Владимир Курочкин - Избранное (сборник)
Берег становился все ближе и ближе. Петр нащупал под ногами дно. Он вышел на сушу и на минуту присел. Голова его от усталости поникла на грудь. Вода стекала с одежды, и было слышно, как она ручейками возвращалась обратно в реку. Потом Петр встал и пошел. Через несколько шагов опять побежал, но уже медленнее. Не хватало сил.
Танки стояли, замаскированные в кустах. В зелени их не было заметно. Когда Петр подбежал ближе, из кустов появились бойцы. Они провели его к командиру.
– Вот! – сказал Петр, подавая ему пакет.
– Хорошо, – ответил командир.
Он передал пакет стоящему рядом с ним посреднику с красной повязкой на руке. Тот, не читая, разорвал пакет в мелкие клочки и сказал Петру:
– На маневрах ваш поступок – ошибка! Условно вы уже давно убиты!
У Петра от волнения и усталости подкашивались ноги. От холода дрожали колени. Вода еще стекала с его шинели. Но он подбадривал себя мысленно: «Это ничего! Смелей, смелей! Гляди орлом!»
– Что у вас с глазом? – спросил командир.
– Ударил веткой.
– Отправляйтесь немедленно к санитару. Стойте! От лица службы объявляю вам благодарность. Идите!
Петр повернулся и пошел. Шел вначале с серьезным лицом, но потом рассмеялся. Он не потерял вкуса к комическим положениям. Как он гремел своими сапогами, чуть ли не по самим пулеметам противника! Это все-таки было сделано ловко!
Главное – это сердце
С утра Николай не смог пойти на медицинский осмотр. Тимофей и Женя ушли с завода без него. Николай пошел позднее. Он шел и горевал, что не удалось пойти вместе со всеми. Откровенно говоря, Николай сильно трусил, боялся, что его не допустят в летную школу. Идти со всеми все же было бы не так страшно. Николай волновался. Он никогда еще не подвергал себя серьезному врачебному осмотру. Ему казалось, что врачи могут задержать его. Главное, чтобы было здоровое сердце!
Он пришел в амбулаторию. Тимофей и Женя сидели в приемной, рассматривали свои медицинские карточки. Увидав Николая, они подозвали его.
Николай подошел и спросил:
– Ну, как?
– Да здорово, – ответил Тимофей.
– Что же?
– Допущены оба.
– А сердце?
– Отлично. Вот.
Женя протянул ему карточки. Николай присел в кресло и прочитал те места, где говорилось о сердце: «Тоны сердца чистые. Шумов нет. Работа нормальная». Он вернул карточки.
– Что же, поздравляю! Тебе-то, Тима, нечего было и беспокоиться. Ты ведь недавно из армии.
– Полгода прошло. Могло что-нибудь испортиться. Сердце или легкие.
– Теперь ты иди, – сказал Женя.
– Боюсь, меня не пропустят.
– Чудак! Ты же еще не знаешь.
– У меня мать умерла от порока сердца.
– Ну и что же?
– У меня тоже иногда сердце колет.
– Ты все выдумываешь. «Тоже колет»!
Женя и Тимофей рассмеялись, а Николай посмотрел печально. Потом он встал:
– Ну, я пойду.
– Иди, иди, порок сердца!
– Вы меня не подождете?
– Пожалуй, нет. Ты нам вечером все расскажешь. Придешь в клуб, там будет кино.
– Что показывают?
– Три последние абиссинские кинохроники.
– Я уже видел. Но я посмотрю еще раз. Это полезно.
Тимофей и Женя поднялись. Николай пошел к дверям и оглянулся. Они махнули ему рукой ободряюще. Он улыбнулся и вышел. В регистратуре получил карточку и наклеил на нее свое фото. Сестра приложила печать, и он пошел по кабинетам.
У доктора был сердитый вид. «Не допустит», – подумал Николай. Но оказалось, это не тот доктор. Николай перепутал кабинеты. В другом кабинете доктор был веселее. Впрочем, здесь их было несколько. Одни искали внешние недостатки у пациентов, другие – внутренние.
– Подойдите сюда, сказал один из них. – Раздевайтесь. Год рождения?
– До восемнадцати лет не хватает двух месяцев, – ответил Николай.
– Хорошо. Раздевайтесь догола. Какими болели болезнями? Переломы рук, ног есть? Ушибы? Как аппетит, сон?
Николай отвечал. Он протягивал доктору поочередно то правую, то левую руку. Отходил в сторону. Ходил. Показывал ноги. Нагибался.
Он никогда не думал, что потребуется столько движений. Ему было немного стыдно. Он остался в одних коротких трусах, а его так бесцеремонно рассматривали! Он краснел. Чувствовал это и злился на себя. Глупо, ведь в комнате нет женщин.
