Разные судьбы - Михаил Фёдорович Колягин
В другое время Зорин напомнил бы жене о ее прошлом, что сын благодаря ее заботам вырос неженкой, бросил учиться, вообще черт знает каким стал… Но сейчас нельзя этого говорить. Готов был сделать, что угодно, лишь бы жена успокоилась. Подошел к ней, взял за плечи.
— Успокойся, Рипа, не надо. Что-нибудь придумаем.
— Ты всегда меня расстраиваешь, хочешь поскорее в могилу загнать.
Зорин, боясь как бы с нею не случился обморок, успокаивал более настойчиво:
— Довольно, довольно. Сказал — назначу Валерия старшим машинистом, значит назначу. Потом инструктором переведу. Ну, что тебе еще? Перестань, ей-богу.
До обморока, правда, дело не дошло, но Агриппина Максимовна долго еще всхлипывала и, жаловалась на свою проклятую, испорченную жизнь.
11
Зорин привык, чтобы его приказы выполнялись безоговорочно. В настольном календаре записывал время выполнения и завел правило: не оставлять без последствия ни одного случая срыва заданий.
Зайдя в кабинет и усевшись в рабочее кресло, Владимир Порфирьевич в первую очередь перевернул, как обычно, вчерашнюю страницу календаря. На «сегодня» было записано: «Закончить ремонт паровозов строительного треста. Ответственный Сорокин».
С паровозами строителей было много канители. В этот раз, после разговора с парторгом, Зорин позвонил в управление треста и спросил:
— Что, обиделись на меня? Сами знаете, на пределе работаем. Время такое, — и прислушиваясь к ответным словам, снисходительно предложил: — Ладно как-нибудь выкрою для вас недельку. Гоните паровоз.
— Спасибо, Владимир Порфирьевич! — радостно закричали в трубке. — А то у нас второй паровоз из строя вышел, хоть Лазаря пой.
— Оба гоните, сделаю, — в порыве великодушия сказал Зорин.
На другой день паровозы были в депо. Один из них поставили на запасную канаву, второй оставили за воротами. К ним никто не подходил.
Миновала неделя. К чужим паровозам привыкли, как привыкают ко всякой вещи, которая никому не мешает, На беспокойные запросы из треста Зорин вежливо отвечал:
— На днях освободятся люди и приступим.
Но вдруг сразу все изменилось. Зорин лично пришел на утреннюю планерку слесарей и дал строгое задание срочно отремонтировать обе машины, приказал обеспечить круглосуточную работу бандажного станка. Литейный и механический цехи должны выполнять заказы на паровозы строителей вне всякой очереди.
— Что-то наш начальник забегал, — заметил кто-то, — хвоста наверное из управления накрутили.
Но никто Зорину «хвоста не крутил». Началось все с главного бухгалтера. Прикидывая предварительные итоги квартала, он обнаружил, что депо не укладывается в себестоимости. Бухгалтер встревожился и поспешил к начальнику депо.
Владимир Порфирьевич задумался. Не уложиться в себестоимости в то время, когда все предприятия страны дают миллионы экономии! За это по голове не погладят. Тогда-то его и осенила мысль: срочно выдать чужие паровозы.
До конца месяца оставалось семь дней. За ремонт паровозов других организаций, кроме основной стоимости, доплачивается тридцать пять процентов накладных расходов. Это был выход из положения.
Зорин сразу же развил бурную деятельность, лично побывал на планерке слесарей. Позвонил в трест и предупредил, чтобы двадцать восьмого приезжали принимать паровозы. Он был уверен, что Сорокин «ляжет костьми», а задание начальника выполнит.
И вот двадцать восьмого ровно в десять зазвонил телефон. Зорин самодовольно улыбнулся. Инженер докладывал: средний ремонт паровозов строителей закончен. Машины прошли пробную обкатку. Вызван приемщик для подписания акта.
