Вера Панова - Собрание сочинений (Том 4)
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Ах, Юля, какая ты умная. Как ты говоришь прекрасно! Я возле тебя сама умней становлюсь. Я никогда, никогда с тобой не расстанусь, Юля!
Ю л и а н а. А кому понадобится нас разлучить?
Проходит Б и р о н.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Если бы ты знала, как я боюсь этого человека!
Ю л и а н а. В твоем высоком состоянии тебе даже он не страшен, Анюта.
Проходит Л и н а р.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Вот за кого бы я пошла с радостью, вот кто был бы достойным отцом императору! А впрочем, если и впрямь мы всё сможем сделать, чего захотим...
Ю л и а н а. Нет. Если не изменится, даст бог, твое расположение ко мне и доверие, я, раба твоя, паду перед тобой на колени и скажу: Анюта, не свершай сего рокового шага, не приближай к себе этого господина!
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Но почему, почему?
Ю л и а н а. Потому что тогда все от тебя отшатнутся. Будешь одна как в пустыне. Скажут - новому Бирону отдаешь Россию.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Да если Россия будет моя - какое их дело? Кому захочу, тому и отдам. Бирон кровожаден и лют, а у этого взгляни - лик, как у херувима.
Ю л и а н а. По моему наблюдению - русским очень надоели иноземцы. Они хотят со своими делами управляться сами.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. А как должна быть сладостна любовь такого красавца. А чтобы не было греха, мы с ним могли бы повенчаться, как танта повенчалась с Бироном. По-моему, это очень просто: зовешь священника и приказываешь обвенчать.
Ю л и а н а. Оно-то просто, конечно.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. И он венчает. Разве он посмеет ослушаться, если я прикажу? И вот нет греха. Да и вообще, я думаю, в любви греха быть не может.
Ю л и а н а. Я тоже так думаю.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. А может, так оно все и будет, как мне мечтается.
Проходит В о л ы н с к и й.
Ю л и а н а. А по мне, ваше высочество, уж кто подлинно собой хорош так это Артемий Петрович.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Мужик и мужик. Грубый вкус у тебя.
Ю л и а н а. Сила, по крайности, чувствуется. Идет - паркет гнется. У графа-то Линара ножки - что у кузнечика.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Даже не понимаю, Юля, откуда у тебя, благородной барышни, баронессы, такие вкусы: паркет гнется. Дикость.
Ю л и а н а. У русских все диковато несколько. Артемий Петрович плоть от плоти своего отечества. Если бы вы, ваше высочество, захотели...
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. За Волынского тебя выдать?
Ю л и а н а. Ежели снизойдете призреть на судьбу верной своей рабы.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Так ведь он женат. И уже другой раз. И дети великовозрастные.
Ю л и а н а. То мне все ничего. Уж больно мужчина видный. Как есть вельможа.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Ладно, ладно. Выдам тебя за него. Так ведь это когда будет... Когда еще родится у меня дитя, и когда оно подрастет и станет царствовать... Долго дожидаться.
Ю л и а н а. Я подожду.
В о л ы н с к и й (подходит). Честь имею приветствовать ваше высочество с добрым вечером. Осмелюсь ли спросить, по какой причине лежит облако на пресветлом челе вашего высочества?
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Это всё вы, министры проклятые, так повели, чтоб мне замуж идти за кого и не гадала и не хотела никогда.
В о л ы н с к и й. Неужто же ваше высочество судьбой своей изволите быть недовольны? Хорошо ли сие, благодарно ли в отношении ее величества?
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Артемий Петрович, а своих дочерей вы бы выдали за принца Брауншвейгского?
В о л ы н с к и й. Ваше высочество, да мои чернавки и во сне не смеют видеть принцев. Брак ваш - династический. Судьбы державы российской в вашей деснице. О моих дочерях здесь и поминать невместно. Кого вздумали к себе приравнять, ваше высочество.
Ю л и а н а. А мне говорили, Артемий Петрович, что ваш род в родстве с государями российскими издавна состоит.
В о л ы н с к и й. Сие вам говорили справедливо.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Так что же вы прибедняетесь? И дочерей своих прибедняете.
В о л ы н с к и й. Предок мой Дмитрий Волынец, от которого мы Волынскими зовемся, бился на Куликовом поле и женат был на родной сестре Дмитрия Донского. Боевой меч оного Волынца храню я, как святыню. А через Салтыковых состоим мы в родстве с вашей державной бабушкой Прасковьей Федоровной, супругой прадеда вашего Иоанна Алексеевича, брата государя Петра Великого.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Како дивно людские судьбы сплетаются. Выходит, мы родичи?
