Николай Глебов - В степях Зауралья. Книга вторая
«Удобный момент для выстрела», — промелькнуло в голове Андрея. Но вспомнив задание подпольного комитета, плотнее сжал губы.
Вслед за Каппелем вошел тучный, страдающий одышкой, пожилой казачий командир. Одетый в просторную рубаху и шаровары с широчайшими лампасами, он с трудом передвигал ревматические ноги и, уставив выпуклые глаза на своего собеседника, щеголеватого полковника, с коротко подстриженной бородкой, говорил:
— Я вас уверяю, полковник, что красные Пермь не возьмут. Анархия в приказах Троцкого нам на руку, поверьте моей опытности.
— Но ситуация на Восточном фронте за эти дни…
Последних слов Андрей не расслышал и, повернувшись, спросил стоявшего неподалеку армейского офицера:
— Кто такие?
— Это наказной атаман Сибирского казачьего войска Красильников. С ним полковник Войцеховский.
Офицер, к которому обратился Андрей, оказался словоохотливым. Служил он в одной из саперных частей, расквартированной в Омске. Капитан Бухтояров Геннадий, по образованию инженер, недавно окончивший офицерскую школу, Омск знал хорошо.
— О, вы, оказывается, здесь новичок, — произнес он весело, бесцеремонно хлопнув Андрея по плечу. — Хотите, познакомлю вас с интересными дамами?
Фирсов улыбнулся.
— Признаться, я заинтересован здесь одной особой.
— Кем именно?
— Сейчас покажу, — Фирсов повел Бухтоярова в танцевальный зал. — Видите рядом с пожилым господином даму в светлосером платье? — показал он глазами на незнакомку, которую встретил в фойе.
Сапер внимательно посмотрел на пару и покачал головой.
— Э, батенька, губа у вас не дура. Но, пожалуй, тут не обломится. К сожалению, я с ней не знаком.
— Кто она?
— Знаю одно, что она жена одного из ответственных сотрудников французской миссии. Рядом с ней стоит представитель фирмы Уркварта. Он сейчас ведет переговоры с нашим правительством о покупке медеплавильных заводов на Урале и золотоносных участков на Лене. Человек, скажу вам, большого размаха. Кстати, у меня здесь есть приятель, который знаком с француженкой. Шаховский! — крикнул он проходившему мимо офицеру. — Подойдите сюда. Знакомьтесь! Князь Сергей, большой жуир, повеса и любитель порнографических открыток, — отрекомендовал он подошедшего к ним молодого офицера.
— Геннадий, не много ли для первого знакомства, — обидчиво протянул Шаховский, — а впрочем, — махнул он рукой и, приняв театральную позу, пропел фальшиво:
Мне все равно,любить или страдать,к страданьям я привык давно…
— Выпьем, — предложил он своему приятелю и вопросительно посмотрел на Фирсова.
Андрей отказался.
— Сергей, — обратился Бухтояров к князю, — поручик Топорков хочет познакомиться вот с той дамой, — сапер кивнул головой в сторону француженки. — Если не ошибаюсь, ты одно время находился в числе ее поклонников?
— Пустая трата времени, — вздохнул Шаховский. — Эта дама строгих правил, к тому же ведет игру среди промышленников. Признаться, ее роль здесь мне непонятна, — развел он руками. — Сейчас спрошу ее согласия, — посмотрев на Андрея, точно оценивая его, Шаховский направился к француженке.
— Вам, поручик, повезло, сейчас я вас представлю, — весело произнес он, возвращаясь, и потащил Фирсова в танцевальный зал.
— Разрешите познакомить, поручик Топорков…
Фирсов сделал глубокий поклон. Француженка слегка наклонила голову:
— Жанна де Гиньяр!
— Уильям Доннель, — пухлая рука англичанина с массивным золотым кольцом протянулась к Фирсову.
После двух-трех фраз князь Сергей, подхватив Бухтоярова, вежливо ретировался в буфет.
В зал входили все новые маски. Вошла группа высших офицеров из ставки главковерха. Здороваясь с де Гиньяр, они перебрасывались с ней незначительными фразами; видимо, француженка в офицерской среде была своим человеком.
Вскоре Уильям Доннель раскланялся и ушел, взяв под руку какого-то важного чиновника.
— Как вам нравится маскарад? — спросил Фирсов, оставшись с Жанной.
— Я вообще против маскарада, — сдвинув красиво очерченные брови, ответила собеседница.
— Это приятно. Но иногда человек вынужден носить маску.
— На маскараде это естественно. В обыденной жизни маска не делает чести тому, кто ее носит, — прикрывая лицо веером, заметила игриво де Гиньяр.
— Но есть условности, в силу которых человек иногда не может говорить все, что думает. Язык дан для того, чтобы скрывать свои мысли.
