Гусейн Аббасзаде - Трудный рейс Алибалы
— Да как я мог заранее вам сообщить? — кричал он. — У меня не было надежды приехать этим поездом. Встретил знакомого проводника, он меня и довез. Слушай, вопросы будешь задавать потом. Лучше скажи, нашел ли чего-нибудь стоящего, не зря я приехал? Да, это неплохо. Слушай, и это тоже неплохо. Подожди, тут очередь собралась, давай заканчивай, при встрече расскажу. Возьми Федю и жми на Курский. Жду на обычном месте. Только скорее приезжайте, фрукты портятся.
Алибала нервничал больше тех, кто жаждал пробраться к телефону, но Дадаш все еще о чем-то бубнил в трубку. Тогда он подошел поближе и рукой показал: закругляйся. Увидев Алибалу, Дадаш закончил разговор, повесил трубку и вышел из будки. По взволнованному лицу Алибалы почувствовал: что-то произошло, и хотел спросить — что, но Алибала опередил его:
— Ты ахунда не видел?
— Какого ахунда?
— Ну, того, с бородой, из нашего вагона.
— А, этого? Нет, не видел, а что?
— Понимаешь, он забыл в вагоне свои деньги и бумаги.
— Не может быть! Ты нашел бумажник?
— Ну да, вот он, — Алибалу похлопал по карману, Дадаш немало удивился тому, что Алибала, запыхавшись, прибежал искать пассажира, потерявшего портмоне.
— Ну ты-то что так хлопочешь? Он потерял, пусть он и беспокоится. Ему уж в том крупно повезло, что именно ты нашел портмоне. Подобрал бы кто другой будь уверен, и голоса не подал бы.
— О чем ты говоришь, Дадаш? Может, все состояние несчастного в этом портмоне?
— Ты не переживай, он как-нибудь выкрутится. Но этот случай будет ему уроком, в следующий раз станет внимательнее относиться к своим деньгам и документам.
А ты не суетись, отправляйся в вагон. Если придет за потерей — отдашь. Да спроси предварительно, что было в портмоне, — может, это вовсе и не его потеря.
Совет был дельный, но Алибала не стал слушать Дадаша.
— Ну, будь здоров, я этого человека пойду еще поищу…
— Ну-ну, тебе видней…
Алибала снова направился на площадь. Он шел вдоль длинной очереди людей с чемоданами и корзинами, ожидавших посадки в такси, заглядывая в лица. Обошел очередь, но Велизаде конечно же не обнаружил. Опоздал. Приди он пораньше минут на пять, может, перехватил бы…
Огорченный, повернул обратно. Он совершенно потерял надежду найти Велизаде, но тем не менее все еще присматривался к людям, выискивая знакомое лицо. «Спохватится, когда ему деньги понадобятся, но будет поздно, он уже не застанет нас — поезд подадут в депо, а там и в обратный рейс», — размышлял он, удивляясь тому, что в жизни часто случается все наоборот: кого не ждешь и не ищешь, тот, как Дадаш, сам на тебя выходит, а тут человек тебе нужен, но ты его не находишь.
Алибала, пожалуй, никогда еще не был так огорчен. Маленький чужой бумажник давил его, словно мельничный жернов, повешенный на шею. Напрасно он бегал. Велизаде не мог долго оставаться на вокзале, его, наверное, встретили и увезли. «Но я правильно поступил, что пошел искать его, — утешал он себя. — Если бы не пошел, совесть меня замучила бы».
Он шел обратно после бесплодных поисков, как последний участник марафона, неудачник, который уже знает, что надрываться бессмысленно, все равно на финише ему быть последним, и нечего выкладываться на последних метрах. Теперь не было никакого смысла спешить. Он вернется в вагон, закончит приборку, потом пойдет к начальнику поезда, расскажет ему о случившемся и сдаст под расписку портмоне. И все. А начальник сдаст по возвращении в Баку деньги и бумаги Велизаде в Управление железной дороги. Место работы Велизаде известно, его вызовут и вернут потерянное. Только и всего. Это самый лучший выход из положения.
За многие годы работы проводником Алибала находил в вагоне немало забытых вещей: очки, шарфы, сумки, свертки, чемоданы. Все это он сдавал в отдел находок Управления железной дороги, владельцы многих забытых вещей объявлялись, но были случаи, когда они так и не приходили…
— Алибала-даи, ай Алибала-даи!
Алибала не сразу узнал голос Садыха. Подняв голову, он увидел, что его окликает Садых, а рядом с Садыхом стоит… Велизаде!
— Ну вот, Алибала-даи, ты Мовсум-муаллима ищешь, а он сам пришел за своей пропажей.
У Алибалы словно гора с плеч свалилась, так он обрадовался:
— Как хорошо, что вы вернулись обратно, Мовсум-муаллим!
— Я причинил вам лишние хлопоты, Алибала, извините меня.
Алибала вытащил из кармана портмоне и протянул владельцу:
— Вот ваш бумажник. А я где только вас не искал! Ну, слава аллаху!