Потом перешел к терапевту. Рыжеватый старичок со спадающим с носа пенсне, видимо, был большой специалист. Он спокойно начал постукивать по телу Николая, прощупывать, прослушивать. Врач говорил с одышкой:
– Дышите. Не дышите…
Николай смотрел на лысину прильнувшего к нему доктора. Потом перевел глаза на его халат. Под ним виднелась военная гимнастерка. Николаю приказали прыгать. Положив руки на бедра, стал прыгать и отсчитывать прыжки.
– Довольно, – сказал рыженький доктор, взял его за руку и нащупал пульс.
Решается судьба! Николай старался дышать медленно, чтобы успокоить сердце. Ровнее. Но сердце билось вовсю. И вдруг оно затихло. Николай подумал, что все в порядке, а сердце забилось вновь.
Ему велели опять прыгнуть. А потом положили на койку. Доктор изучал его пульс и слушал сердце. Николай пытался проследить за выражением наклонившегося над ним лица. Поднятая бровь. Вопросительный взгляд. Движения губ. Все это могло подсказать, что думает доктор. Но тот поправлял пенсне, невозмутимо сопел и слушал, слушал, слушал. Потом Николаю надели на бицепс левой руки резиновую повязку. Доктор поправил пенсне и стал надувать ее. Для этого он не спеша нажимал на резиновую грушу вроде той, которой пользуется парикмахер, когда опрыскивает одеколоном. И внимательно смотрел за колеблющимися столбиками ртути. Они были видны в У-образной стеклянной трубке стоящего перед ним на столе прибора.
Николай не знал, что это за прибор. Но чувствовал, что его руку начинает сжимать, как кольцом. Все сильнее и сильнее. Сердце забилось резко. Николай задержал дыхание. Он считал, что сердце необходимо заставить работать нормально. Но не мог, оно его не слушалось. Доктор перестал надувать грушу. Он встал, отдал Николаю медицинскую карточку и сказал:
– Одевайтесь! Идите по остальным кабинетам. Закончите – и сюда, с карточкой.
Николай так и сделал. В коридоре просмотрел медицинскую карточку, но там о его сердце еще ничего не было написано. И он пошел к глазнику. Здесь было проще. Не нужно было волноваться. Главное – сердце. Николай это отлично понимал. Он прочитал вслух без запинки все буквы на ярко освещенной диаграмме. Его не перебивали и не переспрашивали.
В кабинете по нервным болезням Николай освободился быстро. Он постоял перед доктором, закрыв глаза и вытянув руки. Пальцы на них были растопырены. Они не дрожали.
Остался еще один кабинет: проверить слух. Доктор поставил его в угол комнаты, отошел и зашептал, а Николай слушал и повторял за ним громко:
– Тридцать шесть… Двадцать один. Сорок два.
Все прошло гладко. В углу было хорошо слышно.
Затем Николай сел на специальный стул. Доктор велел ему закрыть глаза и отогнул его голову набок. Он начал вращать стул. Быстро, быстро. Внезапно врач остановил стул и велел открыть глаза. Это была скверная штука. Мир сразу покачнулся в глазах Николая. Стена накренилась вправо. Николай видел, как пуговица на кармане халата врача понеслась вбок. От нее расходилось кругами какое-то сияние. Николаю показалось, что он кренится влево. На самом же деле он продолжал сидеть прямо. Ему только хотелось покачнуться влево, чтобы сохранить равновесие. Но он сидел прямо. А доктор следил, не качнется ли пациент. Это было испытание. Николай подумал: «Наверно, в самолете так же, – и потом: – «Вот я и завалился». Но доктор сказал ему спокойно:
– Не тошнит? Позовите следующего.
Все. Теперь нужно было идти в первый кабинет. Снова появилось волнение. Все врачи пропустили его и написали «Годен». Почему же рыжий ничего не поставил? Наверное, есть сомнение. Сердце, сердце!
Николай пришел и протянул рыжему старичку свою карточку. Тот взял ее, просмотрел и написал размашисто: «Годен к поступлению в летную школу и прыжкам с парашютом». Это было неожиданно и очень просто.
Николай спросил:
– И все?
– А что же еще? Идите, вам поставят в регистратуре печать.
Это было слишком просто. Значит, здоров. И сердце. Знаменито!
Николай присел в приемной. Просмотрел карточку. Жалко, что его не подождали Женя и Тима. Можно было бы поговорить. Как это ловко – допущен! Это замечательно – годен!
Он прочитал в карточке: «Сложение атлетически-мускулистое». Это у него? Да! Николай никогда не обращал внимания на свое тело. Широка ли у него грудь? Крепки ли руки, ноги? Это его не волновало. Ему было все равно. Он не интересовался этим. И не к чему было. Пожалуй, даже стеснялся об этом думать. А теперь это стало очень важным.
