Осоковая низина - Харий Августович Гулбис
Алиса притащила две подушки из большой комнаты, где стояли кровати, застланные для гостей. Одна подушка как будто подошла. Петерис прикрыл глаза.
Но чуть погодя позвал опять:
— Алиса!
— Ну, ну?
— Иди положи собачонку!
Тезис привык спать в ногах у Петериса. Только увидит, что хозяин лег, так просится на кровать — ноги у него такие короткие и он так отъелся и постарел, что забраться на кровать без посторонней помощи не в состоянии. Обычно Петерис хватал его за шиворот, но теперь не решался поднять голову.
Алиса помогла собаке забраться на кровать.
— Тебе теперь лучше?
— Наверно, пора уже собираться…
У Петериса дрогнул голос…
На другой день он все же стал бодрее, уселся перед домом на лавку погреться на солнце — в толстой фуфайке и нахлобученной на глаза шапке.
— Чего лицо от солнца прячешь? — спросила Алиса.
— Пишут, чахоточным солнце вредно.
— У тебя ведь не чахотка!
— Откуда ты знаешь?
В голосе Петериса послышался горький упрек. Вот уже много лет, как у него в груди будто что-то застряло и ему никак не выкашляться. Как-то Петерис прокашлял полчаса сряду, побагровел весь, а в горле все першило да першило. Жаловался на это фельдшеру, а тот отвечал, что тут нет ничего опасного, у старых людей это бывает. Но Петерис не верил.
Алиса опустила на землю траву, но снова взвалить на спину не могла.
— Чего наложила столько? Клади на одеяло не больше, чем под силу нести! — поучал Петерис.
— Некогда мне дважды ходить.
— Тебе все некогда! Работу распределять не умеешь.
— Помог бы лучше!
Петерис встал с лавки, ухватился за груз и поднял как перышко. Руки у него еще сильные.
— Да и не тяжело вовсе.
Радуясь своей силе, он забыл про кашель и солнце и вместе с Тезисом пошел в хлев. Собака так же неторопливо переставляла ноги, как хозяин.
Был уже конец мая, а Брусничка свежего воздуха еще и не нюхала. Алиса опасалась, что ей не удержать крепкой коровы, если та после длинной зимы, проведенной в хлеву, на радостях разбушуется, и откладывала выпас со дня на день.
— Надо, надо тебе попастись, — сказал Петерис, потрепав Брусничку по шее.
— Удержим ли?
— Никуда не убежит.
Алиса принесла с чердака цепь, тут же, на дворе, вбила кол. Трава уже разрослась, корова всласть наестся и не вытопчет.
— Как шелк! — порадовался Петерис, глядя на мягкую, сочную мураву.
Оба снова вошли в хлев, и Алиса сняла с потускневшего гвоздя узду. Корова, увидев это, все поняла. Выгнула шею и заревела, точно бык, стремительно вскинула голову и чуть было не ударила рогами Алису под ложечку.
— Давай мне, удержу.
— Ведь тебе нельзя.
— Не бойся!
Петерис проверил, как Алиса надела узду, затем взялся за повод возле самой коровьей морды.
— Отпускай!
Алиса сняла цепь. Та, звякнув, соскользнула с шеи коровы к ногам. Брусничка слегка вздрогнула, зашипела, но не шевельнулась.
— Ну, ну, Брусничка!
Корова попятилась, чтобы выбраться из стойла, нешироко раскрытыми, хмельными глазами уставилась в открытую дверь хлева, где против голубого неба, едва различимая, роилась мошкара.
— Хлестни малость!
Корова сделала несколько шагов, затем мотнула головой в сторону Петериса, словно хотела отогнать слепня.
— Еще чего! Смирно!
Брусничка опять зашипела, вскинула зад, подпрыгнув на передних ногах, и бросилась в дверь. Повод выскользнул из рук Петериса, а сам он ударился о косяк и упал. Корова убежала, высоко задрав голову и хвост.
— Ушибся?
Петерис лежал на земле и молчал.
— Тебе худо?
Он поднял голову и посмотрел вверх, словно прося помочь. Алиса подала руку, и Петерис медленно поднялся. Взяв мужа под руку, Алиса отвела его к лавке, затем пошла ловить корову.
Только через час взбудораженная скотина немного утихомирилась, и Алисе удалось привязать ее к цепи.
На другой день Петерис чувствовал себя так скверно, что остался в постели, но зато придумал, как быть с коровой.
— Принеси с чердака длинную веревку, один конец привяжешь к узде, другой к клену, пускай носится, пока не устанет.
Алиса так и сделала.
— А что я делать стану, когда она всю траву на дворе выщиплет?
— Да неужели и к тому времени не уймется?
Петерис чувствовал себя все хуже, пришлось позвать фельдшера.
Алиса написала сыну, что отца опять положили в больницу, и в пятницу под вечер Ильмар отправился в гараж, чтобы съездить к родителям.
Достроив дачу, Ильмар не только начал копить деньги на машину, но загодя позаботился о гараже, словом, подготовился к обмену старого «Ижа» на значительно более удобный и комфортабельный вид транспорта.
Жизнь Ильмара, если взглянуть со стороны, шла по удачной, благоприятной колее. Еще не кончив университета, он поступил на работу, которая была ему по душе и давала возможность расти. Работая в библиотеке, окончил курс, в урочный час стал кандидатом наук, занялся еще не исследованной областью библиографии, и его публикации получали все большее признание, он уже считался авторитетом. Ильмару везло и в материальном отношении, хотя он и не чувствовал призвания в этой области жизни и особенно над этими вопросами головы не ломал — ими главным образом занималась Валда. Да и ей не надо было далеко ходить за идеями, она подражала своему ближайшему окружению, в котором все уже было испытано и надежно. Если сосед купил кооперативную квартиру, так почему бы этого не сделать и Викснам?
