Аркадий Первенцев - Гамаюн — птица вещая
— Брось, — сказал Николай. — Все равно не заколешь.
— Почему так решил?
— Он многое рассказать должен...
Квасов, не спуская глаз с Коржикова, вытер нож о свою штанину. Потом тяжело встал, и Николай впервые увидел на лице своего недавнего беззаботного друга выражение безнадежной подавленности.
— Ты зря так переживаешь, Жора...
— Не знаю, отмолюсь ли сам, а тебе большое спасибо, Колька... — глухо сказал Жора. — Вон сколько крови из-за меня потерял...
— Брось дурить. Подумаешь, из-за тебя! А из-за себя?
Невдалеке затормозила машина. Пучок света метнулся по деревьям, по окнам, высветил стены домов и стволы лип.
— Милиция, — сказал Квасов.
Машина двинулась вверх по переулку, продолжая прощупывать стенки домов. Несколько черных фигур вынырнули из темноты. Луч скользнул по кустам сирени.
— Вот они! — закричал женский голос.
Это Марфинька. Рядом с ней бежал знакомый человек в косоворотке, тот самый, что был в «Веревочке».
Жора Квасов спокойно ждал. Пусть бегут люди, пусть светят хоть тысячи лучей, пусть его притянут к ответу, пусть покарают! Разве теперь это имеет какое-нибудь значение? Теперь у него нет тайников, нет захоронок, он весь открыт навстречу людям и правде. Он осторожно прижал к себе Марфиньку, понимая всей душой, как она напугана: «Ты каменный, Жора!.. Я тут, пойми: я с тобой, Жора!..»
Квасов вздохнул, провел рукой по глазам и улыбнулся. Ему было хорошо сейчас. Хорошо как никогда!
Говорят, в ту ночь громко кричал Гамаюн — птица вещая.
