Зерна - Владимир Николаевич Крупин
— Брось, старшина.
— Не действуй под локоть, — тоже тихо огрызнулся Лялин и повысил голос:
— Первый расчет! Фандеев, наведите порядок.
— Кто разрешал курить в строю? — спросил Фандеев.
— Прапорщик, — ответили из строя.
— Я разрешил, — пояснил Лялин, — но строй ломать не имеете права. Меня, повторяю, спрашивают, почему стреляем одиночными? А потому, — и он стал повторять слышанные от комбата слова, — а потому, что очередью бегущую мишень подобьет и Сидоров. Это условно говоря. А если вокруг Сидорова враги и патроны на исходе. Вам не довелось быть на войне…
«Тебе довелось», — подумал Фандеев, отошел и сел на ящик из-под снаряжения для учебной наводки. Взял в руки кусочек коры и стал медленно крошить.
Борис и его друг Леонид Нестеров собирались вчера вместе в увольнение. Но из-за стрельб комбат отпустил только Леонида. Борис и так часто ходил в увольнения.
Через Леонида Борис послал письмо девушке, которую любил. От ее ответа зависела дальнейшая жизнь Бориса, останется ли он после демобилизации в этом городе, с ней, или же уедет.
Письмо было торопливым, но главное — предложение выйти за него замуж — было написанным, и теперь Борис представлял, как она читает. «Я не могу без тебя жить», — написал он…
Лялин, кончив урок, подошел и миролюбиво сказал, имея в виду портупею:
— Жмет, — и подергал плечом.
— Притрется, — Фандеев встал.
Лялин обиженно произнес:
— Мы ж без подчиненных можем быть как друзья. Конечно, вы с Леней дружки-приятели. Но я тебе, Фандеев, скажу, что, во-первых, вы мне препятствия в колеса не чините, а наоборот, на первых порах надо помочь в авторитете, а если говорить во-вторых, то в этом плане ты меня не осуждай.
— Я не осуждаю, — ответил Фандеев, — у каждого свое, — отошел и крикнул, глядя на вышку: — Гончар! Как там?
— Несут! — откликнулся Гончар, высовываясь.
— Ты чего там куришь?
— Никак нет! Я слезу, товарищ сержант, отстреляюсь первым — и снова дежурить?
— Давай, — разрешил Фандеев и пошел к машине комбата.
Комбат читал газету.
— Принесли! — крикнул Фандеев.
Комбат сложил газету, открыл дверцу кабины и ступил хромовым сапогом на мокрую траву.
— Эх, — крякнул он. Согнулся, разогнулся. — Наслаждаюсь! — сказал он. — Хорошо, Фандеев!
Слабый ветер оттянул со стрельбища запах пороха, неназойливо висела в воздухе неслышная изморось, пробовали щелкать птицы, но негромко, таясь в березах за тяжело обвисшими ветвями. Вдали маячили мишени, похожие на начинающих движение людей.
— Убрать, — показал на них комбат. — Чем занимается личный состав?
— Прапорщик Лялин объясняет, почему стреляем по бегущим одиночными. — Фандеев посмотрел на комбата. — На случай, если у Сидорова останется мало боеприпасов.
Комбат усмехнулся. Получилось, как будто Фандеев посмеялся над Лялиным. Фандеев, заминая неловкость, закричал:
— Солдат! Эй, на вышке! Рядовой.
Солдат полигона, отвечающий за управление мишенями, высунулся:
— Чего?
— Приготовить бегущие, — приказал Фандеев.
…— Делай ра-аз! — протяжно командовал Лялин, — отставить! Резче, резче! Делай ра-аз! Так. Делай два-а! На ремень! — Он увидел комбата. — Смирно! Товарищ капитан…
— Вольно! — сказал капитан.
— Вольно! — сдублировал Лялин.
— Три мишени, — отрывисто произнес капитан. — Интервал появления четыре секунды. Одно поражение — тройка, два — четверка, все — пятерка. Кому неясно?.. В укрытие! Первая команда на линию заряжания! Лялин!
Лялин выдал по три патрона.
— На огневой рубеж шагом марш, — сказал комбат. И когда солдаты легли на брезент и доложили о готовности к стрельбе, махнул рукой.