Велизаде взял портмоне.
— Знаю, Садых все мне рассказал. Очень, очень благодарен вам за внимание. И открыл портмоне.
Алибалу покоробило: он подумал, что Велизаде намерен проверить, все ли в наличии. «Неужели он мог допустить, что я взял часть денег? Ну что ж, пусть хоть десять раз проверяет…»
Но Велизаде деньги считать не стал, а вытащил из пачки две двадцатипятирублевки и подал их Алибале:
— Это вам.
Алибале стало неловко за недобрые мысли о Велизаде.
— Зачем мне эти деньги?
— Чтобы тратить.
— Спасибо, но деньги ваши, я на них не рассчитывал. А вот пока мы здесь, проверьте, все ли на месте.
— Вот этого я не сделаю, потому что уверен в вас, как в себе. Но прошу вас, Алибала, возьмите эти деньги, чтобы я чувствовал себя спокойным.
— Мне ничего не надо. Невелик труд поднять потерянный бумажник. Наград за это не положено, и денег я не возьму.
Садых с удивлением смотрел на Алибалу, отступившего назад, чтобы не брать шальных денег. «Господи, да этот старик совсем не думает о своей пользе! Ему дарят деньги, а он не берет! О таких-то людях и говорят, что бедняк беден потому, что не знает собственной выгоды. Человек в благодарность за портмоне добровольно дает ему деньги, а он отбрыкивается. Тоже мне, старый пижон! Да ведь в иное время у этих молл и ахундов копейки не выпросишь. А тут человек, можно сказать, нашел клад и сдает его владельцу. Да государство за клад тому, кто его нашел, какую-то долю стоимости выплачивает. Где государство — и где один человек? Он и сам понимает, что надо дать нашедшему бумажник, стоит, держит деньги в руке… Подержит, подержит и уберет…»
— Да возьми ты эти деньги, Алибала! Мовсум-муаллим просит, прямо ведь неудобно отказываться.
— Будем считать, что Мовсум-муаллим дал мне эти деньги.
— Ну, раз Алибала не берет, — сказал Велизаде Садыху, — возьми эти деньги ты, потом отдашь Алибале.
— Нет, Садых, не бери, — вмешался Алибала. — Заклинаю тебя здоровьем моего единственного сына, я их все равно не возьму, так они у тебя и останутся.
Садых сказал:
— Я знаю характер Алибалы-даи. Раз он поклялся сыном, то все, хоть мир рухнет, он не переменит своего решения.
— Мне было бы очень приятно, если бы он их взял. — Велизаде, расстроенный, сунул деньги в портмоне. — Еще раз спасибо вам, Алибала, за все!
Садых был явно недоволен тем, что Алибала не взял денег у Велизаде и не позволил взять ему. На эти деньги можно было прекрасно пообедать в ресторане или купить что-нибудь — нет, старик упорно отказывается даже от заработанного куска. С ним не то что не заработаешь — без штанов останешься… Нет, надо искать другого напарника!
Прощаясь с проводниками, Велизаде спросил, когда они следующий раз приедут в Москву, и, узнав, сказал, что, может быть, он задержится до этого рейса и поедет в Баку вместе с ними.
Мовсум Велизаде уже давно ушел, а Садых все переживал, что Алибала не взял тех двух новеньких двадцатипятирублевок, и огорчался, что возня с чужим портмоне значительно задержала их, — они давно могли бы закончить свои дела в вагоне и преспокойно ходили бы по городу, занимались закупками необходимого.
— Давай, Алибала-даи, заканчивать уборку, вон сколько времени уже потеряли зря, никуда не успеем.
— Давай, давай… — Алибала взялся за поручень и поднялся на площадку вагона. — Вдвоем быстро управимся, успеем сходить и в магазины.
— Да, повезло ахунду, что он встретился с таким человеком, как ты, Алибала-даи. Другой бы на твоем месте не вернул портмоне его владельцу, а если бы и вернул, то непременно взял бы те пятьдесят рублей, которые он предлагал, сказал Садых. — Сколько там у него было?
— Я не считал.
— Тысяча была?
— Откуда я знаю?
— Трудно ли это узнать? Мне вот стоило бы взглянуть на эту пачку, я сразу определил бы, сколько в ней. Говорю тебе: эти святоши — люди очень осторожные, они не пускаются в дальний путь с малыми деньгами. Похоже, там у него было не меньше сотни двадцатипятирублевок, я заметил, когда он давал тебе деньги. А ты… Эх, Алибала-даи! Нашел и вернул ему столько денег, и копейкой не попользовался… И он тоже хорош! Полсотни отвалил… Да другой бы на его месте дал все сто, а то и двести рублей! Хорошо, что ты не взял у него этих бумажек! Что ты, пятидесяти рублей не видел? А, должен сказать тебе, он обрадовался, что ты отказался от денег. Если всерьез хотел дать, мог сообразить, как это культурно сделать, поднялся бы в купе и положил деньги на стол, только и всего.
