Том 2. Черное море. Дым отечества - Константин Георгиевич Паустовский
– Мы лучите здесь, в салочке, – ответил капитан. – Расстелим шинели. Здесь оно как-то прохладнее. И привычнее.
Хозяйка ушла. Капитан и Пахомов легли под яблоней на шинелях. Ночь была душная. С севера заходила гроза. Глядя на бледные вспышки в небе, Пахомов думал, что это, может быть, не гроза, а отблески отдаленного боя. Потом он уснул, и ему приснилось, что Татьяна Андреевна наклонилась над ним и смотрит в лицо. Чьи-то мягкие руки осторожно подняли его голову. Пахомов проснулся, испуганно спросил:
– Кто тут?
– Та це ж я, – тихо ответил молодой застенчивый голос хозяйки. – Подушку я вам под голову подложила. Разве можно так спать, ни на чем?
Хозяйка незаметно ускользнула, ушла. Проснувшись на рассвете, капитан удивленно поглядел на неизвестно откуда взявшиеся под головой у него и у Пахомова подушки и покачал головой – ловко сделано!
Утром попрощались с хозяйкой, уехали. Женщина постояла в воротах, посмотрела вслед машине, потом оглянулась, схватила детей и потащила их в погреб, – из-за Днестра клином шли черные самолеты.
Они пронеслись над Рыбницей, развернулись веером. Пахомов увидел, как несколько десятков белых лепестков, качаясь, начали спускаться с неба как раз там, откуда, гудя, набирая высоту, уже уходили самолеты.
– Десант! – крикнул шофер и остановил машину. Парашютисты спускались в поле за широкой балкой, совсем рядом. Пахомов выскочил из машины и в оцепенении смотрел на парашютистов.
– Садитесь! – крикнул ему капитан-танкист. Он стоял в кузове грузовика и вытаскивал из кобуры револьвер.
Пахомов полез в кузов.
– Давай! – крикнул капитан шоферу. – На полный газ! Может, мы их перехватим!
Шофер дал полный газ, свернул с шоссе. Грузовик помчался по боковой проселочной дороге туда, где падали парашютисты. Шофер вел машину правой рукой, а левой вытаскивал у себя из-за спины винтовку. Наперерез прямо по просяному полю мчалась другая машина с бойцами. Она остановилась, бойцы выскочили, пригибаясь, побежали в балку.
Шофер внезапно затормозил. Впереди была канава, за ней – кукурузное поле. Пахомов, капитан и шофер выскочили, побежали по полю.
– Держитесь рядом! – крикнул капитан, но Пахомов вскоре потерял в душных зарослях и капитана и шофера.
Впереди застрочил пулемет. Над головой, свистнув, пролетела пуля.
Длинные кукурузные листья хлестали по лицу. Пахомов вынул трофейный пистолет, оттянул пружину, послал в ствол пулю. Парашютистов в небе уже не было. Должно быть, они приземлились.
Поле пошло вниз по скату балки. Кукуруза стала реже. Между ее стволами уже густо цвел лиловыми ползучими цветами мышиный горошек и дикая рябинка с желтыми зонтиками мелких твердых цветов. Пахомов споткнулся, вспомнил, что это плохая примета, выругался. Ползучие стебли горошка зацепили его за сапог так крепко, что Пахомов нагнулся, чтобы их отцепить, и увидел, как в густой траве по краю кукурузника ползет человек без шапки.
Пахомов быстро лег. Человек полз прямо на него. Пахомов выстрелил. Человек, казалось, не слышал выстрела и подползал все ближе. Он вполз в заросли, стал на колени. Пахомов увидел его красное потное лицо, светлые растрепанные волосы и расстегнутый ворот серо-зеленого мундира.
Человек смотрел на Пахомова круглыми синеватыми глазами и молчал. Пахомову показалось, что прошел час, тогда как на самом деле не прошло и нескольких секунд.
