчас и он так же влепится в землю, превратится в такую же кляксу. У саранчи были зеленые внутренности, а у него… Вдруг кто-то грубо встряхнул его за шиворот, и Бенуа повис в воздухе. Вздох облегчения вырвался из его груди. Парашют раскрылся нормально, но Жюль все еще ощущал пережитый страх. Он забыл о стропах, о лямках, о том, как ими пользоваться, и мешком свалился в густой кустарник, поцарапав лицо и руки.
Непослушными пальцами Жюль отстегнул карабины и бросился в сторону. Бенуа показалось, что его преследуют. Судорожно начал вытаскивать пистолет. В серой-темноте ничего не было видно.
— Месье Бенуа, это вы? — услышал он голос радиста. — Где месье Франсуаз?
— Не знаю…
В стороне послышался тихий свист. Радист ответил. В темноте вспыхнул и погас красный огонек сигнального фонарика.
— Какого черта он зажигает свет! — проворчал Бенуа.
Вскоре все трое собрались вместе. Франсуаз приказал прежде всего собрать парашюты. Их замаскировали старыми листьями. Долго искали сброшенный груз и тоже спрятали, прикрыв сверху валежником. Сняли с себя шлемы и комбинезоны.
Стало значительно светлей, когда они вышли к реке, дымящейся белым туманом. Франсуаз достал компас и карту. Спросил у Бенуа — куда идти: вверх или вниз по течению. Но Бенуа не имел никакого представления, где он находится. Пошли вверх по реке, пересекли овражек, поднялись на холм, и Жюль увидел усадьбу тестя. Он угадал ее по высокой черепичной крыше старого дома и винным погребам, выступающим из земли позади кузницы и гаража.
День только начинал заниматься, солнце еще не взошло. Было сыро и холодно. Несмотря на толстый шерстяной джемпер, Жюля пробирала дрожь. Условились, что сперва он пойдет один и, если все благополучно, позовет остальных.
Бенуа с опаской подошел к дому, поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Дверь долго не открывали. Постучал еще, и ему открыла незнакомая молодая женщина. Она удивленно посмотрела на раннего пришельца.
— Скажите, месье Буассон дома? — спросил Жюль.
— Да, но он еще спит.
Разбудите его. Скажите, что его хотят видеть.
— Но не слишком ли рано, месье? Хозяин не разрешает будить его так рано.
— Скажите — по неотложному делу.
Мари колебалась. Она опасливо оглядела незнакомца, потом спросила:
— Как сказать месье Буассону?
— Ничего не говорите, я скажу сам.
Жюль не стал называть своего имени раньше времени. О Лилиан он тоже не стал спрашивать у незнакомой женщины.
Мари закрыла перед Жюлем дверь, и он остался, как посторонний проситель, стоять на крыльце. Вскоре в коридоре послышались неторопливые шаги тестя и его ворчливый голос: «Кого это принесло в такую рань…»
Пуассон распахнул дверь и замер от неожиданности:
— Жюль, это вы!.. Откуда?.. мм, да… — Винодел засопел, чувствуя, что попадает в затруднительное положение.
— Ради бога, пустите меня хотя бы в дом! — воскликнул Бенуа, начиная сердиться. — Что с Лилиан? Она здесь?
— Да, то есть нет… Ну конечно, здесь… Где же ей еще быть. Проходите, проходите… Она будет очень рада. Но откуда вы взялись?..
— Потом, потом… Я не один. У вас в усадьбе нет посторонних? Хорошо, я сейчас вернусь.
Бенуа едва вошел в дом, как снова исчез. Месье Буассон стоял растерянно среди комнаты и не мог сообразить, как ему быть. «Нет, уж пусть разбираются сами…» Он думал о дочери. Вот неприятность. Буассон больше всего боялся скандала. Надо же быть такому. Является зять, а Лилиан встречает его с малышом, прижитым за это время с Леоном. Вот положение! Ну и пусть разбираются сами… Так, значит, он жив. Где же Бенуа пропадал столько времени?..
Бенуа вернулся через четверть часа в сопровождении радиста и Франсуаза:
— Это мои товарищи. Их надо приютить на некоторое время.
— Да, да, конечно! О чем здесь говорить. — Буассон, не раздумывая, соглашался со всем, лишь бы отдалить выяснение неприятных подробностей.
Франсуаза беспокоил спрятанный в лесу груз. Он сказал Жюлю:
— Следовало бы привезти наш багаж. Надеюсь, здесь найдется лошадь?
— Совершенно верно. — Жюль обратился к тестю: — Нам нужно бы перевезти вещи. Они здесь, в лесу, недалеко.
— Что за разговор!.. Мари, разбудите Фрашона. Пусть запряжет кобылу, да побыстрее.
