Джумпа Лахири - Низина

Джумпа Лахири

НИЗИНА

Посвящается Кэтрин, всегда верившей в меня, и Альберто, который прошел со мной этот трудный путь.

lascia ch’io torni al mio paese sepoltonell’erba come in un mare caldo e pesante.

…дай вернуться мне в город родной,что покоится средь теплой зыби трав.

Часть первая

Глава 1

Маленькая мечеть высится за развилкой на Дешапран-Сашмаль-Роуд, к востоку от «Толли-клаб». От нее дорога поворачивает к тихому жилому квартальчику с узкими улочками, густо утыканными домами среднего класса.

Когда-то этот квартальчик украшали два продолговатых пруда, расположенные бок о бок. А за ними на несколько акров раскинулась низина.

После муссонных дождей, когда выпадала годовая порция осадков, вода прудов заливала разделявшую их дамбу и затапливала низину фута на три или четыре.

Через короткое время затопленная равнина густо покрывалась водяным гиацинтом. Этот плавучий сорняк буйно разрастался вширь и придавал водной поверхности обманчивый вид твердой почвы. Его сочная зелень ярко контрастировала с синевой неба.

По обочинам затопленной низины были разбросаны простые убогие хижины. Бедняки бродили здесь в поисках чего-нибудь съедобного. Осенью прилетали цапли. В своем потемневшем от городской копоти белом оперении они неподвижно стояли на одной ноге и подкарауливали добычу.

В сыром климате Калькутты влага испарялась медленно, но солнце все-таки высушивало воду, и снова оголялась вязкая земля.

Субхаш и Удаян часто пересекали эту низину — так быстрее можно было добраться до поля, где они играли в футбол. По пути мальчики старательно перешагивали через еще оставшиеся лужицы и коврики гиацинтовых листьев, вдыхая напитанный влагой воздух.

А местная живность уже вовсю готовилась к сезону засухи. Одни откладывали яйца, способные выдержать период лютого зноя. Другие, чтобы выжить, зарывались в ил и без всякой жизнедеятельности ожидали следующего периода дождей.

Глава 2

Братья никогда не бывали на территории «Толли-клаб» — только сотни раз, как и большинство местных жителей, проходили мимо его деревянных ворот и кирпичных стен.

Поверх невысоких стен их отец любил наблюдать за лошадиными бегами. Он смотрел отсюда, с улицы, вместе с другими людьми, неспособными раскошелиться на входной билет, но делавшими ставки между собой. Так было возможно до середины сороковых годов. Но после Второй мировой войны стены надстроили, лишив простой люд бесплатного зрелища. То есть высокие стены появились до рождения Субхаша и Удаяна.

Их сосед Бисмилла работал в клубе кэдди, то есть был помощником игроков, носил их снаряжение. Еще он продавал за небольшую плату кем-то потерянные или забытые на поле мячи для гольфа. Некоторые мячи потрескались от ударов клюшкой, и в прорехи виднелось розовое резиновое нутро. Бисмилла был мусульманином, оставшимся в Толлиганге после Раздела.

Сначала ребята лупили по этим порченым мячикам простыми палками. Потом Бисмилла продал им погнутую клюшку, которой какой-то расстроенный игрок в сердцах врезал по дереву.

Бисмилла показал им правильную позу для удара и научил правильно держать клюшку. Они нарыли себе в грязи лунки и принялись загонять туда мячи. Конечно, для ударов на разные расстояния требовались разные клюшки, но они пользовались своей единственной. Гольф все-таки сильно отличался от футбола или крикета. Это не та игра, где можно здорово импровизировать.

На влажной земле их поля Бисмилла начертил план «Толли-клаб». И еще на словах объяснил, что бассейн, конюшни и теннисный корт расположены рядом со зданием клуба. А в самом здании — рестораны, где подают чай в серебряных чайниках, и специальные залы для игры в бильярд и бридж. Там из граммофонов несется музыка, и бармены в белых одеждах приготавливают напитки с чудными названиями — «дама в розовом» и «шипучий джин».

Недавно хозяева клуба дополнительно надстроили еще стены, чтобы оградить территорию от проникновения посторонних, но, по словам Бисмиллы, на западной оконечности еще осталась часть ограждения из простой проволочной сетки.

Братья дождались приближения сумерек, когда гольфисты из-за назойливых туч комаров зайдут в здание, будут там пить коктейли. Других мальчишек они в свою затею не посвящали. Ребята дошли до мечети на углу, выделявшейся среди других строений своими красно-белыми минаретами, и свернули на главную дорогу. Они несли с собой клюшку и две пустые керосиновые канистры.

