Таксопарк - Илья Петрович Штемлер
— Нет никого. Одни мы на участке, — задыхался мальчик.
— Трогай, шеф! — Борька нажал ладонью сигнал. — Найдет кого. Дорога ведь.
— Этой дорогой мало кто пользуется, — произнес Сергачев.
— Послушай, у нас два часа времени, — выкрикнул Вовка.
Сергачев чуть нажал на газ. Машина медленно поползла вперед. Мальчик сделал несколько шагов и отпустил стекло. В квадрате зеркала его маленькая фигурка с бессильно опущенными руками становилась все меньше и меньше…
Ровно дышит двигатель на прямой передаче.
— Ну, Борька, рассказывай. — Вовка откинулся на спинку.
Сергачев резко нажал на тормоз.
— Ты что?! — Борька чуть не влепился лбом в ветровое стекло.
Сергачев включил задний ход, и машина, подвывая, попятилась к мальчику.
Борька рванул рычаг переключения. Злобно затрещали шестерни.
— Не хулигань! — Сергачев мгновенно выжал сцепление и сбросил Борькину руку с рычага.
— Мы с тобой уговорились, шеф! — тихо, с придыханием проговорил Борька. — Времени нет. Кладу еще пятерку.
Сергачев поправил рычаг и вновь повел машину, глядя в заднее стекло. Сзади его буравили злые глаза Вовки.
— Я таких сгибал! — гневно прошептал Вовка.
Мальчик уже был рядом.
— Вылезайте. Вот ваш дублон, адмиралы!
Он швырнул на колени Борьке десятку.
— Вылезайте, дяденьки, вылезайте, — верещал мальчик. — Быстрее!
— Далеко больница? — спросил Борька.
— Километров шесть в сторону, — мрачно ответил Сергачев.
— Ладно. Давай ее закинем. Все равно нам в этой тайге машину не достать, — вздохнул Борька и выругался.
Женщине было лет сорок пять. Скуластое лицо, продубленное солнцем, растрепанные волосы. Короткий домашний халат сдерживал двумя пуговицами напор огромного живота… Забившись в угол машины, она прикрыла глаза и сидела тихо, покорно.
Мальчик уперся рукой о переднее сиденье, словно защищая мать от всех этих мужчин. Вытянув тонкую шею, он нетерпеливо глядел на дорогу.
— Молодец пацан, — произнес Сергачев. — Чуть под колеса не бросился.
— Он у меня работящий, — тихо согласилась женщина. — Вы уж извините…
Борька передал коробку с тортом Вовке, тот закинул коробку к заднему окну, где уже позвякивали бутылки.
Осенние листья, словно солнечные сколки, падали на капот, липли к лобовому стеклу. Сквозь густой рык машины слышались птичьи голоса, а в приоткрытое окно тянулся упругий, настоянный запах леса.
Борька вытащил было сигареты, по передумал и отправил их обратно в карман. Потом извлек какой-то яркий значок на цепочке и протянул мальчику.
— Держи. На память.
Мальчик принял значок, поблагодарил. Хотел было показать матери, искоса поглядел на нее, вздохнул и, крепко зажав в кулачке значок, вновь уставился на дорогу.
Сергачев уже совсем успокоился. Действительно, в каких-нибудь десяти километрах от города, но в стороне от расхожих шоссейных дорог — и уже хоть умри.
— Дяденька, может, газанете, а? — В ухо Сергачева прошептал мальчик.
Лицо женщины покрылось испариной, она кусала губы, впиваясь зубами в белесую сухую кожу.
— Что, мать, невтерпеж? — участливо произнес Сергачев.
— Мочи нет, — ответила женщина, словно голос водителя разрешал ей держать себя посвободней. — Опять начинаются, проклятущие.
— Скоро доедем, еще километра три.
Только опытный гонщик мог оценить сейчас мастерство Сергачева. Дорога, скрученная корнями деревьев, вся в выбоинах и валунах, казалась ровным паркетом. Лишь бешеная пляска красной полоски на спидометре свидетельствовала о виртуозности водителя.
— Ой! — в голос вскрикнула женщина. — Останови! Не могу! Начинается…
— Что начинается? — испуганно произнес Вовка.
— Мамочка! — закричал мальчик.
— Рожать начинает. — Сергачев перекинул ногу на тормоз.
— Как это рожать начинает! — воскликнул Вовка. — Ты что, тетка, с ума сошла? Потерпи немного.
Короткие сильные пальцы женщины вдавились в кожу сиденья.
Сергачев выскочил из машины и распахнул дверь — может, свежий воздух поможет ей.
Женщина медленно, согнувшись, выползла из машины и медленно опускалась на землю. Сергачев подхватил ее под руки.
— Уйдите… Уйдите все, — шептала женщина. — Игорька уведите, Игорька…
Она вцепилась руками в землю.
Трое мужчин и мальчик стояли беспомощные и растерянные.
— За доктором поезжайте… Оставьте меня, — шептала женщина.
Сергачев бросился к машине.
— Послушай, — Вовка ухватил его за рукав. — Я не смогу тут. Боюсь. — И он полез в машину.
Сергачев схватил Вовку за грудь. Здоровый, высокий парень обмяк в его руках.
— Прошу тебя… Я серьезно. Боюсь, — бормотал он торопливо, глядя на Сергачева умоляющими собачьими глазами. — Лучше я сам съезжу за доктором, прошу тебя…
— Водить умеешь? — после секундного раздумья спросил Сергачев.
— У меня такая же.
— Ладно. Бери пацана, покажет. Дуй!
Сергачев торопливо принялся снимать спинку заднего сиденья. Взгляд его упал на сетку с бутылками. Он подхватил и сетку.
— Зачем? — удивился Борька.
— Не бензином же нам руки мыть, — буркнул Сергачев. — Все может быть…
Он швырнул спинку сиденья на землю.
Повернув колесами, машина сорвалась с места и запрыгала по кочкам. «Плакали новые пружины», — тоскливо подумал Сергачев и опустился на корточки.
— Потерпи, мать, будь другом… А если что, придется уж нам, не обессудь…
Женщина посмотрела на него далеким, туманным взглядом.
— Отпускает вроде…
— Вот и хорошо… А то перенесем тебя на диванчик, не на земле же лежать. — Он придвинул спинку к стволу лиственницы.
Затем вдвоем с Борькой помогли женщине перебраться.
— Фу! Точно мина замедленного действия, — улыбнулся Борька.
— Вполне образное сравнение, — согласился Сергачев. — Дай закурить, адмирал. Авось обойдется.
Несколько минут они молча курили, стараясь не смотреть в сторону лиственницы.
— Откуда у твоего
