Владимир Рублев - На окраине города
— Ну что ж, великое тебе спасибо за это, — насмешливо заметил Виктор. — Ты же комсомолец, член бюро. Не хватало, чтоб ты еще и в политкружок не пошел.
Виктор стал читать списки дальше.
— Постой, постой! А Надя тоже, по примеру Володи Горелова, только в политкружке будет заниматься? А в школу? У нее ведь только семь классов!
— Не знаю… — ответил Леня. — Не хочет она почему-то в школу.
— Странно, — поморщился Виктор. — Некомсомольцы в школу пойдут, а Надя… Где она сейчас работает?
— Лестницу на третий этаж штукатурит, — отозвался Леня.
— Ну ладно, Леня, — свернул списки Виктор. — Вечером сегодня я еще с каждым в отдельности поговорю, а сейчас — пойду к Наде.
После его ухода Леня и Володя долго молча возились над подгонкой рамы. Леня удивленно поглядывал на Горелова: тот сейчас хмурил брови, о чем-то размышляя.
— Ты чего, Володька, дуешься? — не вытерпел Леня.
Володя молча пожал плечами.
А перед самым концом работы сумрачно посмотрел на Леню:
— А если я снова пойду учиться, а? Документы мои там ведь, в техникуме.
— Поздно хватился, — равнодушно заметил Леня, не глядя на него. — Уже все группы укомплектованы, — и помолчав, так же нехотя добавил: — Да и не выдержишь ты, сбежишь снова. Без танцев прожить не сможешь, я знаю.
— Один ты можешь, — обозлился Володя, с силой бросив топор на пол. — И танцы мне пришивать нечего.
— Осторожней с топором, пол покарябаешь, — поднял глаза Леня. — А с техникумом — как хочешь. Я тебе уже не верю. Кстати, Леночка, говорят, тоже в техникум к нам поступает на третий курс. Торопись, а то неучем останешься.
— Лена?!
— Ну, конечно, чего ты глаза таращишь.
Володя растерянно смотрел на Жучкова, потом торопливо бросился к раме.
— Давай быстрей ее подгоним, Леня, да и вниз, — засуетился он и продолжил уже без всякого перехода: — Надо воспитателю сказать, пусть он поговорит в техникуме обо мне. Как ты думаешь, могут принять, да? Документы же мои там еще с прошлого года.
— В том-то и дело, что документы там с прошлого года, а ты тоже с прошлого года туда не ходишь. А вообще-то, — в глазах Лени блеснула хитринка, — кто его знает, может, и примут. Учтут твою уважительную причину. Эту самую Леночку, и — примут.
— А ну тебя! — отмахнулся Володя. — Думаешь, я из-за нее поступаю, да?
В таком духе они продолжали разговор до тех пор, пока Кучерский ударами в рельсу не возвестил о конце рабочего дня. Услышав этот сигнал, Володя бросился разыскивать воспитателя.
…Виктор нашел Надю сразу же, едва поднялся на лестничную площадку третьего этажа. В сером, замасленном белыми пятнами пиджаке и поношенной черной юбке, она стояла на деревянной стремянке почти у самого потолка и ловкими движениями наносила раствор на стену.
— В гости к нам? — весело крикнула она, увидев Виктора.
— В гости, — улыбнулся Виктор.
— Глодать кости, — ввернула Рая Краснопольская, но Надя прикрикнула на нее:
— Ты, Райка, помолчи, — и быстро спустилась вниз, приказав Рае: — Иди-ка, затирай.
Сама же, приблизившись к Виктору легкой непринужденной походкой, поглядела на него радостным взглядом.
— Здравствуйте, — кивнула она, останавливаясь шагах в трех. — А я как знала, что вы придете сегодня к нам, девчатам покою не давала: чтоб не меньше чем полторы нормы было сегодня, — и с явной гордостью улыбнулась, понизив голос: — Сделали… Полторы нормы будет.
Рая, как видно, чутко прислушивалась к их беседе:
— От тебя, как от черта, не отвяжешься, если пристанешь, — бросила она с высоты. — Руки аж отваливаются. Хоть бы вы, товарищ воспитатель, подействовали на нее: даже пообедать ладом не дает!
— Ну-ну, отощала, — весело повернулась к ней Надя.
— Что ж, за хорошую работу только похвалишь, ничего не скажешь, — заговорил Виктор. — А вот… впрочем, об этом я тебе, Надя, по секрету скажу. Идем в коридор.
А когда поднялись на третий этаж и медленно пошли по коридору, строго сказал:
— Что это ты, Надя, надумала? Нехорошо ведь получается… Почему не хочешь учиться?
