Так начиналась легенда. Лучшие киносценарии - Юрий Маркович Нагибин
Группа басмачей пытается зайти в тыл Кнышу.
Темнота и барханы облегчают их задачу. Но когда они уже достигли такыра, к месту боя подоспели Зворыкин с Джоем и стали на ходу обстреливать басмачей.
Басмачей преследуют до колодца, и здесь они скрываются, перекинув своих убитых и раненых через седла.
Первым достиг колодца Джой. За ним появились машины Зворыкина и Кныша Джой пьет воду из брезентового ведерка, вода льется ему на лицо, на шею, за пазуху.
– Непростительное мальчишество! – накинулся Кныш на Зворыкина.
– Вот не знал, что ты меня так нежно любишь! – усмехнулся Зворыкин.
– Я отвечаю за тебя перед товарищем Сталиным, – сказал Кныш…
Могильный холм, обгорелый радиатор и дощечка «Степан Рузаев, матрос революции».
Зворыкин упал на колени.
– Вот ты и обогнал меня, Степа…
Все подняли вверх оружие, грянул прощальный залп…
Зворыкин пьет чай в юрте.
Входит Кныш.
– Дело дрянь, – говорит он, – продолжать пробег могут только пять машин: две наших, два «Форда» и «Ситроен».
– А остальные? – спрашивает Зворыкин.
– Часть осталась в пустыне, часть нуждается в серьезном ремонте.
– Пей чай. – Зворыкин подвигает ему чайник.
– Не хочу.
– Значит, будем загорать?
– Нет. Приказано финишировать раздельно. – Он положил перед Зворыкиным телеграмму.
– Раздельно так раздельно.
– Не слишком ли ты спокоен?
– Самое трудное осталось позади, наши машины прекрасно себя показали…
– Мы понесли серьезные потери, пустая случайность – их уже было достаточно, – и наши грузовики не дотянут до финиша. Ты представляешь, что тогда будет? За пробегом следят руководители партии и правительства.
– Хватит паниковать-то!
– Я не паникую, но мы не имеем права на неудачу!.. – резко оборвал Кныш. – Мы не такие люди, чтобы проигрывать!..
Вдалеке тоскливо завыл шакал.
…Поселок с парой саманных домиков и несколькими юртами. Кныш идет по поселку и приближается к сложенному из камней очагу, возле которого возится с котелками в руках подвергнутый домашнему аресту водитель Вараксин. При виде Кныша Вараксин оставляет котелок и, вскочив, вытягивается в струну…
– Слушай, Вараксин, ты за что сидел?
– Кто сидел? – заморгал глазами «арестованный».
– Брось! Ты же меня «гражданином начальником» назвал. Ну, говори: воровство, грабеж?..
– Да нет! Молодой был, глупый…
– А сейчас ты старый и умный? Рецидивист ты, Вараксин, я за тебя полушки не дам!
И Кныш двинулся дальше.
И опять идут машины по пескам Каракумов.
Пять машин…
Четыре машины…
Три машины…
Две машины…
И вот на привале эти машины – советская и «Форд». Ночь. Над печальной тьмой пустыни плывет тощий новорожденный месяц. Он почти не дает света, лишь заставляет слабо взблескивать металлические детали грузовиков.
В палатке – Кныш и Зворыкин. Кныш все время, морщась, хватается за голову.
– Что произошло с «Ситроеном»? – задумчиво говорит Зворыкин. – Вышел вроде исправным и развалился не поймешь с чего…
Кныш подошел к ведру, зачерпнул воды, смочил голову.
– Ребята болтают, тут дело не чисто… – начал Зворыкин.
– Кто болтает? – вскинулся Кныш. – За такую болтовню – к стенке!
