Сергей Алексеев - Наш колхоз стоит на горке
Около года пробыл Вырин здесь председателем. Потом после войны его заменили. Получал Вырин небольшую солдатскую пенсию и чем мог помогал колхозу.
Вырин в Березках столярничал, плотничал. Работу свою любил. Многие крылечки в Березках, резные наличники, коньки на крышах — это все дело рук Алексея Вырина.
Странный он в чем-то был человек. Денег за работу не брал.
— Дурной ты какой-то, Лешка, — говорил дед Опенкин.
— В деньгах ли, Лука Гаврилыч, дело. Пенсия есть. Хватает. Нам бы избы новые ставить. Вот тут бы я развернулся!..
Дед посматривал на деревянную ногу Вырина, как бы собираясь сказать: «Ну куда тебе ладить избы?» Но вслух этого не произносил.
Была у Вырина и еще одна привязанность — дети.
Мастерил бывший солдат для ребят игрушки. Особенно ловко коней выстругивал. Были они словно живые. Черные, пегие, в яблоках. Красил их Вырин.
Своих детей у Алексея Вырина не было. Жил с женой одиноко. Раздавал он игрушки колхозным ребятам. Делал это под Новый год и обязательно каждому ко дню рождения. Знал всех детей наперечет и, главное, точно помнил день, в который каждый из них родился.
И рыжий Лентя, и Фомка Шишкин, и Кузя с Кекой, и Саша Сорокина, и все другие ребята души не чаяли в Вырине. Взрослые тоже его любили.
— Золотой человек, бессребреник, — говорили о нем в Березках.
Институт
Сельский всезнайка Федор Кукушкин и вправду Всезнайка.
Чего этот Федор только не знал! И как устроен реактор атомный, и что за наука гляциология — наука о вечных льдах, и чем прославился тридцать веков назад Рамзес — фараон египетский. Ну прямо профессор, кандидат всех известных на свете наук!
К Всезнайке ходили с любым вопросом, и не было случая, чтобы Всезнайка ответа тебе не дал.
И даже когда дед Опенкин хотел посадить его в лужу и вылез с очень ехидным вопросом: «Что появилось раньше на свет — яйцо или курица», — на этот вопрос и местный священник не мог ответить, — то Федор Кукушкин тут же при всех прочитал ему целую лекцию.
— И то и другое состоит из материи, — говорил Всезнайка. — Материя — продукт есть первичный. Она лежит в основе всего: и живого, и мертвого, и камня, и курицы, и яйца, и даже деда Опенкина.
И следом, подробно — минут на пятнадцать — стал растолковывать всем об этой самой материи. Все увлеклись. Ехидный вопрос старика провалился.
К тому же таким обилием знаний Кукушкина теперь и Опенкин был потрясен и даже придавлен, ибо чего уж никак дед не ожидал, так это того, что он, Лука Гаврилыч Опенкин, и какая-то, простите, дурацкая курица из одной и той же материи сделаны.
Дед после этой беседы год косился на местных кур и теперь их не может есть.
Савельев тоже не раз с различными справками обращался к Кукушкину, а однажды сказал:
— Тебе бы, Федор, учиться, в институт бы с твоей головой.
Федор и сам о том же мечтал. Но…
Трижды ездил Кукушкин в областной город сдавать экзамены в институт и трижды ни с чем возвращался. Немел на экзаменах бедный Кукушкин. Робкий он был по характеру. Терялся среди городских, незнакомых.
Узнал о неудачах Феди Савельев и понял, конечно, причины. Нет же других причин. Кукушкин по уму самородок. Такому — дорогу в науку.
И вот, когда вновь подошла пора приемных экзаменов, Степан Петрович вызвал к себе Кукушкина и сказал:
— Поезжай!
А Федор в четвертый раз уже и не думал пробовать счастья.
— Поезжай, — повторил председатель. — Поддержим.
И поддержал. И вот каким необычным способом.
В дни, когда проводились экзамены, Савельев брал деда Опенкина, Нюту Сказкину, Павла Корытова, садился с ними в машину и ехал в тот институт — как раз по новой отличной трассе.
Добился Савельев права присутствовать им на экзаменах как представителям от колхоза.
И на экзаменах было чудо. Смотрел Кукушкин на близкие лица — на Нютку, на Павла, на деда Опенкина, — и в ту минуту словно крылья у него отрастали.
Прошла у Кукушкина робость. Поражал он людей ответами. Даже сам директор института руками при всех разводил.
«Откуда такие берутся?» — как бы хотел он задать вопрос.
«Из наших Березок», — сказал бы Савельев.
«Из наших Березок», — сказала бы Нютка.
«Из российских, считай, глубин», — ответил бы дед Опенкин.
