Александр Кулешов - Победил Александр Луговой
Иван Васильевич рассмеялся.
— На время олимпийских ристалищ смолкает звон оружия? У вас ссоры по расписанию? На квартал планируете или на полугодие?
Люся не смеялась, ей было очень грустно. Но от звонка Ивана Васильевича, его спокойного голоса, его смеха стало как-то теплей.
— Вы знаете, Иван Васильевич, сама не понимаю. Должен был прийти тогда прямо из редакции, рассказать, как прошло обсуждение корреспонденции его. И не пришел. Может, ему там поправок надавали — работает. Ну хоть бы позвонил, что ли...
Но Ивану Васильевичу все было ясно. Поговорив, пошутив еще немного, он попрощался.
Через минуту он звонил Лузгину.
Говорили они долго. На следующий день Иван Васильевич сначала ничего не сказал Александру. Он внимательно следил за его выступлением. Александр боролся вяло, одну схватку еле выиграл, одну проиграл. Он проиграл ее глупо, случайно, попавшись на элементарный и не очень уж здорово проведенный прием. Попался только потому, что мысли его были рассеянны, что не сосредоточился целиком в ту секунду на схватке.
Переодевшись, он снова вышел в зал и, усевшись рядом с Иваном Васильевичем, в унылом молчании стал наблюдать за продолжением состязаний.
Сидели долго. Иван Васильевич бормотал что-то себе под нос по ходу происходящего на ковре. Проигрыш Александра он никак не комментировал.
Но, когда наступил короткий перерыв, он неожиданно повернулся к виновато молчавшему Александру и сказал:
— Везучий ты все-таки. Куда ни кинь, все тебе удается!
Александр некоторое время ошеломленно смотрел на своего тренера. Сказанное им настолько не вязалось с его мыслями, да и, как он считал, с действительностью, что вначале он просто не знал, что сказать.
А Иван Васильевич, широко улыбнувшись и хлопнув его по плечу, уже опять углубился в свой блокнот.
Наконец Александр, изобразив на лице горькую усмешку, произнес:
— Именно «везучий», Иван Васильевич! Это самое подходящее слово. Везет так, что дальше некуда.
Иван Васильевич еще минут пять продолжал писать в блокноте, потом заговорил:
— Есть, брат, куда, есть. По всем статьям далеко ушел, но есть еще куда идти. Еще дальше.
— Ну в чем мне везет? — уже искренне возмутился Александр, которому казалось сейчас, что никого нет несчастней его. Но Иван Васильевич продолжал, не обращая внимания на вопрос:
— Только вот нехорошо ты себя иногда ведешь. Если все у тебя здорово — значит, старые друзья уже не нужны. Можно их забыть и не вспоминать...
— Кого забыть? Как!..
— Сегодня Люсе перестал звонить, — не слушая, говорил свое Иван Васильевич, — завтра меня, старика, за борт выкинешь, потом...
Но тут Александр не выдержал.
— А что мне ей звонить! Что звонить! В жилетку ей плакаться? Как в редакции с грязью смешали, как здесь каждому новичку проигрываю? Так прикажете? Нет уж!
Иван Васильевич повернулся к Александру и стал его разглядывать с таким удивлением, словно видел впервые.
— Ну ты, брат, зазнался! Просто зазнался. «С грязью смешали»! По-твоему, деловое обсуждение редакционных корреспонденции — это называется смешивать с грязью? По-твоему, участвовать в соревнованиях, где бьются девять перворазрядников (а трое из них, прямо скажу, без пяти минут мастера), это проигрывать новичкам? Нет, ты совсем уже зазнался. А раз такое дело, тебе уж и Люся не нужна, подавай ему уж не знаю кого!
— Да что вы, ей-богу, Иван Васильевич, вы же не были на обсуждении и не знаете...
— А Лузгин, твой главный редактор, был? Он знает? — перебил Иван Васильевич.
— Ну, Лузгин знает, конечно... Он... — Александр растерялся.
— Так вот, я с Лузгиным вчера час, наверное, по телефону разговаривал. Аж трубка задымилась. Он столько про тебя хорошего наговорил, что мне пришлось ему глаза раскрыть. И «перспективный», и «очень способный», и «язык отличный», и то, и се. И как это ты так умеешь людям очки втирать? А? — Иван Васильевич удивленно развел руками.
Александр даже встал от волнения. Лицо у него горело.
— Иван Васильевич, вы что, шутите? Нет, серьезно! Вы говорили с ним? Ну правда, что он сказал?
— Что, что! Я же толкую тебе. Хвалил. А насчет корреспонденции — не удалась, говорит, потому, что сам на этот вопрос не так смотрит. Ну и перенес свой неверный взгляд на освещение событий. Вот так, говорит. Ошибся. Так это еще сколько раз будет, говорит, ошибаться, уж такая работа. Это можно. Ошибаться в смысле. Но до опубликования. Вот опубликовывать с ошибками — этого нельзя. А так, говорит, он молодец. Потому я с него строго и спрашиваю. Я, говорит, ему сейчас новое труднейшее задание готовлю.
Иван Васильевич замолчал, устремив взгляд на ковер.
