Юрий Колесников - Занавес приподнят
Рассеянно взирая на кружащихся вокруг елки гостей, Макс Аршнит с лукавой улыбкой чутко прислушивался к диалогу между Каролем Вторым и герром Клодиусом. Его поражала недальновидность монарха. Вместо того чтобы искать пути сближения с немцами, имея при этом в виду не столь уж отдаленную перспективу их абсолютного политического, военного и экономического приоритета среди европейских стран, король лавирует, извивается, как уж, ограждая позиции англо-французского капитала. Аршнит и прежде не раз убеждался в том, что Кароль Второй неохотно идет навстречу желаниям и требованиям Берлина и всячески маскирует при этом свою ориентацию на Лондон и Париж. Однако ему не удавалось ввести в заблуждение немцев. Они явно были недовольны им, и потому Аршнит рассчитывал, что немцы должным образом оценят подслащенную пилюлю, которую барон и баронесса намерены были поднести его величеству в качестве заключительного аккорда этого «скромного вечера».
Оглядев зал, Аршнит понял, что ему следует уделить внимание и другим гостям. Он извинился и направился к кружку людей, стоявших в стороне с бокалами в руках. Это были вожаки распущенных королем некоторое время тому назад партий — национал-царанистской и заключившей с ней тайный союз «железной гвардии». Этих господ миллиардер знал хорошо, знал, у кого из них какой пакет акций и насколько обширны их поместья, какие посты занимают они в единственно легальной в стране партии «фронт национального возрождения», созданной по указанию его величества и во всем копировавшей национал-социалистскую, вплоть до формы одежды! А уж о форме Кароль Второй заботился с завидным постоянством… Не проходило сезона, чтобы в стране не была введена новая форма для офицерства или для чиновников!
Аршнит не успел сделать и нескольких шагов, как его окружили пожелавшие выпить с хозяином виллы бокал вина гости в лампасах, с золочеными поясами и эполетами, зелеными нарукавными лентами с белым, как у нацистов, кругом, в котором вместо свастики чернели три буквы «FRN» — от «фронта национального возрождения» три начальные. Макс Аршнит не успел допить поднесенный ему бокал, как в зал вошел великан дворецкий в кремовом смокинге и объявил о начале лотереи — «Томбола».
— Беспроигрышная и бесплатная! — пояснил он, обходя гостей и вручая им занумерованные жетоны, извлекаемые из серебряного ведерка.
По залу прокатилась волна восторженного шепота. Гости стали догадываться о назначении драгоценных предметов, украшавших елку, и, опережая события, вкось и вкривь истолковывать цель этой ошеломляюще дорогой затеи.
От дворецкого не требовалось особой ловкости, чтобы вынуть из ведерка заранее отложенный номерок, когда, обходя гостей, он дошел до его величества. Принимая жетон, монарх обернулся к Аршниту, оказавшемуся снова рядом, и шутливо сказал:
— Какая досада! Чертова дюжина… Это явно несчастливое число одарит меня, вероятно, хлопушкой… А я рассчитывал по меньшей мере на портсигар!
— Хлопушки, ваше величество, только в придачу к выигрышам, — в тон королю ответил Аршнит. — Ну а за портсигар не ручаюсь… Слепой жребий может одарить им и некурящую даму, а вам преподнести женское украшение… Но я думаю, что в обоих случаях выигрыши найдут себе должное применение.
Оделив всех приглашенных жетонами, дворецкий приступил к розыгрышу. Называя очередной номер и выпавший на него драгоценный выигрыш, он тут же снимал его с елки бамбуковым шестом и опускал на роскошный поднос, который держал негритенок. Одетый в ярко-красный костюм с двумя рядами густо расположенных перламутровых пуговиц на пиджаке, в золотистой шапочке, увенчанной пушистым веником из разноцветных перышек, мальчуган походил на ассистента циркового мага.
Сопровождаемые бурными аплодисментами присутствующих, барон и баронесса торжественно вручали осчастливленному гостю щедрый подарок вместе с начиненной грошовым сувениром хлопушкой. Оркестр тотчас же исполнял туш, все стихали в трепетном ожидании очередной манны небесной, и далеко не каждому удавалось напустить на себя вид бесстрастного наблюдателя этой вызывающе расточительной и вместе с тем волнующе соблазнительной лотереи.
Благосклонно созерцая происходящее, гордый монарх всячески старался при этом скрыть свое раздражение. Уверенный в том, что неожиданное появление на вечере Макса Аршнита нарочито подстроено, он был склонен теперь рассматривать сумасбродное одаривание гостей как наглый намек на безграничные возможности миллиардера, не идущие ни в какое сравнение с возможностями самого короля. Придя к такому заключению, он решил всем своим поведением подчеркнуть полное равнодушие к происходящему, демонстративно показать, что оно его нисколько не волнует и не удивляет. Встав спиной к елке, Кароль Второй возобновил деловую беседу с Клодиусом.
