При опознании - задержать (сборник) - Василий Фёдорович Хомченко
Цезик захохотал, достал записную книжку, записал.
Зуб у Алены заболел сразу же, как только кончились танцы, и она поспешила к себе в номер. Набрала в рот лекарства и легла в постель. Зуб мучил всю ночь, не помогла и целебная настойка. На утро, сразу же после завтрака, Алена отправилась на прием к стоматологу.
У двери его кабинета уже сидело несколько женщин. Алена заняла очередь, села на свободный стул, разглядывая листок на двери с напечатанным текстом, в котором она, немного близорукая, разобрала только слово «лошадь». Уж не фамилия ли это стоматолога, поинтересовалась она у соседки. В очереди засмеялись, женщина, сидевшая у двери, прочитала вслух:
— «Не кури! Курить вредно. Капля никотина убивает лошадь».
Другая, постарше, по виду деревенская, сказала:
— Врача зовут Валентин Павлович Егорченко. А лошади, милая, не курят, не люди они.
«Вот и полечит меня Валентин Павлович. А я расскажу про встречу с его внуком Кирюшей», — тепло подумала о враче Алена.
Доктор пришел вовремя, ровно в половине десятого, вслед за ним медсестра. Плотный, даже полноватый, с бородкой и усиками, поздоровался на ходу. Уже одетый в халат и белую шапочку, вышел из кабинета, спросил, нет ли кого с острым приступом боли. Поднялась женщина, сидевшая первой в очереди, она и вошла в кабинет.
— Говорят, у него рука легкая. Зуб вырвет — не почуешь, — сказала пожилая, деревенская. — И лечит хорошо. Я вот подготовила ему за работу, показала она трешку.
— А что, он сам просит? — забеспокоилась Алена, так как денег у нее с собой не было.
— Просит или не просит, а я отблагодарю. Говорят, все отдыхающие так делают.
— Ну нет, я платить не буду, это запрещено и называется взяткой. Алена вспомнила рассказы Зимина про такие подарки.
— Ты не давай, а я дам, — не уступала женщина, — и он меня лучше полечит.
«А может, все врачи не берут, а он берет, — засомневалась Алена. Надо, видно, сходить в комнату да взять пятерку».
Не успела она прийти в мыслях к чему-либо определенному, как дверь кабинета открылась, вышла первая пациентка и с ней врач, глянул на очередь и пригласил Алену.
— У вас, видимо, тоже острый приступ, — угадал он. — Прошу.
Она вошла, села в кресло, вся напряглась, со страхом ожидая усиления боли, когда врач начнет возиться с больным зубом. Но боль пропала, зуб совсем успокоился, Алена попробовала даже нажать на него пальцем — все равно не болел, молчал.
— Что, — улыбнулся врач, — уже не болит?
— Ага, как сюда села, перестал.
Доктор записал что-то в историю болезни, спросил, не болели ли зубы раньше, потом подошел к креслу, наклонился. Алена открыла рот, глядя прямо в его лицо, и первое, на что она обратила внимание, — ямочка на самой середине подбородка. Глубокая такая ямочка, ее не скрывала и редкая бородка.
«Ямочка, ямочка, — застучало в мозгу, — ямочка на подбородке…» Она зажмурила глаза, сжала руками подлокотники кресла — врач начал стучать железным зондом по каждому зубу, отыскивая больной. Постучал и по зубу мудрости. Он отозвался внезапной болью, Алена поморщилась.
— Та-ак, та-ак, — протянул доктор, — а вот здесь есть ямочка, дупло. Сейчас мы его подлечим.
«Ямочка, ямочка», — все настойчивее вспыхивало в памяти, прорывалось из небытия что-то неприятное, тягостное. А поскольку то, что могло вспомниться, инстинктивно ощущалось недобрым, так же инстинктивно оно и не хотело вспоминаться, и Алена, еще не зная, что это такое, боялась, как бы оно не вырвалось из забытья.
Врач включил бормашину, Алена сильнее зажмурила глаза, вся сжалась от назойливого жужжания.
— Сейчас я эту ямочку в вашем мудром зубе подчищу, — мягко говорил врач, — потом убью нервик и положу временную пломбочку.
«Убью…» — резануло ее слух слово, сказанное, как показалось, с каким-то особенным нажимом.
Бор легонько, аккуратно — рука у доктора, чувствовалось, твердая, опытная — чиркнул по зубу, машина загудела иначе, и никакой боли Алена не почувствовала, только запахло паленым. Она осмелела, открыла глаза, и снова что-то неприятно шевельнулось в душе, когда увидела ту же ямочку на подбородке. Отвела от нее взгляд, посмотрела на все лицо. И вздрогнула. Низко над ней нависли выпуклые надбровья с бесцветными бровями, круглые глаза с тупым, застывшим, как у рыбы, взглядом, жесткая линия рта. Алена опустила веки и, боясь, как бы они невольно не поднялись, хотела прикрыть их ладонью, но наткнулась на врача, и он отвел ее руку вниз.
— Сидите спокойно, — строго приказал он.
— Больная, вы же не даете врачу работать, — сделала замечание и медсестра.
Голос его чем-то поразил Алену.
«Боже, неужели это он? Неужели он? — билась в голове догадка. — Не может быть. Не надо, чтобы он был. Не хочу!»
А бор все гудел, она слышала гудение, но не ощущала, сверлит ли он зуб или работает вхолостую. Попробовала отогнать свои мысли, свои догадки, подозрения и поняла, что не в силах. «Гляну еще раз. Не может этого быть. Откуда он тут? Да его в живых нет. Не он, нет, не он». И глянула. Рот перекошенный, как от злобы. И глаза! Взгляд бездушный, остекленевший, рыбий взгляд. Он? Он, Семен Грак. И снова крепко зажмурила глаза — чтобы спрятаться от взгляда и от самого Грака.
— Поверните немного голову, — послышался его голос, но она даже не шевельнулась. Тогда он сам взял ее голову и повернул.
Алена глянула на него смелей. Грак! Ей показалось, что она даже вскрикнула, назвав его по фамилии, но то был немой крик. У нее вырвалось только: «Ай!», и рука невольно ударила врача по лицу.
— Ай! — уже громче крикнула она и вскочила с кресла.
Медсестра бросилась к ней, что-то говорила, успокаивая. Алена не слушала ее, глядела на врача, не мигая, в его такие знакомые остекленевшие глаза. «Глаза змеиные и взгляд змеиный», — подумалось ей, хотя никогда не приходилось видеть, какие у змей глаза, — наверное, такие, как у этого человека.
— Садитесь, — показал он на кресло, — и придержите руки, а то придется привязать.
Алена резко повернулась и выбежала из кабинета, распахнув дверь ударом плеча. Так и бежала, не сбавляя скорости, по коридору, по лестнице, по двору, до двери своей комнаты. И в комнату буквально влетела, благо не было замкнуто — Валерия сидела перед зеркалом, покрывая лаком ногти.
— Куда это ты так спешишь? — спросила она.
— Так… ведь… — ответила Алена невпопад, — он это, он.
— Покрась и ты ногти, — предложила Валерия. — Лак
