Kniga-Online.club
» » » » Аркадий Первенцев - Гамаюн — птица вещая

Аркадий Первенцев - Гамаюн — птица вещая

Читать бесплатно Аркадий Первенцев - Гамаюн — птица вещая. Жанр: Советская классическая проза издательство -, год 2004. Так же читаем полные версии (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте kniga-online.club или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Перейти на страницу:

— Хлопцы, чи вы еще не набалакались? А нет, то хоть ланпу прикройте газеткой...

— Извините, товарищ, — сказал Парранский и зашуршал газетой.

— Я-то шо... Я ничего, ребята. Не могу на боку спать, сердце болит и зжога. Потому и прошу. Не набалакались, пожалуйста... Извините... — Бурливый басок превратился в бормотание — дядько дал храпака.

Парранский улыбнулся и, уловив заинтересованность спутника, спросил его:

— Вы не расположены последовать их примеру?

— Нет.

— Я не люблю односложных ответов, молодой человек, — несколько обиженно заметил Парранский. — Поезд объединяет на короткий срок случайных людей и так же быстро и навсегда их разъединяет. Человек сошел с поезда — и канул в бездну. Больше никогда вы его не увидите, никогда... Странно и отрадно. В поезде можно быть откровенным. Вспомните, вы о чем думали, когда сидели у окна и смотрели на терриконы? Я заметил на вашем лице следы грусти. Мне это понравилось. Наша молодежь мало грустит, она скачет, поет, бодрится. Итак, о чем вы думали?

— Я думал о Наивной, — просто ответил Бурлаков, покоренный искренним тоном своего попутчика. — Наивная — это всего-навсего лошадь. Я сам обучал ее, объезживал, научил многому и потом расстался с ней... Увольняясь, мы, кавалеристы, по традиции едем на станцию железной дороги на конях. Если много уходящих из армии, дают оркестр. Мало — ограничиваемся товарищами и своими командирами. Наивная провожала меня. Ржала. Мы это называем — плакала... Вот о чем я думал. О том, что я больше никогда не увижу Наивную.

Парранский задумался. Веки его опустились и чуть-чуть вздрагивали при толчках вагона. За окнами по-прежнему бежала равнина. Кажется, это среднерусская земля. Бурлаков заметил: губы у Парранского свежие, молодые и сложены, как у раздосадованных капризных детей. Вот у сестренки Марфиньки так же надуваются губы, когда ее рассердишь. Лицо Парранского в пятнах, как у человека, кожа которого не поддается загару. Руки в запястье крепкие, пальцы тоже сильные, короткие. Рабочие пальцы. Ступня ноги, обтянутая пестрым, явно заморским носком, маленькая, будто у женщины. Мужчины с такими физическими качествами всегда вызывали у Бурлакова чувство пренебрежения и жалости. Когда Арапчи разносил его за какую-нибудь чепуховую провинность, Бурлаков нарочито вытягивался перед ним во весь рост, и это бесило старшину школы. Но возникший в памяти смуглый неистовый Арапчи исчез так же быстро, как и появился. Бурлаков смотрел на высокий лоб Парранского, на его подвижное умное лицо.

Пожалуй, стоило рассказать ему о Наивной, о ее первом появлении во дворе дивизии, о том, какая она была недоверчивая, опасная. Видно, Жора Квасов действительно получил тогда от нее крепкий удар, если уж взялся за бич. Потом впервые за службу побрел в презренный околоток.

— ...когда я к ней подошел, она дрожала всем телом. Под кожей вспухли рубцы. Увидев меня, она натянула чумбур и скосила глаза. У лошадей бывают такие глаза: в них ненависть, обида или оскорбленность. Лошадь — чуткое животное и многое понимает инстинктом. Если человека можно обмануть, ее нельзя. И, кроме того, лошади, как и все животные, любят ласку, ценят человеческое к ним отношение...

— Простите. — Парранский предупредительно наклонился. — Вы, очевидно, получили образование? Из какой вы семьи?

— Образование? — Бурлаков сразу нахмурился, будто вопрос был ему неприятен, и в упор взглянул на своего попутчика.

