Не унесу я радости земной... - Михаил Андреевич Чванов
Конечно же, будучи гимназистами, они были знакомы, как, наверное, знаком был Альбанов и с Заварицким, помимо гимназии они могли встречаться и в Петербурге, где учились один в мореходных классах, другой в горном институте.
А во втором «б» в это время учился Егор Сазонов, чьим именем теперь названа одна из улиц Уфы. Тот самый знаменитый Егор Сазонов, который 15 июля 1904 года на Измайловском проспекте в Петербурге по постановлению боевой организации партии эсеров бросил бомбу в министра внутренних дел Плеве. Кстати, это были ученики гимназии, почти все преподаватели которой со временем, поверив в так называемую Уфимскую директорию, ушли с белыми.
А вот список гимназистов-первоклассников за следующий 1892–1893 учебный год. Первым в нем опять-таки Альбанов, а дальше… а дальше Кадомцев Эразм, который, оказывается, не более ни менее как остался в первом классе на второй год. А я еще гадал, знакомы ли они были! Может, даже сидели за одной партой. Дружили ли они?
В этой папке нахожу слегка пожелтевшую по краям бумагу, из которой узнаю, что гимназист Валериан Альбанов был освобожден от оплаты за учебу. Все правильно: от оплаты освобождались сироты.
Смотрю списки гимназистов за 1893–1894 учебный год. Второй «а» класс. Второй «б» класс: что? Фамилии Альбанова в них нет. Куда же он мог деться?
Перебрасываю страницы назад. Заглядываю в список первого «а» класса за этот же год. А! Гимназист Валериан Альбанов — тоже второгодник. Поневоле поверишь в притчу, что все выдающиеся люди — второгодники.
Тем временем мне приносят новую папку, и снова удача — в ней среди личных дел других гимназистов личное дело гимназиста Валериана Альбанова. Все «Дело», правда, состоит из двух листов; но все равно это удача:
«Свидетельство. Предъявитель сего сын чиновника Валериан Альбанов, православного исповедания, родившийся 26 мая 1882 года (по свидетельству В. Ю. Визе: 1883 года — М. Ч.), поступил в приготовительный класс Уфимской мужской гимназии 1 ноября 1891 года по свидетельству Оренбургской гимназии и обучался в ней по 3 января 1895 года, при хорошем поведении (4) в преподаваемых во втором классе предметах оказал следующие успехи (за 2-ю четверть 1894/5 учебного года): в законе божьем — удовлетворительно (3); русском языке — посредственно (2); латинском языке — удовлетворительно (3); математике — удовлетворительно (3); географии — удовлетворительно (3); немецком языке — посредственно (2); рисовании — хорошо (4); чистописании — удовлетворительно (3).
3 января выбыл из второго класса по прошению дяди.
До поступления в. Уфимскую гимназию он, Валериан Альбанов, обучался в приготовительном классе Оренбургской гимназии. В бытность свою в Уфимской гимназии оставался на два года в первом классе».
И вторая бумага, подтверждающая отчисление Валериана Альбанова из Первой Уфимской гимназии:
«Его Превосходительству Господину Директору Уфимской гимназии инспектора народных училищ Бирского района А. Альбанова Прошение.
По семейным обстоятельствам ученик 2 класса Валериан Альбанов не может продолжать образование в Уфимской гимназии, а потому покорнейше прошу Ваше Превосходительство уволить его из вверенной Вам гимназии и выдать ему, Валериану Альбанову, хранящиеся при фондах гимназии его документы под его расписку.
Покорнейший проситель инспектор народных училищ Бирского района статский советник Алексей Альбанов.
27 декабря 1894 года, г. Уфа».
Внизу приписка другим почерком:
«За учеником 2 класса В. Альбановым книг по ученической библиотеке не числится».
Эти два документа многое открывали, и я потирал руки от волнения, но в то же время разочаровывали, они не вели к новым находкам, а наоборот, в какой-то мере запутывали поиск: по утверждению В. Ю. Визе Валериан Альбанов поступил в мореходные классы после Уфимской гимназии, а он отчислен из нее из второго класса.
Но что же нового узнали мы из этих документов? Что до Уфы после Воронежа какое-то время он жил в Оренбурге, где начал ходить в подготовительный класс. С кем он там жил? С матерью? С другим дядей? Или этот дядя жил тогда в Оренбурге?
Сейчас сентябрь. Я смотрю на сегодняшних первоклашек на уфимских улицах, задумчиво бредущих после занятий под желтыми кленами с ранцами за плечами, стараюсь представить приготовишку Альбанова и вижу его почему-то тихим и замкнутым мальчиком, хотя вряд ли он был таким. По поведению «четверка». Любопытно: «посредственно» по русскому языку — а позже несомненные литературные способности: «Записки…» полярника В. И. Альбанова написаны упругим, образным, точным и емким языком. «Тройка» по географии — скажи тогда, наверное, учителю географии, что со временем гимназист Альбанов станет одним из лучших полярных штурманов, тот бы, наверное, в отчаянии замахал руками или снисходительно улыбнулся: «Что вы!» И единственная «четверка» — по рисованию.
Надеялся, но сколько ни искал, в архиве гимназии я не нашел кондуитный журнал на гимназиста Альбанова. А жаль, он многое мог бы дать. Листаю кондуитные журналы других гимназистов, в них записывалось абсолютно в. се: поощрения и наказания, вызовы в гимназию родителей, такой-то гимназист тогда-то на уроке божьем ударил линейкой соседа, а такой-то гимназист тогда-то на улице на виду у всей мужской гимназии поцеловал гимназистку Н.
Но все-таки — почему и куда он выбыл из гимназии в середине учебного года? Был исключен за плохую успеваемость и плохое поведение, и сделали мину, чтобы он имел возможность поступить в другую гимназию? Ведь примерно к этому году относится и его побег на лодке по Белой в кругосветное путешествие. Или он успел натворить что-нибудь еще? «Тройка» по географии не говорила о его равнодушии к географии, несмотря на нее, он уже тогда мечтал о дальних морских дорогах. Скорее всего его живая душа не воспринимала казенность, академичность гимназического преподавания.
Куда в Уфе могли его пристроить учиться помимо Первой гимназии? За советом иду к известному уфимскому краеведу Николаю Николаевичу Барсову.
— Если только в частную гимназию. В Уфе в то время была лишь одна правительственная мужская гимназия. Но зачем Альбанову-дяде было устраивать племянника в частную гимназию, там нужно было платить за обучение и немалые деньги, а в государственной гимназии Валериан Альбанов, как сирота, имел право на бесплатное обучение.
— Да, в Первой гимназии он был освобожден от оплаты.
— Кто был его дядя?
— Инспектор народных училищ. Статский советник.
— Статский советник. О-го! Штатский полковник. Для тогдашней Уфы это была заметная фигура. Но почему же нет о нем ничего в картотеке Гудкова? Альбанов-дядя, несомненно, был человеком состоятельным, но все-таки маловероятно, чтобы он мог определить племянника в