Надя покраснела и опустила голову, ответив тихим дрожащим голосом:
— Знаете, Виктор… Тарасович, не могу я идти в школу. Только вы меня не спрашивайте — почему, все равно не скажу. Когда-нибудь, если выйдет по-моему, я вам все расскажу, а сейчас… не могу об этом говорить…
Виктор сказал после некоторого раздумья:
— Странно все это, Надя. Почти половина ваших девчат идет в школу, а ты…
— Понимаю… — вздохнула Надя. — Все понимаю, но только… — и остановилась, беспомощно глядя в глаза Виктору: — Только… Не до того мне сейчас.
— Нет, тут что-то не так, — глядя на нее, задумчиво проговорил Виктор, но тут же, словно сбросив оцепенение, громко сказал: — Ну, хорошо! Мы еще вернемся к этому разговору.
Они молча прошли в дверь и опустились на лестничную площадку третьего этажа.
Виктор кивнул Наде головой и пошел вниз.
Белокурая молоденькая секретарша едва не налетела на него, когда он выходил на улицу.
— Вас на заседание постройкома! — сказала она. — Рождественков просил к пяти часам. Еще Череднику надо сказать.
И прошмыгнула мимо Виктора в дверь.
«Так! — мрачно подумал Виктор. — Вот и продолжение воскресной истории. Оперативно действует председатель постройкома».
— Товарищ воспитатель!
Володя Горелов торопливо бежал к нему по двору, перепрыгивая через горы битого кирпича и доски.
— Я… знаете… — переводя дыхание, заговорил он. — В списках там отметить меня надо. В техникуме буду учиться…
— Но сейчас уже поздно, — думая о предстоящем заседании постройкома, рассеянно сказал Лобунько. — Что же раньше думал?
— Так ведь… — запнулся Володя и замолчал, со страхом чувствуя, что воспитатель может его не понять, а ему надо, обязательно надо учиться нынче в техникуме.
— Хотя подожди, Володя, — стараясь не думать о новой встрече с Рождественковым, сказал Виктор. — Документы твои в техникуме?
— Там, в техникуме! — с жаром подхватил Володя. — Я их с прошлого года так и не брал.
— Хорошо, — сказал Виктор и, помедлив, добавил: — В понедельник отпросись и съезди в город в техникум. А если будет заминка — скажи мне. Я через райком комсомола попытаюсь подействовать.
— Ладно! — радостно сверкнул глазами Володя. — Спасибо!
Володя, сорвавшись с места, бегом кинулся к выходу со строительного двора.
15
Они встретились у дверей научно-исследовательского института.
— Ты?! — изумленно воскликнул Игорь Бобылев, узнав Валю: — Как ты здесь оказалась?
Волнуясь, Валя долго не отводила взгляда от лица Игоря, бессознательно отметив, что светлая мягкая шляпа и серый макинтош красиво оттеняют его смуглые, матовые щеки и лоб, подчеркивают черноту глаз.
— Ну, что же молчишь? — нетерпеливо спросил Игорь. — Ты одна или с Валерой?
— Конечно, с ним…
Игорь нахмурился и, глянув на широкие окна института, передернул плечами:
— Чего ты приехала? Очередная глупость, — и криво усмехнулся: — Вот уж радости-то будет моей мамаше.
— А разве… она здесь? — изумилась Валя.
— Где же ей быть, — поморщился он: — Ты же не забыла, что это моя родина… Или… — метнул он на нее быстрый взгляд: — Да, да… Это бывшая родина, сейчас, к сожалению… Вот уже с неделю, как мамаша в Башкирии.
Валя грустно усмехнулась.
— Что ж, Игорь, прогулка для меня слишком дальняя, чтобы ограничиться уличным разговором в пять минут. Что сейчас будем делать? Ты ведь где-то живешь?
Со вспыхнувшей болью Валя подумала, что им уже не найти ничего общего, что было просто бессмысленно — ехать за тысячи километров…
— А ты похорошела, Вальчик… — окидывая ее цепким взглядом, рассмеялся он: — Бюст, талия и все прочие подробности.
— Брось ты, пожалуйста, Игорь! — отмахнулась она, не обращая внимания на его циничные слова. Ведь ей надо решить самое главное — как жить дальше, и поэтому не стоит обращать внимания на пустяки.
— Вот тебе адрес, — черкнул он карандашом в блокноте и подал ей листок: — Я задержусь, есть срочная работа, мамуська тебя встретит, я брякну ей по телефону.
— Так она же… в Башкирии? — усмехнулась Валя, но он добродушно перебил ее:
— Ладно, ладно. Кстати, черкни-ка и мне свой адрес. Ну, где ты остановилась.
…Мать Игоря, придерживая на пышной груди отвороты тяжелого шелкового халата, провела Валю через две добротно обставленные комнаты в третью — небольшую, с глухой стеной, наполовину скрытой ковром, высокой кроватью, сверкавшей при свете настольной лампы холодным блеском никеля. У второй стены стояла широкая низкая тахта.
— Ждите здесь, — сухо кивнула женщина и вышла. Что сказал Игорь матери, Валя не знала, но такой прием дал ей ясно понять: она здесь чужая.
