Разные судьбы - Михаил Фёдорович Колягин
Старший сержант толкнул рукой калитку. Навстречу, гремя цепью по протянутой проволоке, выскочила лохматая овчарка. Она ощерилась, обнажив желтые клыки, сердито зарычала.
— Пальма!
Овчарка поджала хвост, словно стыдясь за свою оплошность, и спряталась в фанерную конуру.
В доме ни звука. Разноцветные иголки утреннего инея облепили штакетник, поблескивали на ступеньках крыльца. Старший сержант шагнул на крыльцо и постучал. На стук отозвались не сразу. Потом щелкнула задвижка, и дверь приоткрылась. В ее створе старший сержант увидел хозяйку. Она, щуря от солнца сонные глаза, загородила дверь полным плечом.
— Не узнаете, Елизавета Ильинична? — улыбнулся гость.
— Кого я бачу!! — радостно воскликнула женщина. — Микола! Проходи, проходи. Думаю, кто ж это зайшов, що зверюка не лает? Смотри-ка, помнит тебя Пальма. А я ночью чоловика в поездку проводила. До сих пор отсыпаюсь.
В комнате гостю бросилось в глаза новое — увеличенный портрет Даши. На нем Даша была в вышитой украинской кофточке, со спущенными на грудь косами. «Раньше носила только платья, — отметил про себя Николай. — Видно от матери переняла».
— Совсем или в отпуск? — спросила Елизавета Ильинична.
— Совсем.
— Господи! Время-то как летит! Будто вчера в армию уехал, а три года пролетело. Что же я стою? — спохватилась хозяйка. — Раздевайся. Сидай на скамейку. Давай я шинель повешу. Скоро Даша с работы прийде.
— Разве она не учится?
— В вечернем техникуме. И стрелочницей работает.
— Она же в медицинский собиралась?
Елизавета Ильинична вздохнула:
— Туда не просто попасть. Дюже богато ученых стало. Кроме мечты, еще конкурс выдержать треба.
— Не выдержала?
— Ни, — покачала головой хозяйка. — Месяц, наверное, проплакала, а потом поступила на третий курс техникума, на вагонника, и работать устроилась.
— Довольна?
Елизавета Ильинична махнула рукой:
— А грець ее поймет. Вроде, не жалуется, — и ласково, как только может мать о своей дочери, добавила: — Старательная она у меня.
Елизавета Ильинична принесла тарелку с горячим борщом, нарезала хлеб, поставила чашку со сметаной.
— Сидай, Микола, сидай. Проголодался с дороги. А я самовар разожгу.
Во дворе хлопнула калитка. Николай, принявшийся было за еду, отодвинул тарелку. Вошла Даша, раскрасневшаяся от ходьбы, в распахнутой телогрейке. Увидев Николая, остановилась у двери. Черные, продолговатые глаза ее смотрели на парня удивленно и радостно.
— Колька! — воскликнула она.
Николай встал и, конфузливо улыбаясь, одернул гимнастерку. Даша подала ему руку, но застыдившись огрубевшей, шершавой ладони, быстро высвободила ее из рук Николая. И стала серьезной. Поняла, что за три года оба повзрослели и прежних ребячьих отношений между ними не будет.
Даша умылась и переоделась. Елизавета Ильинична поставила на стол второй прибор, принесла самовар и присела рядом.
Николай, чувствуя себя неловко в присутствии девушки, ел медленно, искоса наблюдая за нею. Даша тоже не поднимала глаз, то и дело поправляя на висках волосы.
— Куда пойдешь работать? — наконец спросила она.
— На старое место.
— Наших мазутников вытесняют помаленьку. Одно «плечо» полностью на электровозную тягу перевели, на другом уже опоры ставят.
— А как отец?
— Трудится, как всегда. На электровоз переходить не собирается, пусть, говорит, молодые идут.
Неловкость потихоньку растаяла. Николаю стало хорошо. Он с удовольствием прислушивался к грудному голосу Даши, даже досадовал на самовар, который своим попискиванием мешал слушать ее.
— Кому-то и на паровозе надо пока, — возразил Николай.
— Ты не устал? — вмешалась в их разговор наблюдавшая за ними Елизавета Ильинична. — Может, отдохнешь с дороги? Я сейчас постель разберу.
— Нет, что вы! — смутился Николай. — Мне пора!
— Где же ты остановился?
— У товарища одного, — почему-то соврал Николай и почувствовал, что начинает краснеть.
Даша проводила его до калитки.
3
От дома Круговых до депо не более километра под гору. Чтоб собраться с мыслями, Николай шел не спеша, разглядывая поселок, раскинувшийся на противоположном склоне. Солнце поднялось высоко и осветило горы, покрытые хмурым октябрьским лесом. По небу ползли белые холодные облака.
Солнце растопило иней на заборах да слизало ледяную корку с дорожной грязи. Однако все равно оставалось по-осеннему зябко.
Николай думал: возьмет его Сергей Александрович опять в помощники или нет? Как-никак прошло три года. За это время машинист мог подружиться с другим помощником, привыкнуть к нему. У Сергея Александровича на веку перебывало их много, а у Николая был всего один машинист, он же самый близкий человек на свете.
Незаметно Николай дошел до депо. У входа рядом с аркой висела Доска почета. Колосников остановился. В центре, как и три года назад, красовался портрет Сергея Александровича. Чуть пониже выглядывала кучерявая шевелюра бригадира слесарей Анатолия Избякова. Рядом с Избяковым висел портрет Валерия Зорина. «А этот как сюда попал?» — удивился Николай и сразу потерял к Доске почета интерес.
Общежитие, где жил Николай до армии, расположено на территории депо, сразу за аркой. На стене у входа висел почтовый ящик с облупившейся краской.
Николай поднялся по скрипучим ступенькам в коридор. Заглянул прежде на кухню. Оттуда остро пахнуло жареным луком. Около большой плиты грудились молодые ребята с ложками и ножами в руках: готовили себе обед. Со скамейки навстречу Колосову поднялась женщина.
— Молодой человек, вам кого?
— Тетя Клава! — обрадовался Николай. — Здравствуйте!
— Колосов? — удивилась женщина, приблизившись к парню. Она взяла его за плечи, повернула лицом к окну. — Солидный какой стал! Жених! Теперь от девчат отбоя не будет.
Николай смущенно высвободился из ее рук, спросил:
— Койка у вас найдется?
— Найдется! Ты здесь старый хозяин, — ответила тетя Клава. — В семнадцатой место освободилось. Женился один. Да ты, наверно, помнишь его: Борька Хламов, слесарем работает.
Они поднялись на второй этаж. Тетя Клава остановилась, переводя дыхание.
— Стареть начинаю, — пожаловалась она, прижимая руку к сердцу. — Бывало, по этой лестнице через две ступеньки прыгала, а теперь сердце сдает.
Николай спросил:
— А Толя Избяков здесь живет?
— Хватился! — усмехнулась тетя Клава. — Два года как женился. В новых домах по Шоссейной квартиру получил. Сейчас старых жильцов раз-два и обчелся. Кто обзавелся семьей, кто на электровоз перебрался. Больше молодежь живет из училища. Посмотришь свою комнату?
— А направление?
Техничка махнула рукой:
— Что ты чужой, что ли? Комендант недавно тебя вспоминал. Поспорили еще: вернешься ты к нам или нет? Я так и говорила: «Вернется».
В комнате стояли три заправленные кровати, этажерка с книгами, диван и три
