В гору - Анна Оттовна Саксе
Но в то же время писательница остается в границах художественного произведения, избегая голой публицистичности. Конкретные приметы времени для нее не стали предметом экономического или исторического исследования, они служат показу важных для художественного произведения типических условий. Как и вообще в реалистическом искусстве, в литературе социалистического реализма всегда остается в силе тезис о типических условиях, как о предпосылке для изображения типических характеров. Но именно показ этих условий порой таит в себе наибольшие трудности. Об этом стоит напомнить потому, что в последние годы в произведениях латышской литературы, повествующих о жизни латвийской деревни, нередко отсутствует глубина в обрисовке характеров и изображении жизни. Это, очевидно, объясняется поверхностным восприятием действительности. Анна Саксе борьбу за построение новой жизни в латышской деревне в первые послевоенные годы сумела показать с яркой правдивостью, с характерной для эпохи конкретностью, в неустанном росте положительных жизненных сил.
Насколько писательница чужда всяким украшательским тенденциям, видно по таким созданным ею образам, как Юрис Озол и его дочь Мирдза.
Уверенность Озола в том, что с изгнанием облаченного в военную форму врага борьба еще не закончена, вскоре подтверждается. Откровенные противники советской власти уходят в леса, терроризируют население, совершают диверсии. Еще пускается в ход оружие и льется кровь. Не менее трудным было и одоление скрытого сопротивления кулаков и их приспешников.
Скомпрометировать советскую власть и сохранить свое влияние — главная цель врага. Он ловко использует неопытность молодых советских работников. Махинации противника иногда достигают цели. Даже такой знающий жизнь человек, как старый Пакалн, обращается к комсомолке Мирдзе с недоуменными вопросами. А девушка сама ищет объяснения событиям, которые происходят вокруг нее. Жизнь, как шумящий в весеннее половодье поток, выбрасывает на поверхность муть и мусор. Мирдзу одолевают мысли:
«Как все усложняется и запутывается, все иначе, чем она мечтала в мрачные годы немецкого господства. Казалось, что стоит только прогнать немцев и их прислужников — шуцманов, и сразу лицо всей страны изменится — люди станут самоотверженными, будут помогать друг другу в восстановлении разрушенного, и общие интересы станут преобладать над личными.
Но это не так, совсем не так, хотелось кричать. Даже на мельнице не мелят тому, кто не дает взяток. Как противно — точно при немцах, когда без куска масла и бутылки водки нельзя было зайти даже к сапожнику или портному. А в учреждениях, которые должны это видеть, — равнодушие. Даже не отвечают на жалобы… и все это обращается против советской власти. И вот она, Мирдза, не в состоянии больше так смело смотреть каждому в глаза, не может с гордостью сказать: видите, мы сразу же сделали жизнь лучше, извели взяточничество, справедливо распределили землю, желающих учиться послали в школы, в учреждениях у нас работают частные, отзывчивые люди. Разве теперь можно это с уверенностью сказать?»
Мирдза очень искренна в своих переживаниях. Секрет ее привлекательности хорошо раскрыл в своей статье в связи с присуждением Анне Саксе Государственной премии Андрей Упит:
«В романе особенно выделяется образ одной комсомолки, который создан писательницей с особой теплотой… эта девушка сама по себе не только удалась лучше других многих женщин в романе, но является также олицетворением всей молодой, цветущей, идущей в гору жизни латвийской советской деревни».
Однако, как ни горяч запал девушки, настоящую закалку она получает, только пройдя сквозь сложности и трудности жизни. Мирдза порою близка к отчаянию. Честь комсомола запятнана принятием в его ряды недостойного человека, кругом происходит много несправедливого, и нет сильной руки, которая одернула бы наглецов, помогла бы честным людям, нет человека, который увлек бы за собой равнодушных. Но все это должна сделать сама Мирдза, хоть у нее еще мало знаний и опыта.
Характер Мирдзы не получился бы столь многогранным и психологически достоверным, если бы писательница показала ее только в так называемых общественных отношениях. Характер девушки раскрывается и в кругу чисто личных переживаний, что придает образу полнокровность.
Те же творческие принципы определили и образ Юриса Озола.
В начале романа знакомство с Юрисом Озолом довольно поверхностно. Озол какое-то время даже остается в стороне от событий. И только тогда, когда борьба в волости обостряется, мы видим Озола активно действующим, узнаем его как человека и партийного работника.
Хозяйство волости не очень обширно, но Озолу ежедневно приходится сталкиваться все с новыми проблемами. Порою он устает от бесчисленных повседневных забот и сердится:
«Куда ни глянешь, всюду приходится сталкиваться с подлостью, халатностью и просто свинством. Во время войны все было проще, ты знал: перед тобой противник, но кругом друзья, у которых, как и у тебя, одна мысль, одно желание — скорей разбить врага, а здесь порою не знаешь, кто друг, кто враг».
Однако такие минуты не продолжительны. Озол понимает, что бюрократы и разгильдяи причиняют не меньше вреда, чем лесные бандиты. Он уверен, что советское государство не потерпит таких болячек. Это убеждение заставляет его действовать еще активнее, ибо советское государство — это и он сам, и каждый честный человек волости.
Правдивое изображение суровой жизни, первых послевоенных лет — одна из отличительных черт романа «В гору». Оно обретает особое значение, когда вспоминаешь атмосферу тех времен, а также более поздние бесплодные споры о «лакировке» или «очернении» жизни. Анну Саксе не интересует «проблема» сознательной дозировки «положительного» и «отрицательного» в литературных героях, ей так же безразличны споры о раскрашивании действительности в розовые или мрачные тона. Истинный художник никогда не думает о том, в каких соотношениях и пропорциях те или иные качества отпускать своим героям, а думает только о жизненности самого характера. Точно так же он не ходит по лавкам конъюнктурной оптики и не подбирает себе очки того или иного цвета, а глубоко изучает людей, самую жизнь, постигает ее закономерности и движущие силы, ибо только так можно создать истинно художественное произведение. Эта тенденция намечается уже и в ранних работах Анны Саксе, однако свое более полное воплощение она получает в
