Горячо-холодно: Повести, рассказы, очерки - Анатолий Павлович Злобин
В 1976 году с конвейера автозавода сошел первый грузовик. А 9 мая 1985 года в честь сорокалетия Победы из ворот завода выкатился новый «КамАЗ», на кабине которого красовалась цифра — 600000. Карданный вал для него был сварен Николаем Дмитриевичем Мальневым.
Недалек тот день, когда с заводского конвейера сойдет миллионный грузовик. И это событие уже заложено в план.
Но случилось в Набережных Челнах другое событие. Правда, оно не было запланировано, но, на мой взгляд, последствия его могут оказаться более важными для нашего общества, чем выпуск запланированных грузовиков.
Мы и сейчас еще не разобрались как следует в случившемся.
Я говорю о событии, которое в обиходе получило название: «вспышка рождаемости».
Об этом много говорили, но, по-моему, опыт еще не изучен досконально. Это же подтвердил и Юрий Иванович Петрушин. Городским властям некогда заниматься изучением явления. После вспышки рождаемости пошла вспышка по детским садам, затем вспышка по школам. Требовалось срочно строить новые детские сады, школы — ведь они не были запланированы. Как бывает в нормальных школах? 1-й класс «А», 1-й «Б», 1-й «В»… А тут была опасность, что и алфавита не хватит — 1-й «Р», 1-й «С»… Пробивались незапланированные ассигнования, заседали сверхплановые штабы строителей, родители выходили на воскресники.
Первая вспышка рождаемости была зарегистрирована в 1976 году, это был год первого грузовика. С тех пор вот уже десять лет рождаемость остается примерно на прежнем уровне, значительно выше, чем в целом по стране.
Вспышка обрела стабильность, стала нормой. В чем тут секрет?
Не знаю, я не специалист по демографии. Полагаю, что такое объяснение: понастроили отдельных квартир и пошли дети — по меньшей мере поверхностно. В других местах тоже строят крупнопанельные квартиры с видом на соседнюю панель. А население не растет. Падение рождаемости наблюдается прежде всего в городах. Тем более стоит изучить опыт города Набережных Челнов.
— Вы правы, — говорит Юрий Иванович Петрушин. — Надо нам уходить от текучки. Проводить семинары, социологические исследования. Если хотите, это тоже наша традиция. Загляните в любой дворик: он же полон детьми. Сто тридцать тысяч наших жителей — это дети до десяти лет. Обходимся, так сказать, собственным приростом.
На свет явилось первое поколение людей крупнопанельной цивилизации — и они преданы ей. Моя дочь родилась в крупноблочном доме на Рублевском шоссе, росла в этом доме до 12 лет и ни за что не хотела уезжать оттуда, когда пришло время перебираться на новую квартиру. Крупноблочное единообразие казалось ей последним словом техники, а кирпич это XIX век.
Ринат Насыров восемь лет был главным архитектором Набережных Челнов. Недавно Насыров был переведен в Казань председателем Госстроя республики. А дети не захотели уезжать из Челнов, Казань показалась им старым городом. Так и разделилась семья: дети остались на старой квартире в Челнах, будут здесь поступать в институт и учиться. Отец с матерью переехали в «старую» Казань.
Приведенные примеры могут показаться анекдотичными, но родителям, пытавшимся повлиять на детей, было не до смеха. Эти истории говорят о новых явлениях в нашей действительности, и значение их будет нарастать.
Жители влюблены в свой город. Им тут вырастать и растить своих детей. Лишь бы город не стал спальным местом при заводе.
Но город уже растет и развивается по своим законам, он живет и действует как самостоятельный организм. Вырастают в городе стадионы, парки, фонтаны, памятники, то есть элементы культурной архитектуры, без которой город еще не является городом.
Стоим с Юрием Ивановичем Петрушиным на берегу водохранилища, отросток которого в этом месте забирается в самые глубины городских кварталов.
— Здесь будет парк, место для гуляний, — отрывисто говорит Петрушин, словно не мечту свою он рассказывает, а зачитывает резолюцию по проекту. Вот устроить бы здесь духовой оркестр. Тогда люди придут слушать. Где оркестр лучше разместить, как вы думаете?
— Пожалуй, на том берегу, там места хватит… — отвечаю я.
Но у Петрушина все продумано заранее, он резко бросает:
— Вот и нет. Прямо на воде. Это лучшее место.
— Как на воде? — удивляюсь я.
— На воде плот. На плоту духовой оркестр. А берег как амфитеатр. Два раза в неделю — концерты духового оркестра на открытом воздухе. По берегам десятки тысяч людей…
Вот о чем думает председатель горисполкома — о духовом оркестре, играющем на воде. Но недаром говорится: у каждого времени свои песни.
На прощанье Юрий Иванович Петрушин дарит мне плотную книжицу самодеятельного изготовления.
В гостинице я познакомился с содержанием серой книжицы и сразу вспомнил свой первый приезд в Набережные Челны в 1971 году. Добирались тогда долго, почти двое суток: поездом до Казани, затем «метеором» по Волге и Каме.
От пристани вела наверх шаткая деревянная лестница. От нее начиналась главная улица Набережных Челнов — стояли старые купеческие дома, склады, лабазы, пожарное депо с каланчой. Самосвалы распугивали кур, копающихся в пыли.
Улица называлась Центральная. Она и теперь сохранилась. Старый центр Набережных Челнов остался практически нетронутым. И вот теперь, когда новый город с трех сторон подступил к Центральной улице, решено создать в этом месте заповедную историческую зону.
Вспоминаются слова академика Дмитрия Сергеевича Лихачева:
— Понять современность, понять современную эпоху, ее величие, ее значение можно только на огромном историческом фоне. Если мы будем смотреть на современность с расстояния десяти, двадцати, сорока и даже пятидесяти лет, мы увидим немногое. Современную эпоху можно по-настоящему оценить только в свете тысячелетий.
Хорошее дело начинают в Набережных Челнах. Создается заповедная зона с комплексом музейных экспозиций. Современный город, созданный из домов одного поколения, приобретает пространственный объем, улица Центральная протягивается во времени сквозь прошлые века. Будут знать молодые жители города, что и до них тут жили люди на этой земле, и не только жили,
