Карпов Васильевич - Портрет лейтенанта

Доехали до Смоленска. От города двинулись по большаку Смоленск - Духовщина.

Места со времени войны очень изменились. Дмитрий Васильевич едва узнавал их. В те годы рощи стояли иссеченные осколками, стволы многих деревьев были обломлены. Теперь все весело шелестело зеленой листвой, будто никогда и не проносилась здесь война. Земля, изрытая траншеями и воронками, обновилась, поля были покрыты огромными квадратами посевов пшеницы, ржи, картофеля. Траншеи исчезли, только у самой дороги местами оставались их края, да и те обвалились, их затянуло землей почти до верха. Лишь одинокие братские могилы на холмах да на опушках леса свидетельствовали о том, что здесь шли тяжелые бои.

– Надо было нам по маршруту нашего полка ехать, - сказал озабоченно Колосков-старший, - с большака я могу и не узнать то место. Мы тогда ведь не по дороге наступали, а сбоку на нее выскочили и перерезали. С северо-востока двигались. На той стороне насыпи должно быть болото, в которое мы потом отошли.

Они несколько раз останавливались. Колосков спрашивал местных жителей:

– Где тут болото к самому большаку подходит?

– У нас болот много, которое вам надобно? - односложно отвечали жители.

Наконец один старичок понял, что ищут приезжие, сам обрадовался не меньше их, стал торопливо пояснять:

– Точно, есть такое болото! И танки побитые есть. Только это не туточки. Вы по новому большаку едете. А то болото возле старого большака. Дуга была прежде. Верст на десять. А теперича ее распрямили. Так вот, вам по старой дуге надобно ехать. Там и встретите и болото и танки.

– Неужели и танки еще стоят? - поразился Колосков.

– Не все стоят, - пояснил дед, - утиль их забирал. Огнем резали. Как полоснет струей, будто масло, железо поддавалось.

– Так, значит, нет теперь танков? - допытывался сержант.

– Два или три есть ишо. Дюже глубоко загрязли. Не могли их вытянуть. Так, поди, и стоят. Я уж года два в тех краях не был. Кум прежде там жил недалеко. Ну, а как кум-то помер, стало быть, я туда и не хожу.

Двинулись дальше. Не очень-то поверили старому деду. Мало ли тут танков было подбито. Лет десять их после войны собирали.

Однако опасения Дмитрия Васильевича оказались напрасными. За одним из поворотов, как только машина выскочила на пригорок, не только сержант, а все трое сразу увидели то самое место, которое они ищут. Слева от большака раскинулось болото, и два танка Т-34 стояли в нем недалеко от кромки.

– Танки… наши танки… - изумленно воскликнул Колосков. - Вон тот мой. Правый. Даже цифру одну видно. Семерка, различаете? Наш триста седьмой был. Я эти цифры сам наносил.

Около края болота ходили люди. Колосков направил автобус к ним. Машина запрыгала по кочкам. Затормозив около двух парней, одежда и волосы которых выгорели на солнце, Дмитрий Васильевич выпрыгнул из машины. Поздоровался и спросил:

– Чего вы здесь робите, хлопцы?

– Да вот, болото осушаем. Второй год чикаемся, - неторопливо ответил один из парней.

– А я здесь воевал, - сказал задумчиво Колосков. - Вот мой танк - триста седьмой, видите?

Парни оживились.

– Неужто в нем сидели? - спросил один.

– В этом самом? - подхватил другой.

– Да, я водил эту боевую машину, - подтвердил сержант и спросил: - А почему вы их не вытащите? На металлолом или для памятника. Слыхали, в Праге памятник из нашей тридцатьчетверки сделали.

– Читали.

– Так почему пример не берете?

– В прошлом году только показались, а то целиком в трясине были. Мы и не знали, что в этом болоте танки есть. А как дренажи проложили, вода убывать стала, вот эти и обозначились. Сперва башни высунулись, а потом все целиком вылезли.

Танки стояли затянутые высохшей тиной и водорослями, машины превратились в огромные земляные кочки, только по башням и орудиям можно было узнать, что это танки.

– А вы не проверяли, людей в них нет? Может быть, похоронить надо? - спросил Гриша.

– Проверяли. Те, которые увезли, пустые были. Внутри вода и тина. Один из этих тоже смотрели. А в тот, про который вы говорите, с цифрой семь, забраться не могли - люки изнутри заперты.

Полковник Теремов, молчавший до этого, не сказав ни слова, пошел к танку.

– Не ходите, товарищ, - крикнул ему вслед один парень, - там еще топко.

Однако полковник шагал не останавливаясь. Он вошел в зеленовато-черную жижу почти по колено и, чавкая сапогами, стал пробираться к танку. Дмитрий Васильевич и Гриша разулись, сняли брюки и последовали за ним.