Между тем лотерейный розыгрыш приблизился к «несчастливой» цифре 13… Будто не замечая этого, король продолжал беседу, внутренне настраиваясь принять выпавший ему дар с вежливо безразличным видом.
— Номер тринадцать! — громко объявил дворецкий, но никто не откликнулся. Выждав несколько секунд и притворясь, будто он не знает, кто из гостей обладатель жетона с этим номером, дворецкий объявил еще громче: — Повторяю! Номер тринадцать! Кто обладатель этого вопреки поверию на редкость счастливого номера?
И снова никто из гостей не откликнулся. Король продолжал разговаривать с немцем, по-прежнему стоя спиной к елке. Кто-то из присутствующих бросил в шутку, что такого номера ни у кого нет. Последовал смех.
Макс Аршнит понимающе улыбнулся, подошел к королю.
— Ваше величество! Извините, что прерываю беседу, по-видимому очень увлекательную… Если не ошибаюсь, объявлен ваш номер? Чертова дюжина, как вы изволили сказать…
— Разве? Я действительно увлекся разговором и забыл об этом забавном развлечении, — с оттенком пренебрежения ответил король. — Так что там выпало на мою долю — портсигар или лисья горжетка?
— Сейчас узнаем! — сказал Аршнит и подал знак дворецкому.
— Номер тринадцать! Ларец из литого золота, окантованный по краям горошинами из александрита, изумруда и сапфира, с выгравированной надписью на крышке: «Так проходит земная слава…» — бесстрастно оповестил дворецкий и тотчас же извлек замаскированный в глубине елки сверкающий ларец.
На этот раз госпожа Аршнит сама взяла поднос с установленным на нем ларцом. Обойдя по кругу всех гостей, сопровождаемая восторженными возгласами и аплодисментами, она подошла к монарху и, лукаво улыбаясь, сказала:
— Примите, государь, эту маленькую вещицу на память о скромном вечере, посетить который вы благосклонно согласились.
Короля поразил вид усыпанного драгоценными камнями блестящего ларца размером с настольную коробку для папирос.
— Это же целое состояние! — воскликнул он, поглощенный меркантильными мыслями. — В самом деле, господа!
Кароль Второй потерял способность до конца выполнить свое намерение — дать понять чете Аршнит, что его нисколько не волнуют и не удивляют эти расточительные дары. На крышке ларца сверкал множеством разноцветных оттенков огромный бриллиант… Смущенно улыбаясь, властелин страны принял от баронессы ларец и, низко склонившись, поцеловал ей руку.
В это именно мгновение он поборол минутное замешательство, но поздно: оркестр заиграл туш, супруги Аршнит сдержанно поклонились и вернулись к елке для продолжения процедуры дароподношения. Королю ничего не оставалось, как продемонстрировать свое мнимое равнодушие лишь близко стоявшим вокруг него людям, с жадным любопытством поглядывавшим на ларец.
— Поистиие кесарю кесарево! Удивительно разумно распорядился господин слепой жребий, — заметил немец Клодиус, намекая на неслучайность выигрыша. — Провидение!
— Не иначе! — подхватил представитель немецкой фирмы «Штальверке». — Однако я что-то не улавливаю связи, ваше величество, между смыслом выгравированного на ларце глубокомысленного изречения и назначением этой, надо полагать, дорогостоящей вещицы…
— Весьма загадочно, — согласился монарх, подумав, что надгробная плита — единственно подходящее место для столь пессимистического изречения. Но спохватился и тут же шутливо добавил: — Собственно очевидно… слава проходит, а золото остается!
Кароль Второй так сказал, но подумал иначе. «Почему Аршнит счел уместным одарить кого-то из гостей баснословно дорогой вещью со столь мрачным изречением? Такой подарок естественнее было бы адресовать определенному лицу, а не кому попало…»
Смутная догадка закралась в голову его величества. Случайно ларец достался ему или подсунут преднамеренно? Этот хитрый еврей мог подстроить и такое…
Интерес к выигрышу его величества охватил гостей. Однако монарх сам пребывал в поисках ответа на вопрос, точивший его. И, уже не противясь давно возникшему желанию заглянуть внутрь ларца в надежде обнаружить там достойный ответ на загадочную надпись на крышке или же какое-нибудь уникальное содержание, Кароль Второй не спеша, с небрежным видом откинул крышку… На мгновение он замер от удивления. Напряженно сдвинув брови, его августейшество впился глазами в желто-коричневую кучку, в первый момент показавшуюся ему какой-то бесформенной, беспредметной… Ему даже почудилось, будто от нее исходит отвратительный запах, хотя это был всего-навсего искусно выполненный из папье-маше и пропитанный отличными духами муляж…