– Странная штука – время, – задумчиво проговорил Зворыкин. – Мне с годами людей все жальче… Не жальче, конечно, но ты сам понимаешь… А в тебе все больше злобы…
– Ты размяк, Алексей, как дерьмо в оттепель. – Кныш снова сжимает голову. – Помнишь старинную русскую былину? Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович тьму-тьмущую врагов истребили на рубеже родины. А на место каждого убитого басурмана вставали двое живых, они и тех порубили, а врагов вдвое больше стало… Смекаешь? Так вот и у нас: враги повсюду, доверять никому нельзя.
– Знаешь, Кныш, – со злой убежденностью говорит Зворыкин, – по-моему, все дело в том, что тебя бабы не хотели.
Кныша передернуло, но усилием воли он справился с собой.
– А мне это не нужно… – сказал он тихо. – Я однолюб. Не вышло – и все, можно жить и без такого счастья, когда служишь большому делу.
Он опять подходит к ведерку и смачивает голову.
– Что с тобой? – спросил Зворыкин.
– Басмаческая пуля на излете…
Он садится на койку, продолжая сжимать голову руками.
– Нечего на рожон лезть… – ворчливо говорит Зворыкин.
– За тебя ж, чертушку, боялся…
– Отчего такое? – задумчиво произнес Зворыкин. – Вечно ты у меня под ногами путаешься!
– А потому, что где есть Зворыкин, должен быть и Кныш. Чтоб не растекались слюнями сила и гнев революции.
– Брось, Кныш, говорить от лица революции. Не надо…
Зворыкин усмехнулся и вышел из палатки.
В темноте промелькнула какая-то фигура.
Человек наклонился над фордовским грузовиком, с тихим щелчком открыл капот, и тут кто-то кинулся на него сзади. Человек вырвался и наугад ударил нападающего в лицо. Ответный удар отбросил его к машине, он приложился головой об радиатор и на миг потерял сознание. Но когда противник склонился над ним, он пнул его ногой в живот и вскочил.
Затем они дрались в полной тьме, грузовик отрезал их от слабого света месяца, только слышался тяжелый топот, свистящее дыхание да резкий, как в мясной лавке, хряск ударов. Потом был короткий стон, хрип, и один из дерущихся упал и откатился за границу густой тени. Поверженный открыл глаза, приподнялся, высморкал кровь из носа и поглядел на своего противника, сидящего на ступеньке грузовика. Он увидел разорванную в клочья рубашку, запекшуюся струйку крови в углу рта, увидел крупное и резкое лицо Зворыкина.
– Алексей Петрович! – проговорил он с ужасом.
– Тебя Кныш заставил? – спросил Зворыкин.
– Нет, я сам…
– Ври больше!
– Да чего врать-то!.. Не видите, как он дрейфит?
– Не крути, Вараксин.
– Правда! Зверски дрейфит, что нас обойдут. Ну, я и решил ему услужить.
– Зачем тебе это надо?
– Боялся, как бы из-под домашнего ареста в тюрягу не угодить. Что другому сойдет, мне не в жисть. Я досрочно освобожденный.
– Ладно, пошли!
– А что мне будет?
– Не бойся, Вараксин, за мной не пропадет…
…Утро. Машины готовятся в путь. Шоферы подливают воду и масло, обстукивают каблуками шины. Появляется Зворыкин.
– Джой! – кричит он американцу-водителю. – Хотите пари?
Кныш прислушивается к их разговору.
– Пари – о'кей! – соглашается долговязый Джой.
– Ставлю свои часы против бутылки «Белой лошади», что я финиширую первым.
Джой энергично затряс головой.
– Нет, я! – И он тычет себя пальцем в грудь.
Кныш чуть приметно усмехается.
– По коням! – командует Зворыкин. – Одну минуту, товарищ Кныш, вы останетесь здесь до прибытия отставших участников, чтобы финишировать общей группой. – И, предупреждая возражения, серьезно добавил; – Это приказ, товарищ Кныш… Механиком со мной поедет Вараксин.
Кныш тихо, но жестко:
– Постой, так не пойдет!
– Пойдет! – с не меньшей жестокостью сказал Зворыкин. – Сейчас решающий этап, а ты слишком плохо действуешь на окружающих, на меня в том числе.