Человек нагнулся. Пахомов выстрелил. Слева выстрелил еще кто-то.
Пахомов на мгновение оглянулся в сторону выстрела, и его тотчас же сильно ударило в левое плечо. Он не почувствовал боли и, почти не целясь, выстрелил три раза в немца, и только во время последнего выстрела у него от отдачи сильно заболело плечо.
Немец упал, а Пахомов медленно, очень осторожно стал на колени и искоса посмотрел на свое плечо. Оно отчаянно болело. По гимнастерке расползалось темное пятно. Пахомов сел на землю, зажал плечо рукой и так сидел, прислушивался, но, кроме звона в ушах, ничего не слышал. Потом он наклонился и упал в заросли ползучих цветов. Он слышал, как под землей трещали медведки, хотел поднять голову, сказал: «Душно», – и потерял сознание.
Капитан и шофер нашли Пахомова нескоро. Капитан перевязал Пахомову плечо, потом вместе с шофером и вынырнувшим из кукурузы бойцом в сдвинутой на затылок каске перенес Пахомова в машину. Немец остался лежать, уткнувшись в теплую землю, где все так же спокойно кричали в своих укрытиях медведки.
Капитан поспорил с шофером. Шофер хотел отвезти Пахомова обратно в Рыбницу. Капитан сказал, что надо везти Пахомова в деревню Бруштены, где, как узнал капитан, стоял его танковый полк. До Бруштен было меньше часа езды. Шофер покачал головой, но промолчал.
На машине Пахомов пришел в себя. Он лежал в кузове на соломе. Рядом сидел капитан и придерживал его за здоровое плечо. Глаза у капитана были испуганные и добрые. Шофер вел машину осторожно, иногда останавливался, высовывался из кабины, спрашивал:
«Ну, как?» – «В порядке», – отвечал капитан, и шофер ехал дальше.
Пахомову хотелось пить. Капитан напоил его из своей фляги. Вода пахла резиной.
– Жена у вас есть? – спросил капитан Пахомова.
– Есть, – не задумываясь, ответил Пахомов. – Актриса. Сейчас она в Балтийском флоте на острове Эзеле.
– А моя, – сказал капитан, как бы извиняясь, – учительница в Кинешме. Дело, конечно, маленькое.
Пахомов выпростал из-под шинели правую руку, нашел руку капитана и крепко пожал ее.
– Ну вот, – сказал капитан разочарованно, – это совсем напрасно. Зря рану тревожите. Надо лежать тихо.
Приехали в танковый полк. Танки стояли в овраге среди редких поломанных акаций.
Пахомова сняли с машины, положили на носилки, отнесли в тень большого танка с вмятинами на боках. Пришел врач, осмотрел рану, недовольно покачал головой, перевязал заново.
Пахомов догадывался, что у него разбита ключица.
– Полежите здесь, отдохните, – сказал врач, – а потом мы вас отправим в санбат и в тыл.
Капитан принес Пахомову поесть, но есть Пахомов не мог. Капитан постоял над ним, пообещал скоро вернуться и ушел. Пахомов лежал, закрыв глаза. Санитар принес ему чаю, помог напиться.
Пахомов огляделся. У танков, спрятанных под акациями, сидели бойцы – чистились, курили, писали письма. Поодаль под деревом стояли вторые носилки. На них, прикрытый шинелью, лежал человек. Из-под шинели торчали подошвы маленьких сапог.
– Кто это? – Пахомов показал глазами на носилки.
Санитар посмотрел в сторону и нехотя сказал:
– Это наша убитая сестра. Ее через час хоронить будут.
– Хорошая была сестра?
С носилок, из-под шинели свешивалась тяжелая коса. Конец ее расплелся. Санитар подошел, осторожно поднял косу и, отвернув шинель, положил на носилки рядом с головой убитой девушки.
Пахомов рванулся, чтобы встать. На носилках лежала Нина Черненко. Ее белое лицо как будто улыбалось.
