С добрым утром, Марина - Андрей Яковлевич Фесенко
Он энергично потер руки, не скрывая хорошего настроения. Марина была довольна, что сумела вызвать уважение к себе, и даже удивилась своей находчивости в разговоре.
— Тебя Мариной Сергеевной зовут? — доверительно спросил Павел Николаевич. — Думаю, мне можно тебя просто Мариной называть. По отчеству вроде несподручно.
— Конечно!
— Так вот, Марина, взгляни-ка сюда, на этот ватман. Знаешь, что это такое?
Она молча склонилась над столом. Председатель выждал немного, давая ей время поразмыслить, потом с грохотом отодвинул стул в сторонку, хлопнул ладонью по ватману:
— Да это же Гремякино будет таким! В генеральном плане застройки все предусмотрено. Вот тут — несколько двухэтажных домов, квартиры в двух уровнях, с ванной, газом, водопроводом. Располагайся, дорогой товарищ, на первом и втором этажах, живи себе на здоровье, детей расти!.. И будет у нас свой стадион, парк разобьем, а в парке новый, современный Дом культуры построим. Деньжата в колхозе завелись, животноводческие фермы построены, так что пора браться за реконструкцию деревни. Превратим Гремякино в поселок, вот тогда и заживем культурно. Ты приехала к нам в горячую пору, сама все увидишь…
Павел Николаевич принялся ходить по кабинету нетерпеливым шагом, ходил и весело посматривал на Марину, вроде бы желая убедиться, достигают ли его слова цели. С тех пор как было решено реконструировать, обновить Гремякино, ему доставляло большое удовольствие поговорить на эту тему, а сегодня, когда у него побывали товарищи из райисполкома и все было окончательно согласовано, он испытывал особый подъем духа. Марина была новым человеком в деревне, и ему хотелось, чтобы она с первых же дней прониклась важностью строительных дел в Гремякине. Прикрепив кнопками план в межоконье, Павел Николаевич полюбовался им, будто картиной выдающегося живописца. А после паузы он заговорил о том, что в обновленной деревне, в благоустроенных квартирах, в которые переселятся многие колхозники, наверняка изменятся быт, домашний уклад, семейные отношения. Люди обзаведутся хорошей мебелью, одеждой, будут соблюдать чистоту и порядок, станет меньше недовольства, ругани, ссор. Словом, не на бумаге, не в директивах, а на деле сотрутся многие различия между городом и деревней.
Пораженная услышанным, Марина вдруг притихла, изредка понимающе кивала головой: мол, верно, замечательно, Павел Николаевич. Ей сделалось даже неловко оттого, что отняла разговором у председателя столько времени. Такое затевается в Гремякине, а она со своей нехитрой затеей, маленькой заботой о новом киноэкране. Вот если бы предложить что-то значительное, от чего была бы большая польза. И тут она вспомнила о передвижном фургоне, который стоял полуразломанный возле клуба.
Между тем председатель дал понять, что им пора прощаться. Марина, однако, медлила. За дверью гудели мужские голоса, мычал где-то на улице теленок.
— Я вот что хочу предложить, — негромко сказала она. — Кинофургон отремонтировать бы… Стоит заброшенный. Мне говорили, когда-то на нем ездили. Я бы тоже смогла. Можно ведь бригады обслуживать. Движок исправный, а моториста пока не надо, обойдусь сама.
— Одобряю, — произнес председатель почему-то нетвердо.
— Тогда у меня все. В воскресенье кручу картину, приходите обязательно, Павел Николаевич…
— До воскресенья надо дожить!
— Доживем, никуда не денемся.
Марина радовалась в душе тому, что ее первая деловая встреча с председателем колхоза в общем-то удалась. Она стала прощаться, улыбка так и играла на ее губах.
«В Гремякине такие дела разворачиваются, а Жуков сматывается, чудак!» — внезапно подумалось ей.
Павел Николаевич проводил девушку до дверей. Он не скрывал своего доброго расположения к ней; ему нравились люди серьезные, думающие, некрикливые — Марина как раз и показалась ему такой, хоть и была очень молода и неопытна…
— Послушай, а не возьмешься ли ты заведовать клубом? — остановил он ее вопросом уже в дверях и весь как бы посветлел, размягчился от этой внезапной мысли, пришедшей к нему в самую последнюю минуту.
— Заведовать клубом? — удивилась Марина.
— Ну да! Пока временно. Чего ж тут особенного?
Предложение было слишком необычным и неожиданным, Марина молчала. Павел Николаевич широко развел руками, очень просто сказал:
— Не замок же вешать на клубных дверях! Поработаешь, пока найдем подходящего человека. Обожглись на Жукове, спешить теперь нечего. Пусть уезжает, обойдемся без него…
— Но я никогда не заведовала клубом! — наконец возразила Марина. — Тут нужен знаток кружковой работы, чтобы пользовался авторитетом, умел организовать художественную самодеятельность. А я новенькая…
— Ничего, не беда! — горячо перебил ее Павел Николаевич. — Я тоже когда-то был в Гремякине новеньким, а избрали председателем колхоза — потянул воз и вот тяну какой уж год. До укрупнения района я ведь был в другой деревне, председательствовал там шесть лет…
Марина колебалась, ресницы у нее подрагивали.
— Не раздумывай, берись. Выручай, пожалуйста. Клуб у нас, сама знаешь, небольшой, колхозный. Сельсовет в соседней деревне за двенадцать километров, там и сельский Дом культуры. Но то уже не наша территория, земли калининцев…
— Боязно, не справлюсь.
В глазах председателя не гасло выражение просьбы, и была в них такая успокаивающая голубизна, что нерешительность Марины иссякала с каждой минутой, она не могла долго противиться. А он настойчиво, как бы убеждая и себя и ее, продолжал хрипловатым, чуточку обиженным голосом:
— Понимаешь, к жатве готовимся… А там, глядишь, строители из района нагрянут, баню и жилой дом будут строить. Загудит все, завертится. Летом Гремякину некогда отдыхать да развлекаться, другое дело — зимой. Тогда — да, в клуб ходят. Словом, ты потянешь. Работы в клубе будет немного. Газетки, да наглядная агитация, да кинокартины, да танцы. Ну еще лекции о международном положении. Чего еще? Вот и вся культработа. Поможем! Как что — так и обращайся к секретарю парторганизации да и ко мне, конечно. С Евгенией Ивановной уже познакомилась? Вот и хорошо. Не пропадешь! Как говорится, не боги горшки обжигают. Раз приехала в Гремякино, берись, и точка.
Павел Николаевич стукнул кулаком о кулак, будто ставил печать, и улыбнулся подкупающе доверчиво. Марину так и подмывало возразить председателю, что слишком просто смотрит он на сельскую культработу, но время для рассуждений и споров было неподходящее. В знак согласия она вздохнула.
— Ну вот и договорились! — обрадованно воскликнул Павел Николаевич.