Федор Кукушкин идет на «отлично». Теперь он на третьем курсе. Вскоре и вовсе получит диплом.
Веранда. Мансарда. Водопровод
Размечтались в тот день на колхозном правлении. Когда кончились вопросы текущие: о ремонте моста через речку, о неполадках с вывозом в поле химических удобрений, о выдаче колхознице Василисе Коровиной ссуды в размере пятидесяти рублей и разные прочие сельские мелочи, отложил Савельев бумаги в сторону, посмотрел на членов правления.
— А теперь, — заявил, — поговорим о делах приятных.
Завел Савельев беседу о том, что обветшали в Березках избы. Кроме известных в селе «небоскребов», остальные домишки, в общем-то, дрянь. Пора думать о новом виде села, и прежде всего — об удобных домах для колхозников.
Вот какими представлялись дома Савельеву.
— Будут они из камня, — говорил председатель. — Будет в них ванна, водопровод и все прочее, чтобы в мороз и стужу по разным понятным делам в огороды не бегать. Правда, силенки пока у колхоза не те, чтобы сразу много воздвигнуть таких домов. Но и Москва ведь не сразу построилась.
Для начала Степан Петрович предлагал утвердить расходы на первый дом. Тут, пожалуй, колхоз осилит.
— Будем считать экспериментальным, — сказал председатель. — Для пробы.
Увлек Савельев членов правления. Утвердили они расходы.
Узнала о доме старуха Маврина.
«Эка, хитрый какой мужик! — стала думать о Степане Петровиче. — Вот он дом почему не строил. Ждал, чтобы подбить под каменный». Тетка Марья все еще не могла простить председателю истории с гусем.
И вот вырос в Березках кирпичный дом. Игрушка, мечта, загляденье! Словно явился из дивной сказки. Черепичная крыша. Трубы для стока воды. Веранда. Мансарда. И как было тогда обещано: ванна, водопровод. И главное, рядом с сельмагом. Через дорогу, наискосок.
Ходила старуха к дому. Посмотрела, поохала.
— Эка, ловкий какой мужик! — опять помянула Савельева. — Тихий, тихий, а всех обошел.
И вдруг:
— Тетка Марья, тетка Марья, тетка Марья, беги в правление.
Струхнула старуха: «За какие такие грехи? Налоги сполна уплачены. С трудоднями не хуже других. Бригадиру, кажись, не перечила».
Побежала она на вызов. Но, чем ближе к правлению, тем тише идет старуха: «Ой, не к добру. Вот и сон намедни недобрый видела».
И вдруг повстречался ей Павел Корытов:
— Да что ты плетешься, старая? Тебе бы лететь на крыльях.
И тут же попалась соседка Варвара Нефедова:
— Ты в ноги ему за это.
И следом Иван Червонцев:
— Поздравляю, Марья Ильинична. Рад за тебя, Ильинична.
— Ась? — не поняла старая.
— Беги же быстрей в правление. Забыла, что ли, про свой черед!
Ахнула старая, ойкнула старая, подкосились у старой ноги. Неужели свершилось чудо? Ущипнула старуха себя за руку: может, заснула она на печке и это снится ей сладкий сон.
Рванулась старуха к правлению. Чуть не вышибла в спешке двери. За столом заседает правление.
Улыбается ей Савельев:
— Поздравляем, Марья Ильинична. Ждем новоселья, Марья Ильинична. Готовьте столы для гостей, Ильинична.
Викторины
Народ в Березках не то чтобы верующий. Скорее, наоборот. Однако в церковь иные ходят. Больше просто так, для развлечения. В другое место пошел бы, да некуда.
Правда, при Савельеве тяга к церкви заметно пала. Увлеклись в Березках землей и полем. Помогла и новая трасса. И в район теперь можно в любую погоду съездить в районный клуб, в кинотеатр. И даже добраться до города. По трассе ходил автобус.
Короче, у священника Ненарокова, или отца Зиновия, дела в приходе ухудшились.
Отец Зиновий окончил духовную академию. В Ленинграде, в советское время. Понял священник, что тут, помимо призывов, нужны и конкретные действия.
Начал Ненароков с ребят. Придумал для них викторину, то есть разные вопросы, на которые нужно уметь верно ответить. Вопросы были не только чисто духовные, но и светские. Чередовались. К примеру: когда запущен первый советский спутник? Чем известен апостол Павел? Сколько больших строек в Сибири? За что был распят Христос? И по такому принципу далее.
За правильные ответы засчитывались очки. Кто больше набирал очков, тому выдавалась премия: свистулька, пистолет, набор цветных карандашей.
Каждый месяц вопросы обновлялись.
Ребята клюнули. Многие даже забавы свои забросили. Ради этих свистулек и карандашей да и вообще потому, что это было как соревнование, всем интересно, к Ненарокову ринулись.