В о л ы н с к и й. Не во гнев вам будь сказано, родичи, ваше высочество, и с вами, и с государыней тетенькой вашей.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Почему же во гнев? Мне, напротив, приятно.
Волынский уходит.
Выходит, Юля, и ты в мое родство войдешь.
Ю л и а н а. Все равно, ваше высочество, более любить вас, чем люблю, я и тогда не смогу. Об одном мечтаю - как доказать вам мою преданность. Ищу случая - и не нахожу!
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Может, еще найдешь. Не тужи. Да я тебе и без доказательств верю.
Проходит цесаревна Е л и с а в е т а П е т р о в н а, одетая с чрезвычайной пышностью. П а ж и несут ее шлейф.
А этой ведьмы боюсь еще больше, чем Бирона.
Ю л и а н а. Полно, мой ангел. Что она тебе может сделать?
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Она - дочь Великого Петра. Тридцать лет по всему миру гром, что она - единственная законная престолонаследница. Если б не Биронова защита - давно бы ее танта в монастыре сгноила.
Ю л и а н а. Да, к Лисавете Петровне наш кровожадный злодей милостив.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Он хитрец, Юля. Он предвидит, что раньше либо позже она будет на престоле. Потому и стелет мягко, чтоб, упав, не разбиться.
4
Двор в Холмогорах, где находится в ссылке опальная Брауншвейгская фамилия. Строения и заборы, подобные крепостным стенам, сложены из бревен, тяжелых и черных, как судьба этого злосчастного семейства. Вместо портрета Анны Ивановны на сцене - портрет императрицы Елисаветы Петровны.
Из одного строения выходит принц А н т о н, окруженный детьми: мальчиками и девочками. Из другого строения выходит Ю л и а н а М е н г д е н.
Ю л и а н а. Ваша светлость, принц!
А н т о н. Фрейлейн Юлиана?
Ю л и а н а. Не желаете ли пряничка? (Достав из кармана, оделяет пряниками принца и детей.)
А н н а Л е о п о л ь д о в н а (в окошке). Похоже, Юля, что твои карманы не имеют дна.
Ю л и а н а. Я бы хотела, чтобы они не имели дна.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Нет, в самом деле, откуда ты берешь все эти лакомства, чтобы прикармливать моих детей и моего бедного мужа?
Ю л и а н а. Просто мой зольдатик Ямсков очень добрый и щедрый зольдатик. С пустыми руками никогда не приходит. Боюсь, что все свое мизерное жалованье он тратит на меня. Он, видишь ли, хочет, чтобы я хоть немножко потолстела. Он находит меня уж чересчур худой. Говорит, что мои кости колются.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. А знает он, что ты все отдаешь нам?
Ю л и а н а. Он меня об этом не спрашивал. И зачем ему знать?
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. И никому не надо знать. А то еще взыщут с него, бедняги, что он через твое посредство помогает нам, несчастным.
Ю л и а н а. Что ты читаешь?
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Историю Иова. Ему приходилось еще хуже: бог одного за другим отнимал у него детей.
Ю л и а н а. Слава богу, твои принцы и принцессы растут румяными и крепкими, как яблочки.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Да, но какая насмешка рока, что все они рождаются принцами и принцессами, и каждый последующий является престолонаследником на место предыдущего, и всю жизнь они обречены прожить в заточении и лишениях.
Ю л и а н а. Ты читаешь книгу Иова. Он не роптал.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. А мы разве ропщем? Никого нет безгласней и смиренней нас.
Ю л и а н а. Все так превратно в этом мире. Может быть, будут еще счастливые повороты.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Нет, я заметила: повороты от несчастья к счастью куда реже, чем повороты от счастья к несчастью. В сущности, я всегда ждала этого от нее. (Указывает на портрет.)
Ю л и а н а. А помнишь, как ты сама свергла и заточила Бирона?
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Да! Славный вид он имел в ночной рубахе и ботфортах, когда гвардейцы среди ночи вытащили его из постели.
Ю л и а н а. Это был счастливый поворот, не так ли? Будут и другие!
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Но ты подумай: сколько людей, рискуя навлечь на себя Лизину немилость, написали мне сюда, в мое скорбное уединение! А от графа Линара - хоть бы слово привета.
Ю л и а н а. Я тебе говорила, что он просто павлин, петух, распушивший хвост и, кроме этого хвоста, ничего за душой не имеющий.
А н н а Л е о п о л ь д о в н а. Ты всегда была так же умна, как и добра. Ты так верно предрекла мне историю с Линаром. Ведь видит бог, между нами не было даже самого невинного поцелуя. А какая кутерьма поднялась при одном предположении, что поцелуй может быть.
