Сибирский рассказ. Выпуск V - Пётр Денисович Аввакумов
— Да, хвостик — это кудурук, — подтвердила мать. Коза вылизала соленый хвостик детеныша, протяжная мелодия «чучуу» успокоила ее. Она подпустила к себе козленка, которого только что бодала. Козленок припал мордочкой к вымени матери, его торчащий хвостик блаженно мелькал в воздухе. Ай-кыска прикоснулась к хвостику, смешливо произнесла: «кудурук».
Бабушка улыбнулась, услышав из уст внучки слово на родном языке. Все, кто наблюдал за сценкой, засмеялись. Ай-кыске приятно слышать веселый смех взрослых, и она повторяет громко: «Кудурук, кудурук!»
— Хвостик-то у него черный, а сам белый, — сказала, наконец, девочка. Действительно, у белого козленка был черным только кончик хвостика.
Дней через десять я приехал за женой и дочерью на зимнее стойбище. Они обе, с загорелыми от весенних ветров лицами, были заняты вечной заботой чабанов — кормили козлят и ягнят.
— Вот смотри, папа, Кудурук, — показав на козленка, на ломаном родном языке сказала дочь.
— Но кто же хвостик ему помазал угольком? — как бы невзначай спросил я.
— Ты что! Он правдашний, смотри получше. Хвостик-то у него черный, поэтому зовут его Кудурук, — объяснила Ай-кыска.
— Давайте, кудуруки-хвостики, поторапливайтесь, у шофера времени в обрез.
Как ни спешили, отказаться от традиционного угощения не могли. За чашкой горячего чая и нехитрыми яствами неторопливо, словно сонный Манчурек подо льдом, шел разговор о житье-бытье.
Когда все расселись в машине, Ай-кыска по очереди взглянула на каждого из нас озорными глазами и напомнила: «А Кудурук».
— Не хочет она расставаться с козленком, — догадалась теща и забеспокоилась: — Как же вы его вырастите в многоэтажном доме?
— Из соски будем кормить, — поддержал я дочку.
— В городах многие собак держат. А козлята, они быстро приучаются. Вы растите, и готовое мясо будет у вас, — весело подмигнул тесть.
— Дорога длинная, я вам для Кудурука молока припасу, — заторопилась в юрту теща.
Приехали в Кызыл. Пока поднимались с козленком на четвертый этаж, ребятня не отставала.
— Ме-кээ! — дразнят многие. И смеются. Городские дети, возможно, в первый раз видели живого козленка.
— Кудрявый како-ой! Это ангорская, да?
— Да, ангорка.
— Миленькая, как наша Чара-Чара!
— Смотрите, только хвостик черный, вот здорово!
— За это его и зовут Кудурук. Кудурук — значит, хвостик, — объяснила ребятам Ай-кыска.
— Хвостик, хвостик — Кудурук! — повторяли ребята и громко смеялись.
В свое время Ай-кыска очень завидовала хозяйке Чары-Чары. Это была домашняя собачонка дочери нашего соседа. Чара-Чара была покрыта длинной кудрявой, словно ангорка, шерстью — глаз не видно! Сейчас нашей дочке не было дела до Чары-Чары.
— Проголодался, наверное, наш козлятушка, надо напоить молоком из соски. Я буду кормить…
У Ай-кыски прибавилось новых забот. Только вот старшие сестра и брат ее морщили нос при виде помета.
— Ай-кыска, сама убери! — услышав такое, она брала в руки веник и пластмассовую лопатку. Сметала помет в лопатку, уносила в мусорное ведро.
А Кудурук рос день ото дня. Вскоре появились и стали заметными рожки. Высосав молоко из бутылки, он громко чихал. Подняв торчком хвостик, вспрыгивал на диван.
Природой созданный прыгать с камея на камень на горных кручах, однажды он, соскакивал со стола, разбил хрустальную вазу.
— Любой скот ведь должен привязь иметь. Почему не приучаете Кудурука к привязи? Как сядешь с детьми за телевизор, все на свете забываешь, — укоряет меня жена. Молчу, будто в рот воды набрал.
Была у меня привычка: стоя перед экраном телевизора, шевелить пальцами рук за спиной. Это увидел Кудурук. Подумал, что я затеял очередную игру, и как боднул пеня! Аж искры посыпались из глаз. В голове сплошной гул. Семья смеется, лишь мне одному не до смеха.
— Рога, что ли, у Кудурука чешутся? — пробурчал я под нос.
— И поделом тебе, а то от телевизора не оторвешь, — хохочет жена. Я невольно засмеялся. Пришлось с тех пор Кудурука привязывать в темной комнатушке. Чем взрослее козлик, тем забот с ним больше. Когда был маленьким, дочка сама справлялась. Скажешь ей: «А ну-ка, Ай-кыска-чабанка, уведи своего Кудурука!» — она мигом утащит козленка в темнушку. Сейчас он вырос и совсем отбился от рук. Выводили его на прогулку, купали в ванне, ходили за комбикормом на рынок — хлопот, как говорится, полон рот, Соседи закрепили за ним прозвище Дурачок. Иногда мы его выпускали на волю, на лестничную клетку, так он вихрем носился по ступенькам. Возможно, грезилась ему родная стихия — горные кручи. Бывает, увидит по телевизору коз и зовет их: «Ме-кээ!» Конечно, трудно держать в неволе такое животное. Щипал бы он спокойно траву на пастбище, пил бы родниковую воду…
Женщины нашего подъезда, в недавнем прошлом видевшие в Кудуруке не козленка, а источник «неприятного запаха и постоянного шума», позабыв о своих первых впечатлениях, ласкали и кормили его с рук. Кудурук охотно поедал и булочку, и овсянку, стоял смирно, не шевелясь, когда ласкали его чужие руки, и с фырканьем носился по ступенькам, стуча копытцами.
Как-то я вырезал из журнала «Здоровье» статью «Смех лечит» и прикрепил на двери. Мой сосед, проходя мимо, язвительно бросил: «Что, сосед, хочешь козлом людей рассмешить и деньги заработать на нем?»
— Не туда гнешь, Иннокентий Павлович. Хотя, вообще-то есть и такие люди. Вот послушай. В прошлом году отдыхал я на Северном Кавказе… Там в горах люди — как только в тесноте живут! Был я у карачаевца. У них почти каждая семья держит по четыре-пять коз. Зимой и летом они, бедный, в загоне. На волю не выпустишь, кругом курортная зона. Только вот у них козлов надо, редко кто их держит. Природой козе положено приплод давать, а козлов раз-два и обчелся. У нас, тувинцев, этот вопрос решается просто: животные сами разбираются что к чему. А там, на Кавказе, все решают деньги. Если очередь большая, составляют: список. «Такса» на козла — два рубля за сутки. Без смеха говорю. Иннокентий, А за лето один козел запросто справляется с тремястами коз…
— Ничего не поделаешь. Продовольственную программу надо выполнять, — рассмеялся
