Жизнь в солнечном луче - Борис Фомич Шурделин
— Вот эгоист,— сказал, остановившись, Андрей.
— Сейчас половина двенадцатого, — заметил Сергей,— почему не спешишь на Днепр? Пройдет твой пароход!
— Да? — Андрей сел на мусорный ящик.— Хочешь, я тебе покажу там такое, что ты зарыдаешь?
— Знаю, у тебя неисчерпаемый запас цирковых номеров. Но ведь все только цирк!
— Опять не нравится!
— Да нет, нравится, но…
Андрей вскочил.
— Я хочу тебе понравиться! — вскричал он.
— Где тебя такого нашли?
— В капусте.
— Похоже на правду. Но не совсем. В чертополохе.
— Спасибо. Надо будет уточнить в метрическом свидетельстве. Внести изменения.
На столе, возле которого они остановились, висела бумажка. Андрей, увидев ее, прочитал вслух:
— Продается тачка. Слышишь? Купим?
— Обязательно.
— Такой разговор мне больше нравится. Не сердись, Сережа. Я попробую стать человеком. Не будем терять надежду. Папа говорит, что ее труднее всего найти.
— Да, — коротко ответил Сергей,
— Значит, купим?
Андрей обнял Сергея, и так, обнявшись, они пошли вдоль улицы.
У кассы, где продавались билеты на пароход, стояла очередь.
— Постоим? — предложил Андрей,
— Зачем? — спросил Сергей.
— Так просто.
— Ну, давай.
Растрепанная женщина рвалась к окошечку. Кто-то ей сказал:
— Есть очередь, гражданка!
— Я ваш билет не возьму! — закричала женщина.
Тогда вмешался Андрей.
— Займите очередь, мадам, а то вам не достанется билетов.
— Достанется! Я не волнуюсь!
— А я волнуюсь,— ответил Андрей и решительно отодвинул женщину от окошечка.— Волнуюсь потому, что вы лезете без очереди и это вас не волнует.
Люди оценили слова Андрея. Ему оставалось только удалиться. Он сказал Сергею:
— А почему именно сегодня? Пароход в Коломбо и завтра идет, не только сегодня.
— Но завтрашний не останавливается в Аддис-Абебе,— поддержал друга Сергей.
— Можно подумать, что ты там никогда не бывал!
Андрей схватил Сергея за руку.
— Разреши?
Из-за поворота выполз, гремя лопастями колес и извергая тучи сажи, трещавший и стонавший «Дмитрий Донской».
Сергей кивнул. Они вместе сбежали по трапу с дебаркадера, пробежали к откосу, с которого всегда раньше прыгал в воду Андрей.
На этот раз и Сергей принял участие в борьбе с волнами.
Вечером Сергей сказал:
— Меня не будет. Чтоб ты каждый день ходил в аэроклуб. У тебя все отлично получается. Я ж говорил, что ты пилот от природы.
— А, Серега! — запротестовал Андрей.— Не долго думала природа, создав подобного урода. А ты говоришь — пилот от природы. Пожиратель колбасы — другое дело.
Но сам втайне готов был хвастать своими успехами. Перед самим собой. Когда же его хвалили, он обычно только отшучивался.
Андрей проводил Сергея до дома.
— Тоскливо без тебя будет,— сказал Андрей.— Ну, хоть бы знать, куда ты…
— Мне тоже будет тоскливо,— ответил Сергей, прощаясь.
Однако уже вечером следующего дня от ребят из техникума Андрей узнал, куда отправился Сергей: он уехал работать в пригородный совхоз.
Андрей прибежал домой.
— Что с тобой? — удивилась мать.
— Завтра еду в совхоз.
— В совхоз?
— Работать. Остаток каникул.
— Определенно тебя сагитировал Сергей.
— Он меня не агитирует. Я сам иду за ним. Он скрыл от меня, что уезжает в совхоз. Хочет подработать деньжат. Знаешь ведь, что ему не сладко живется. Я буду работать для него. Он-то работал для меня? А? Ты не пустишь?
— Кто тебе сказал?
— Я боялся, что не пустишь.
— Андрей, об этом не может быть и речи. Только береги себя.
— Хорошо, мама, буду беречь. Даже драться не буду.
— Твои драки — не самое страшное.
— Верно, согласен.
Сестра, стоявшая у двери, заметила:
— Ты носишься со своим Сергеем так, будто он лучший человек на земле.
— А он и есть лучший человек на земле,— быстро повернувшись, быстро ответил Андрей.— Он тебе не нравится? Он лучше меня!
— И неправда!
— Это ты — неправда. Вся — неправда! Закрой дверь! Мама,— повернулся Андрей к матери,— прикажи ей закрыть дверь с той стороны, иначе я сам выброшу ее.
Сестра захлопнула дверь.
— Андрей, она тебя очень любит, а ты… — удивилась мать.
— Мама, она вся — лживая.
— Это неверно, Андрей…
— Мама, не будем спорить. А?
Мать согласилась.
Андрей отправился в совхоз рано утром. Почти до самого села удалось доехать на попутной грузовой машине. Сергея он, однако, нашел только вечером.
— Зачем ты-то? — спросил, друг.— Министр просвещения приказал тебе шляться, а ты решил поработать! Или я ошибся? Визит вежливости? Взглянуть левым глазом на сельское хозяйство?
— Нет, Сережа, быть с тобой.
Эти слова обезоружили Сергея, и он на минуту отвернулся.
Возвратились они из совхоза тридцать первого августа. Был мутный день. Искупавшись под душем в пестовском саду, позавтракав, друзья помчались в аэроклуб.
Аэродром встретил их черным каркасом сгоревшего ангара, обожженными досками, планерами, прикрытыми брезентовыми, кое-где опаленными чехлами.
Андрей растерянно посмотрел на друга.
— Помнишь, ночью заснуть не могли? — спросил он.
— Мистика! Просто лягушки квакали и мешали.
У самого ангара возились ребята.
— Придется тебе нажать на папашу,— сказал Сергей.
— Подкинуть бинтов и валерьяновых капель? — спросил Андрей.
— Кубометра два досок. Он может попросить в горкоммунхозе. Ему не откажут.— Сергей подумал.— А оплатить — деньги у нас найдутся. Так ведь?
Подошел инструктор.
— Видите? — спросил он.
— Понятно,— ответил Сергей, пожимая руку инструктора.— Что решили?
— Денег нам никто на ремонт не даст. Все по нашей вине. Решили ребята по вечерам на станции подрабатывать. Я уже договорился. И ребята все согласны. Думаем, через месяц все будет в порядке. А?
— Как техника?
— Один планер сгорел. Три парашюта. А остальное можно восстановить.
Потянулись беспокойные дни каторжного труда, бесконечных забот. Как только кончались занятия в школе, Андрей бежал на аэродром.
С помощью отца удалось достать досок, и это ускорило восстановление ангара. Платить за доски пришлось из денег, заработанных в совхозе.
— Это ж для себя,— утешал Сергей.
— А я ничего,— отвечал Андрей.— Что мне деньги? Разве я знаю им цену?
Аэроклуб теперь отнимал все свободное время. Даже домашние задания Андрей чаще всего готовил на аэродроме. Однажды Сергей прочитал сочинение по литературе, написанное Андреем.