Их путь лежал через территорию «Техностудии» к заливным лугам, где некогда воды реки Ади-Ганга доставляли парусные суда британцев в дельту.

Теперь на этой заболоченной местности жили индусы, бежавшие в свое время из Дхаки, Раджшайи и Читтагонга. Люди лишились родных мест, а Калькутта хоть и дала приют, но словно бы их не замечала. После Раздела, примерно десять лет назад, эти люди наводнили Толлиганг, как муссонные дожди низину.

Кто-то из государственных рабочих получил жилье по программе обмена, но остальных ждала обычная участь беженцев, оторванных от земли предков и прибывавших сюда волнообразными наплывами. Сначала это был проворный ручеек, потом — стремительный поток. Субхаш и Удаян помнили их. Помнили мрачную вереницу людей с узлами скарба на головах и детишками, примотанными тряпьем к родительским грудям. Они напоминали бредущее понурое стадо.

Беженцы городили себе жилища с крышами из тростника и стенами из бамбуковой плетенки. Они ютились в тесноте и в немыслимой грязи, без электричества, рядом с мусорными кучами.

Собственно говоря, из-за них река Ади-Ганга, на берегу которой располагался «Толли-клаб», превратилась теперь в некое подобие канализационной трубы на юго-востоке Калькутты. Вот поэтому клуб и обзавелся дополнительными стенами.

Субхаш и Удаян не нашли никакой проволочной сетки. Они просто остановились там, где стена была пониже. Здесь через нее можно было перелезть. Карманы шорт у мальчишек оттопыривали мячи для гольфа. Бисмилла сказал, что на территории они найдут еще много таких валяющихся мячей на земле, как стручки тамариндовых деревьев.

Удаян перебросил через стену клюшку и одну из канистр. На другую канистру встал Субхаш.

— Сложи руки в замок! — сказал Удаян.

В те времена ростом он был на несколько дюймов ниже брата.

Субхаш сложил руки в замок и тут же ощутил на них тяжесть ноги брата, потертую подошву его сандалии, затем вес его тела. От тяжести он даже немного присел. Удаян проворно вскарабкался на стену и уселся поперек, как в седле, свесив ноги.

— Мне постоять на стреме снаружи? — спросил Субхаш.

— Да ну, тоже мне радость…

— А что ты там видишь?

— Залезай сам и посмотришь.

Субхаш прислонил плотнее к стене канистру, встал на нее и вдруг почувствовал, как прогнулась под его весом непрочная опора.

— Ну, давай, Субхаш!

Удаян перевалился через стену, держась за край одними пальцами, потом разжал их и плюхнулся вниз. Субхашу было слышно только его пыхтение.

— Ты в порядке?

— Ну да. Давай теперь ты!

Субхаш ухватился руками за стену и, согнув колени, подтянулся. Он даже не знал, что расстраивало его больше — отвага брата или собственная трусоватость. Субхашу уже исполнилось тринадцать лет, а Удаян был на пятнадцать месяцев младше. Но Субхаш как-то совсем не воспринимал себя отдельно от брата. Младший брат всегда, неизменно присутствовал во всех, даже в самых ранних, его воспоминаниях.

Они вдруг оказались словно бы уже и не в Толлиганге. Из-за стены по-прежнему слышался шум улицы, но ребята уже не могли видеть ее. Теперь их окружали толстенные стволы курупит и эвкалиптов, густые кусты каллистемона и плюмерий.

Субхаш никогда не видел такой травы — словно расстеленный на земле ковер. Волнистый ковер, повторявший очертания песчаных дюн в пустыне или возмущенной поверхности моря. Этот яркий ковер так идеально подстригли, что на ощупь он показался сродни мху. Земля под этим «мхом» была гладкой, как лысая голова, и на ее фоне трава казалась значительно светлее.

Подросток никогда в жизни не видел сразу столько цапель, взмывавших в воздух при его приближении. Деревья отбрасывали сумеречные тени на лужайки. Их гладкие ветви стыдливо колыхались, словно женские груди под одеждой.

Оба брата испытывали волнительную оторопь от увиденного великолепия на закрытой территории, их тут же охватил страх быть пойманными. Но подростков не засек ни один сторож, ни один пеший или конный охранник, никто не заметил и не погнал оттуда.

Про свой страх они забыли, как только увидели множество флажков, воткнутых там и сям, и вырытые в земле лунки с покрытием внутри. Повсюду в песчаных ямках блестела вода. Своими очертаниями они напоминали каплю, если ее разглядывать в микроскоп.