Солдат на вышке включил моторы. Мишени — избитые фанерные силуэты людей — появились и поплыли выше травы справа налево.
Гончар выстрелил. Мишень упала. Рядом ударили еще выстрелы. Гончар покосился, чтобы увидеть комбата, но показалась вторая мишень. Гончар свалил и вторую, а третью срезал, когда она только появилась. Он весело крикнул:
— Ефрейтор Гончар стрельбу закончил, — и сам себе скомандовал: — Оружие к осмотру!
Соседи еще стреляли, и хлопки выстрелов, как удары бича, неслись по полигону. Изморось все висела в воздухе. Солдаты, выполнившие упражнение, встали. На брезенте светло-серыми пятнами остались следы, где лежали солдаты. Подошли следующие четверо. Лялин собрал у отстрелявших гильзы, раздал очередникам патроны.
Комбат записывал результаты, прикрывая листок.
— Хорошо идет, товарищ капитан, — обратился к нему Лялин, — скоро все отстреляются, ни одного перестрела.
— Не сглазь, — ответил капитан.
— Тьфу, тьфу! — ухмыльнулся Лялин. — А вы стрельнете, товарищ капитан? Может, очередью? Что ж экономить, все равно списывать, срок подошел.
Гончар тоже считал результаты, но не у всех, а у своего расчета. Расчет отстрелялся без троек, оставался командир расчета Фандеев.
— А он хорошо стреляет, твой командир? — спросил солдат.
— О! К гадалке не ходи!
— Это который?
— Вон, под березой.
— А, — увидел солдат, — орал на меня который. Нажать блокировку — ни одной не свалит.
— А можно? — спросил Гончар.
Леонид вымахнул из кузова машины, крикнув шоферу, чтоб не останавливался. Попал ботинками в грязь, ругнулся и побежал к полигону. Солдат оцепления строго крикнул:
— Эй, сержант! — Но, узнав Леонида, сбавил: — Товарищ сержант, что ж вы в парадном? Да вы ж в увольнении!
— Не отстрелялись еще? — спросил Леонид. — Фандеев там?
— Кончаем. Все там.
Леонид, ступая по глине и оскальзываясь, подошел к комбату и, видя боковым зрением, что Фандеев подходит к нему, доложил комбату о прибытии.
— Ну и вляпался ты, — сказал комбат.
— Сейчас отмоюсь, — весело ответил Леонид и повернулся к другу: — Здорово, Борис! Как мои?
— Два перестрела.
— Не мои? — испугался Леонид.
— Из взвода управления.
— А-а, — отозвался Леонид, крутя головой и кивками здороваясь с солдатами. — Ботинки надо вымыть.
Они подошли к чистой, налитой в затравеневшей ложбине, луже. Леонид нагнулся, смывая глину с обуви. Неслышно падали нечастые капли. Леонид потоптался на сухом месте, стряхивая остатки воды, вытер замерзшую руку носовым платком, посмотрел в сторону мишеней.
— Я сразу, как узнал, что вы на полигоне, сюда.
Фандеев спросил:
— Ты видел ее?
— Да. — Леонид посмотрел на ботинки. Потом взглянул на Фандеева и еще раз подтвердил: — Видел. Пойдем, пора.
— Подожди, — остановил Фандеев, — ну и?
— Что ну?
— Слушай, — дружелюбно попросил Фандеев, — ну, не понравилась, мало ли что, я-то о ней хуже думать не буду.
— А что хуже? Ничего не хуже. Сказала, что любит тебя.
— Ну, утешил, — засмеялся Фандеев. — И об этом поговорили? Письмо передал?
Леонид неожиданно засмеялся, но тут же оборвал себя.
— Ленька, ты чего это? — нахмурился Фандеев. — Ты что, тоже в нее влюбился?
— Я? — спросил Леонид.
— Ладно, идем, — Фандеев шагнул было, но еще спросил: — Ты у ребят из ее группы ночевал? Да? Я тоже у них. — Он оглянулся, ожидая подтверждения.
Леонид стоял у тонкой ветвистой березы, и когда Фандеев оглянулся, он ударил каблуком в ствол и ударил еще раз, и когда оторвались и упали быстро сверкнувшие