Александр не мог сдержать радостной улыбки. Он стоял перед своим тренером и улыбался во весь рот. «Какой у меня, наверное, глупый вид», — думал он. Но сдержать бурной радости не мог. Значит, это просто эпизод! Просто обычный рабочий момент! Не провал, не катастрофа! Никто не смеется над ним, никто не считает бездарностью. Действительно! А он, как идиот, уже повесил нос. «Все кончено, все плохо...» Почему он сразу не пришел к Ивану Васильевичу? Дурак! Ой, дурак! И потом... Как мог он проиграть эту схватку!
Теперь это казалось Александру непостижимым. Он словно заново выходил на ковер. Да, он должен был за две минуты бросить противника. Поймать его на болевой прием. Удержать. Задавить! А он проиграл... Александр посмотрел на Ивана Васильевича. Но тот, не отводя глаз от ковра, продолжал говорить:
— Как журналисту везет. А как спортсмену?.. Я очень полагаюсь на тебя. Ты должен войти на первенстве города в призовую тройку. Это точно. Если б не твой кисейный характер — чуть тронешь, ты и лапки кверху, — ты бы чемпионом страны мог стать. Но для этого надо всегда держать себя в руках, независимо от того, нравится твой материал главному редактору или нет, справедливо тебе поставили тройку по философии или нет, поздоровалась Люся с неизвестным тебе доселе красивым брюнетом или нет. Кстати, о Люсе... Вот уж кому не повезло с женихом, так это точно!..
— Иван Васильевич! Иван Васильевич! — Александр, продолжая сиять, умоляюще поднял руки. — Я дурак, болван, негодяй, все понял!
— Ну зачем уж сразу так. Выбирай что-нибудь одно. Я бы посоветовал... — Иван Васильевич нахмурил лоб, сделав вид, что погружен в глубокое раздумье.
— Мчусь к ней. Прямо сейчас!
Александр вскочил и действительно помчался с трибун, перепрыгивая ступеньки.
Через несколько минут Люся слышала в трубке его запыхавшийся голос:
— Люська!.. Это я!.. Я болван!.. Можно сейчас приду?.. Я все объясню... Я сейчас...
А через полчаса, запыхавшийся еще больше, он звонил в Люсину дверь.
Дверь, разумеется, открыла Нина Павловна.
— Здравствуйте, Алик! Куда вы пропадали? Мы с Люсей так волновались...
— Здравствуйте, Нина Павловна. Дела разные, соревнования... — оправдывался Александр, с надеждой поглядывая в сторону Люсиной комнаты.
Но Люся не спешила прийти на помощь. Наконец она появилась.
— Люсенька, Алик пришел. — Нина Павловна сообщила эту новость так, словно в квартиру спустился сам апостол Петр. — Я как раз говорила ему, что мы с тобой страшно волновались, пока не позвонил Иван Васильевич...
Люся метнула на мать испепеляющий взгляд, под которым Нина Павловна поспешно ретировалась.
Когда Александр вошел в комнату, Люся отвернулась, выдавила из себя ценой огромных усилий зевок и равнодушно спросила:
— Ну, что нового? Как делишки?
Но Александр был слишком радужно настроен, чтобы его можно было провести столь наивными хитростями. Он подбежал к Люсе, обнял за талию и поднял на вытянутых руках.
— Перестань! Немедленно прекрати! Слышишь! — От Люсиного равнодушия не осталось и следа. Раскрасневшись от гнева, она отчаянно отбивалась. Александр осторожно опустил ее на пол. Поправляя платье, она возмущенно говорила:
— Явился! Повелитель! Соизволил снизойти! Все должны его терпеливо ждать, а когда он является, бросаться ему на шею! Зачем пришел? Вон иди к маме чай пить... с клубничным вареньем. Она заждалась тебя. А у меня есть дела поважней. На тренировку опаздываю.
— Ерунда! — Уже ничто не могло омрачить хорошего настроения Александра. — Сейчас возьмем такси! Я тебя провожу. А после тренировки пойдем в «Аэлиту». Ладно? Люська, я прошу тебя... Ну, пожалуйста.
— Нет, вы смотрите! — Люся широко открыла глаза. — Ты что, выиграл швейную машину по лотерее и взял деньгами? Миллионер...
— Идем, идем, — торопил Александр, — я тебе все расскажу доро́гой. Пошли скорей...
Они промчались мимо Нины Павловны, скатились по лестнице, перебежав Арбат, сели у диетического магазина в такси.
— Люська, я идиот, я феноменальный идиот!.. — казнил себя Александр.
— Какой новый факт подтвердил... — начала было иронизировать Люся, но он не слушал:
— Понимаешь, меня там разнесли на летучке в пух и прах. «Ничего не понял, виноватого вознес, правого низверг, все не удалось!» И пошли, и пошли. А я так расстроился, что не мог к тебе прийти. Как подумал, что ты начнешь расспрашивать, а я должен буду тебе все это рассказывать... Да еще эти соревнования неудачно сложились. А сегодня Иван Васильевич мне рассказал, что говорил с Лузгиным, тот хвалил меня, сказал, ошибки у каждого бывают. Словом, я, знаешь, как доволен сейчас!