— Молодец, Геннадий Федорович, — похвалил Владимир Порфирьевич, зная, что этого достаточно, чтобы Сорокин по меньшей мере неделю был в отличном настроении.
А в это время в цехе подъемки Владимир Николаевич Волочнев осматривал паровозы. В левой руке держал кусочек мела, в правой — длинный молоток с отшлифованной до блеска головкой. Из нагрудного кармана синего комбинезона торчали складной метр и кронциркуль. По пятам за Волочневым ходили Сорокин, мастер подъемки и бригадиры. У всех в руках были блокноты, в которых записывали замечания приемщика. Сам Владимир Николаевич все помнил без записи. Сейчас он остукивал молотком гайки, вытаскивал из карманчика метр или кронциркуль, замерял и молча очерчивал мелом кружочки. За спиной приемщика многозначительно переглядывались мастер с инженером.
Вот Волочнев закончил осмотр одного паровоза, принялся за другой. Обойдя и его, выпрямился, повернулся к сопровождающим, остановил усталый взгляд на Сорокине. Тот понял это по-своему.
— Акты заполнены и лежат в конторке мастера. Пройдемте туда, Владимир Николаевич, подпишите.
Волочнев вздохнул.
— Я хотел спросить, товарищ Сорокин, кто выдал вам диплом инженера?
Сорокин растерялся, не зная, как поступить. Обидеться или принять вопрос приемщика за шутку? Ведь от этого человека зависело многое. Если Волочнев не примет паровозы, то начальник депо заест.
— Извините, Владимир Николаевич, я ценю вашу шутку, но… — он развел руками, — скоро должны приехать за паровозами представители. Акт в конторе мастера.
— Вы не ответили на мой вопрос, — упрямился Волочнев. И это упрямство испугало Сорокина.
— Какое это имеет значение? — нервно отозвался он, поглядывая на входную дверь. — Но если вам интересно, могу сказать: Омский.
— Омский? — в раздумье переспросил приемщик. — Ну, что ж: иногда и хорошие предприятия выпускают брак.
Сорокин обиделся, даже уши у него покраснели. В это время в дверях показался Зорин с представителем из треста.
— Ну как? Готово? — спросил Зорин, подойдя к паровозам.
Все молчали. Начальник депо взглянул на Волочнева, на расстроенного инженера и сразу сообразил, в чем дело.
— Владимир Николаевич, и вы, Геннадий Федорович, пройдемте со мной к мастеру. — И, повернувшись к гостям, добавил: — А вас, товарищи, попрошу минутку подождать. Неотложный вопрос надо решить.
Зорин, стоя у двери конторки, пропустил вперед себя приемщика и инженера, плотно закрыл дверь и насупился:
— В чем дело?
— У него спрашивайте, — кивнул Сорокин на приемщика.
— Халтуру не приму.
— Какая халтура? После обкатки два десятка призонных болтов ослабло. На два часа работы.
— Я не зря спрашивал, где вам выдали диплом инженера! Ведь каждый слесарь знает, почему слабнут призонные болты. Цилиндры не по оси установлены. Бесполезны ваши запрессовки, все равно ослабнут.
— Сколько потребуется времени исправить? — спросил Зорин.
Волочнев развел руками:
— Сами не хуже знаете. Четыре-пять дней.
— Так. Еще что?
— На другом паровозе половину жаровых труб надо менять. По документам паровозам произведен средний ремонт, а фактически только колеса обточили.
Зорин задумался.
— Все это правильно, — стараясь быть спокойным и объективным, произнес он. — Только времени у нас нет. Вот беда.
— Его и не было. Четыре дня в наших условиях на такой ремонт…
— Геннадий Федорович, — обратился к Сорокину начальник депо. — Призонные болты запрессуйте без отвалки цилиндров, а трубы… Что ж поделаешь? Паровозы там тяжеловесы не водят. Работа у них такая: ни габаритов, ни пути хорошего нет.