— Вы извините, — обеспокоенно и мягко произнес Парранский, — извините за то, что я вас перебил... Мой вопрос продиктован одной... потребностью глубже разобраться в процессах, происходящих в России, иногда помимо воли или, вернее, прямого желания людей. Мне неинтересны вон те, страдающие «зжогой». Я их знаю еще по Бунину, по Горькому, да и по собственному опыту. Мне хочется понять молодежь нынешнего века: какова она, каковы ее идеалы, искренни ли ее песни, стремления, ее разафишированный и уже набивший оскомину энтузиазм? На Семнадцатой конференции, где присутствовало триста восемьдесят шесть делегатов с решающим голосом и пятьсот двадцать пять с совещательным... — Парранский не надел, а как-то ловко набросил пенсне на переносицу и ткнул коротким пальцем с отшлифованным ногтем в страницу лежавшей перед ним серой брошюрки. — Указано (письменно указано!), что основной политической задачей второй пятилетки является окончательная ликвидация всех капиталистических элементов... — голос Парранского сбился на скороговорку, — полное уничтожение причин, порождающих эксплуатацию человека человеком, и... вот тут самая цепкая закорючка: «и преодоление пережитков капитализма в экономике и сознании людей». — Парранский стряхнул пенсне, поймал его лодочкой ладошки и недоуменно вскинул брови. — Что угодно пойму, любые гипертрофические планы, но преодолеть пережитки капитализма в сознании людей за одну пятилетку? Другими словами, полностью освободить человека от зависти, коварства, жажды прелюбодеяния, кляузничества, воровства, элементарного права на свое личное гнездышко... Такие фантастические задачи не могут решить не только триста восемьдесят шесть делегатов с «правом решающего голоса», но и в сто, в тысячу раз больше. Если даже устроить мировой плебисцит, и все выскажутся «за», если завтра уже в тысячи концов понесутся, завывая сиренами, полицейские машины выполнять решение... Нет, ничего не выйдет. Человечество не может искренне поставить «да» под анкетой подобного фантастического плебисцита. Природа человека останется неизменной... Триста восемьдесят шесть делегатов решили за одну пятилетку — а ее, вероятно, тоже выполнят за три или четыре года — ликвидировать страсти героев Шекспира, лукавство слуг Лопе де Вега, рассейскую кондовость, пустить по ветру соломенные крыши, вытащить за хвост коровенок из их вековых катухов! Нет, тот, кто протянет только палец к мужицкой коровенке, к кормилице, у того надолго отнимутся руки... — Парранский, казалось, торжествовал, голос его окреп и негодовал. — Наивная хватила копытами такого волосатого мужчину, каким вы представили мне своего Брагина...

— Квасова, — осторожно поправил Бурлаков.

— Пусть будет Квасов. Неважно. Пусть вместо Мозгового будет Безмозглый, кобыла все равно хватит его копытами в грудь. И не уверен, поможет ли фельдшер в околотке. Так и пережитки, как эта кобыла. Крестьянина попробовали уложить на прокрустово ложе нового обихода, кричали, восторгались успехами. А потом что? Глотать горы пирамидона от головокружения? Милиция может согнать в вагоны миллионы кулаков и вывезти их куда угодно, хоть свалить под откос. Это они могут, это шикарно удалось. Но ведь пережитки не запломбируешь в ящиках, это же нечто неуловимое, флюиды, это существо человека, его импульсы...

— Это вы очень... сплеча, — сказал Бурлаков, застигнутый врасплох водоворотом чужих и, видно, опасных мыслей. — Если партия решила, то сделает.

Парранский мучительно сморщился и, вяло отмахнувшись, налил себе полстакана холодного крепкого чая; он выпил его маленькими жадными глотками.

Дядько на полке сипло постанывал, лежа на левом боку, и бормотал густым булькающим голосом: «Ты его под дыхало... под дыхало». В кошмарном сне дядько продолжал битву с подкулачниками, а может быть, и еще с кем-то из сонма врагов, накинувшихся на вздыбленную матушку Русь.

— Легче всего «под дыхало». — Парранский провел ладонью по вспотевшему лбу. — Что это они так нажаривают? Натаскали дармового антрацита в Донбассе и жгут... Вот вы о партии. И она борется с искривлениями своей линии. Хотя, как инженер, привыкший к точности, могу сказать: если линия искривлена, то это уже не линия. Для геометрических кривых существуют другие названия... Да, вы не ответили мне на вопрос.

— Это насчет образования?

Бурлаков сидел, прислонившись спиной к жесткой стенке, чувствуя ритм движения поезда. Лицо его теперь было скрыто в тени, падающей от верхней полки. Мятущаяся речь случайного попутчика вызывала любопытство, даже острое. Но в то же время ему было жалко его. Бурлаков сказал, что ему не удалось закончить среднюю школу, пришлось работать в небольшой мастерской тракторной станции. Потом призыв, армия.

Думает ли он остаться в деревне?

Сразу на такой вопрос не ответишь. Надо вернуться домой, осмотреться, обдумать. Артель у них маленькая, две деревеньки, почвы малоплодородные, кругом косогоры. Полезной земли в артели немного, гектаров шестьдесят. Трактор гоняют издалека, топливо обходится дороже. Пашет не пашет, крутится, как индюк на золе.

Колхозники тянутся в город: молодежь — на заводы, старики — на базары. Под Москвой каждая травка стоит деньги.

— Вот видите... Факты, как говорится, упрямая вещь, — сказал Парранский. — Ленин, чтобы разобраться в сущности капиталистического земледелия, сколько потрудился, сколько керосина в лампе сжег. А теперь я что-то не вижу теоретиков, способных разобраться в вопросах социализма в земледелии.

Перейти на страницу:

Аркадий Первенцев читать все книги автора по порядку

Аркадий Первенцев - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки kniga-online.club.


Гамаюн — птица вещая отзывы

Отзывы читателей о книге Гамаюн — птица вещая, автор: Аркадий Первенцев. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Уважаемые читатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.

  • 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
  • 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
  • 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
  • 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.

Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор kniga-online.


Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*
Подтвердите что вы не робот:*