Но просьба о подводе насторожила винодела. Какой багаж, почему в лесу? Может быть, зять тоже подпольщик? Все будто сошли с ума. Пусть теперь пеняет на самого себя, что проворонил жену.
Мари, переваливаясь как утка, пошла будить дядюшку Фрашона. Бенуа увидел в окна, как она шла через двор, выпятив живот.
— Так где же Лилиан? — спросил он тестя.
Буассон снова засопел.
— Она еще спит. В такую рань все спят… Но скажи, откуда ты появился. Мы все думали, что тебя уже нет в живых. — Он старался перевести разговор на другое.
— Из Лондона. Мы прибыли по заданию генерала де Голля.
Франсуаз добавил:
— Надеемся, вы не откажете нам в помощи. Мы считаем, что находимся в доме друзей, в доме французского патриота.
Так вот в чем дело! Час от часу не легче. Узнают немцы — не миновать ему виселицы. Тем не менее Буассон ответил:
— О чем говорить. Располагайтесь как дома.
На шум в столовую вышел Терзи. Сонный, в ночной пижаме. Он также застыл в изумлении, но быстро овладел собой и поздоровался.
— Смотри-ка, и ты здесь?! — воскликнул Бенуа.
За окном загрохотала телега.
— Мы съездим за багажом, — сказал Франсуаз.
Они вышли с радистом.
— Я пройду к Лилиан. Где ее комната? — Бенуа направился к двери.
«Вот, начинается!» — Буассон не нашелся что ответить зятю. Но Терзи заслонил дверь:
— Она еще не одета. Подождите немного, Лилиан скоро выйдет.
Бенуа уставился на Леона. Он что-то начинал понимать.
— Ну и что ж?
Терзи решил не играть в прятки.
— Видишь ли, Жюль, Лилиан стала моей женой.
— Что ты еще городишь? Я не люблю таких шуток! Где ее комната?
— Я не шучу. Повторяю, она стала моей женой.
Ну, это мы еще посмотрим! — глупо воскликнул Жюль. Он растерялся и не знал, что ему делать. Вот уж чего он не мог предположить. Лилиан ушла к Терзи. Черт знает что происходит! Жюля охватил вдруг приступ дикой ревности. — Я поговорю сам. — Жюль попытался отстранить Леона и пройти в дверь.
Терзи оставался внешне спокоен.
— Подожди, я предупрежу ее, — и вышел.
— Так что это значит? Расскажите мне толком, месье Буассон. Мы боремся за Францию, подвергаем себя опасности, а здесь, в вашем доме… Я оскорблен до глубины души. Если так, я немедленно покину вашу усадьбу.
— Но мы думали, что вас давно нет в живых. — Буассон не мог придумать другого довода.
— Нет, нет. Ни одной минуты я здесь не останусь! Это подло. Я уважал вас, месье Буассон.
Бенуа кипел. Разъяренный и бледный, он решительно пошел к двери, взялся за ручку и остановился. Вдруг остыл, смяк. Куда он денется?.. Куда может уйти? Покинуть усадьбу, чтобы попасть в руки гестапо?! При одной этой мысли его бросило в дрожь. А месье Буассон подумал: лучше всего, если Жюль оставит их всех в покое. Пусть уходит.
Но Бенуа не ушел. Он постоял перед дверью, повернулся к тестю и патетически произнес:
— Да, вы и ваша дочь оскорбили меня, месье Буассон. Но я патриот Франции и не могу нарушать своего долга из-за личной обиды. Я остаюсь здесь…
Из внутренних комнат появилась Лилиан. Сзади нее шел Терзи. С гладко зачесанными волосами, слегка располневшая, но удивительно красивая в легком сиреневом платье, она спокойно, как показалось Жюлю, вошла в столовую. Только и глазах ее были смятение и тревога. Возможно, именно это делало ее еще красивее.
— Здравствуй, Жюль, — сказала она, протягивая руку, — Как неожиданно ты приехал. Ты не хочешь здороваться?
— Так это правда? — не подавая руки, спросил Жюль.
— Да, я люблю Леона, Жюль. Давай не будем говорить об этом.
— Хорошо, не будем. Но, думаю, вы сможете меня где-нибудь приютить. Я прибыл сюда по заданию генерала де Голля. Могу я рассчитывать, что меня не предадут здесь дважды?
Леон, стиснув зубы, вышел вперед. Назревал новый скандал. Месье Буассон опередил Терзи.
— Что за разговор, Жюль, — сказал он. — Не надо принимать все так близко к сердцу. Если хочешь, поселяйся во флигеле. Там две комнаты. Вы можете жить там. Кто же станет отказывать тебе в крове. Я очень хорошо к тебе отношусь…