— Вы сторонник этого правила? — глаза Жанны в упор посмотрели на Андрея.
— Повторяю, в известных случаях, да.
— В частности?
— Ну, например, в торговых, дипломатических, иногда и военных делах, — улыбаясь, ответил Фирсов.
— И, конечно, в сердечных, — со смехом добавила дама.
— Нет, здесь я без маски, — сказал уже серьезно Андрей и, желая переменить разговор, спросил:
— Вы танцуете?
— Да.
Взяв де Гиньяр за талию, Фирсов закружился с ней по залу.
— Мне хочется посмотреть ваше лицо, приподнимите маску, — услышал он негромкий, с нотками нежности голос Жанны.
Андрей сдвинул маску на лоб. Де Гиньяр, продолжая кружиться в вальсе, полуоткрыла губы и, приблизив их к Андрею, сказала шопотом:
— Закройте. У вас такое хорошее, честное лицо. Вы не устали?
— Что вы! Я готов танцевать с вами весь вечер, — сдержанно произнес Андрей и, вздрогнув от неожиданности, плотнее прижал маску к лицу.
Мимо них в модном смокинге из черного сукна, с шелковыми отворотами, с резедой в петлице, прошел Мартин-Иоганн Тегерсен. Пустые, ничего не выражающие, глаза датчанина пробежали по плотней фигуре Фирсова и его собеседнице. Наклонившись к своей даме, он что-то шепнул ей на ухо. Та оглянулась и привычным движением поднесла лорнет к своей маске. Андрей узнал сестру.
Сердце его забилось. Сдерживая порыв остановить Агнию, он до боли закусил губу. Не спуская глаз с удалявшейся пары, Андрей, казалось, забыл с собеседнице. В его душе боролись два чувства: страстно хотелось поговорить с сестрой о доме, может быть, она знает о Христине. Ведь прошла не чужая женщина, а сестра, с которой были связаны воспоминания детства, юношеские годы, родственное чувство. Но второй, внутренний голос говорил ему: «Ты не должен открывать свое лицо, этого делать нельзя». Андрей вздохнул и, вынув платок, сделал вид, что вытирает вспотевший лоб.
— Вам жарко? — спросила де Гиньяр и поднялась с кресла.
— Пойдемте в соседнюю комнату, думаю, что там прохладнее.
Шагая со своей спутницей мимо буфета. Андрей увидел в толпе Агнию с каким-то офицером. Слегка откинув красивую головку, она заразительно смеялась, игриво хлопая веером по руке своего кавалера.
Андрею стало не по себе: «Ведет себя как куртизанка!» Звуки оркестра сюда доносились слабо.
Андрей выбрал свободный столик, стоявший в углу за фикусом, заказал бутылку «Клико» и, подвигая бокал к Жанне, произнес учтиво:
— За наше знакомство. Пусть оно будет безоблачным, чистым, как весеннее небо.
— Благодарю вас, это не моя стихия, — откинувшись на спинку стула, произнесла со смехом француженка и, подняв бокал, воскликнула пылко: — Я пью за бурю, за порывы, за буйный ветер и житейские грозы.
— Разве Юпитер в образе вашего супруга не может вызвать в вас этих чувств?
— Не будем говорить об этом, — поднимаясь, произнесла француженка. — Применять мифологию к современным мужьям не стоит.
— Вы не обиделись? — Андрей тоже поднялся со стула и приблизился к Жанне.
— Нет. Но вы задели мое самое сокровенное чувство. В наказание… — де Гиньяр лукаво посмотрела на Андрея, — я приглашаю вас к себе в среду к семи часам вечера… А теперь помогите мне одеться и разыскать кучера.
Андрей поцеловал руку Жанны и, одевшись, вышел с ней в подъезд.
— Среда мой приемный день. Итак, ровно в семь.
Глава 17
В среду, ровно в семь часов вечера, Андрей поднялся по парадной лестнице квартиры де Гиньяр.
Дверь открыла бойкая горничная. Помогая снять шинель, спросила:
— Вы к барыне?
— Да.
— Как прикажете доложить?
— Поручик Топорков, — поправив перед зеркалом прическу, Андрей посмотрел на вешалку. Висели богатые ротонды дам, меховые пальто штатских и две шинели с погонами штабс-капитана и полковника.
«У Жанны гости», — подумал он и, услышав легкие шаги горничной, повернулся к ней навстречу.
— Вас просят, — девушка провела Фирсова через длинную анфиладу комнат и открыла дверь в гостиную. Навстречу Андрею, радостно улыбаясь и протягивая руку, одетая в бархатное платье с ажурной отделкой, шла Жанна.
— Вы аккуратны, — взглянув на свои маленькие золотые часики, произнесла она весело.