Когда они добрались до танка, Теремов, не обращая внимания на грязь, в которой он был выпачкан, бережно стирал с башни насохший ил и мох.

Втроем они попробовали поднять люк. Не удалось. Дмитрий Васильевич вернулся к автобусу за инструментом. Они долго стучали зубилом и монтировкой, стараясь подцепить и открыть люк башни, надеясь, что задвижки проржавели и сломаются, но ничего не добились.

Вместе с парнями поехали в деревню, разыскали кузницу. Уговорили кузнецов помочь вскрыть машину.

– Мы вам заплатим, - сказал Гриша Колосков, видя, что кузнецы не очень охотно откликаются на просьбу.

Седой здоровяк, похожий на цыгана, поднял одну густую бровь, сердито глянул из-под нее на молодого офицера черным глазом.

– Денег нам не надо, - сказал он сиплым басом, - за такую работу грех деньги брать… Ну, пошли, что ли, - позвал он своих помощников.

Полдня сбивали кузнецы крышку с башни танка, громыхая на всю округу тяжелыми кувалдами. На дороге останавливались машины, подходили любопытствующие.

Когда люк наконец открылся, Колосков заглянул в башню. Шепотом сказал Теремову:

– Здесь он… Так возле пушки и остался.

У Теремова от волнения вздрагивали губы. Все смотрели на него и ждали, что он скажет. Собравшись с силами, полковник сказал негромко, но требовательно:

– Прошу всех отойти, я осмотрю сам.

Николай Петрович осторожно стал опускаться в башню. Он выискивал, куда наступить, удерживаясь на руках, поворачивался вправо, влево. Наконец его белая голова исчезла внутри машины.

Кслосковы, кузнецы и два парня, которых первыми встретили у этого места, молча стояли на моторной части танка. Все ждали. Через несколько минут белая голова полковника показалась в отверстии башни. Николай Петрович был бледен, губы его словно мелом обсыпало. Колосковы поспешили к нему. Помогли выбраться. И вовремя: полковник от сильного волнения ослаб. Он некоторое время стоял, пошатываясь. Его поддерживали. Гриша подумал: «Если бы он не был белым, поседел бы в эти минуты».

– Это он, - сказал тихо полковник, протягивая маленький металлический пенал, в котором у фронтовиков хранился личный номер. - Документы совсем истлели, а номер его, - все тем же тихим голосом добавил отец.

– До последнего отстреливался, - сказал сержант.

– Погиб как герой, - подтвердил Дмитрий Васильевич.

– Вынуть его просто так невозможно, - сказал полковник. - Нужен гроб… и не простой, а цинковый.

– Где же тут взять цинковый? - сказал один из кузнецов. - В Смоленск надо ехать заказывать.

– Поезжайте, Дмитрий Васильевич, - попросил Теремов, - а я останусь. Буду ждать вас здесь. Вот деньги, возьмите. Если будут затруднения, обратитесь к коменданту гарнизона.

– Постой, - остановил старый кузнец Колоскова, уже приготовившегося прыгнуть с танка, - может, мы сами сработаем?

Он посмотрел на своих помощников.

– Цинку нет, - сказал виновато один, - а то, чего же хитрого, сработали б.

– Цинк найдем, - сказал старик. - Послушай, товарищ полковник, ему, наверное, - кузнец кивнул в сторону открытой башни, - ему, наверное, не нужен большой гроб-то. Истлел небось. Возьмем в сельмаге два цинковых корыта. В одно положим, другим закроем. Запаяем. А когда на место привезешь, там все, как полагается, справишь. Как думаешь?

Предложение кузнеца устраняло многие хлопоты и оттяжки во времени. Теремов, благодарный старику за находчивость, согласился.

Старший Колосков с парнями съездил в магазин и привез два сверкающих новых корыта. Отец сам уложил в них останки сына.

Все это время у Гриши и Дмитрия Васильевича тяжелый ком так и подкатывал к горлу. Старший Колосков думал о лейтенанте, которого видел в бою живым и храбрым, а Грише было невыносимо жаль пожилого полковника, которому жизнь принесла такие тяжкие испытания.

Гроб с телом лейтенанта, по просьбе Теремова, отвезли на этом же автобусе техпомощи в Вязьму. Николай Петрович хотел похоронить сына в городе, где жили родственники, чтобы могила находилась под присмотром.

Однако осуществить это простое и естественное желание оказалось не так-то просто.

На кладбище их встретила молодая, крепконогая, румяная женщина.

– Давайте документы, - не по-кладбищенски громко сказала она.

– Какие документы? - спросил Теремов.

– Справку о смерти. Разрешение на похороны.

– Мы его с поля боя привезли. Кто нам даст справку о смерти, бог, что ли? - загорячился Дмитрий Васильевич.