Леонид Кокоулин - В ожидании счастливой встречи

Леонид Кокоулин

В ожидании счастливой встречи

Воздушные замки

— Нашлепаете здесь балаганов, — первый секретарь обкома встал, переглянулся с председателем облисполкома и отошел к окну. Во взгляде, каким они обменялись, Владимир Николаевич Фомичев уловил сочувствие к себе и небрежение. Он опять начал перечислять: дома, клуб, Дом быта… Все это гидростроители возведут и оставят городу.

— Не пущу я вас в город, — перебил первый секретарь, — что вы мне здесь воздушные замки строите!

Фомичев замолчал и неловко двинул локтем — синяя папка со всеми расчетами бесшумно скользнула на ковер. Он поднял папку, продолжил было разговор, но на полуслове осекся, почувствовав, что ни прежней уверенности, ни напористости в голосе нет.

— Одного вашего желания недостаточно. Чтобы построить красивый, массив, надо иметь базу стройиндустрии, материалы, — первый секретарь подошел к столу, помолчал, подбирая самые весомые слова, — наконец, ассигнования. Тем более что основная ваша задача — гидростанция. — Этой фразой он дал понять, что разговор окончен.

Фомичев поднялся, переступил с ноги на ногу так, словно его ударили и он пытается удержаться, устоять, и направился к двери.

— Поймите нас правильно, — постарался смягчить слова первого секретаря председатель облисполкома. — Мы ведь от вас не отказываемся, можем предложить место для перевалочной базы за чертой города. — Он левой рукой прочертил в воздухе окружность. И этот широкий жест, видимо, должен был означать радушие, приглашение поселиться, но только не в городе.

— Да мы разве аферисты, — не сдержался Иван Иванович Шустров. До этого момента он бочком сидел на стуле и не сводил глаз с мокрого пятна на ковре, которое предательски темнело под его унтами. — Назовите черту города, за которой вы нам разрешаете строить. Вы, наверное, не знаете, кто мы. Если вы не знаете, я вам скажу. — Иван Иванович направился, к столу первого. — Гидростанцию на Ангаре кто построил? Раз, — Иван Иванович загнул на левой руке мизинец. — На Вилюе — два, — загибал Иван Иванович пальцы. — Город на Лене-реке, Ленск? За Полярным кругом Айхал, Удачный, Чернышевский, обогатительные фабрики, линии электропередач… Видите, пальцев не хватает.

— Да ладно, — прервал Ивана Ивановича Фомичев.

Хлопнула двойная дверь. Тишина до звона в ушах. Не слышно шагов на мягкой дорожке. Фомичев с Иваном Ивановичем молча спустились на первый этаж, машинально оделись. И только когда вдохнули морозного воздуха, опомнились. Как могло так получиться: Доказывали, ублажали, а ко двору не пришлись. Любезно встретили, деликатно выпроводили.

Иван Иванович от невысказанной горечи саданул по воздуху кулаком.

Фомичев вдруг рассмеялся.

— Я бы, пожалуй, тоже не пустил таких строителей в город. Фантазеры… Поехали-ка выпьем. Отметим свое вступление на магаданскую землю.

С крыльца сквозь моросящий туман просматривалась площадь, окруженная закоченелыми лиственницами. Фомичев сел в машину.

— Куда? — выжал сцепление Федя.

— Хоть на сопку.

«Крепко их отфутболили, — скользнул взглядом Федя по Фомичеву. Лицо у шефа опрокинутое. Федя обернулся: да и у Ивана Ивановича не лучше — губа отвисла».

— Поезжай в «Северный», заказывайте, а я подойду. — Фомичев ногой распахнул дверцу, посидел минуту, как бы раздумывая, вышел. Владимиру Николаевичу нужно было побыть одному, осмыслить случившееся. У него до сих пор горело лицо от неловкости и стыда за себя. Не нашел веских аргументов, не убедил. Фомичев шел медленно, будто на плечи взвалил груз.

Он шел тихой безлюдной улицей. Начал падать снег. Город, закутанный в снежную пелену, казалось, чутко слушал его и успокаивал своей непричастностью к сиюминутному, преходящему. Фомичев мысленно одолел весь путь по мягкой дорожке от входа в здание обкома до кабинета первого секретаря; и снова, как тогда забилось сердце. Он анализировал, спорил, не соглашался с собой, с ними, настойчиво искал свой промах. А вот до сути, добраться мешал, казалось бы, пустяк: как ни старался, он не мог припомнить лица ни секретаря обкома, ни председателя облисполкома. Черт возьми, какой же просчет допущен в докладе? Да, собственно, о каком докладе речь? Просто поделился с руководящими товарищами планами: с чего думает начать стройку, как и где мыслит построить перевалочную базу. Конечно, в черте города. Вот, пожалуй, и все. На всякий случай и место указано, за Мокрым распадком, на пологом склоне сопки, по соседству со зверофермой.

Только сейчас Фомичев понял, видимо, нужно было сделать обстоятельный доклад с цифрами-выкладками. Ведь не случайно первый обратил внимание на то, что прежде всего — они, гидростроители, здесь временные. И откуда ему знать, что строить они будут добротно и красиво. Фомичев поежился от досады на себя. «Мальчишка, недотепа, — вырвалось со вздохом. — Липовый дипломат. Да что я в самом деле? — вдруг рассердился Фомичев. — Я ведь приехал не в посольство иностранной державы?» Опять же, на то и руководитель, тем он и отличается — позицией, широким кругозором, пониманием перспективы, деловитостью.

«Ах ты, — досадовал Фомичев. — Сейчас я бы их убедил, не с того начал там, а у нас, у русских: «силен задним умом». Горазд руками махать после драки. Французы это называют «поймать мысль, скатившись с лестницы». — И Фомичев ясно осознал, что вся надежда теперь только на себя, на своих людей, на коллектив, который придется создавать. — И все будет зависеть от того, как сами строители поставят дело. А в обиженного играть не годится. Да на это и времени нет. Если честно признаться, какое это еще управление строительства — так, участок от Вилюйской ГЭС, разведка боем, задел на будущее. Еду на колымскую стройку — ни сметы, ни технической документации — опережаем события».

Владимир Николаевич шел размеренным шагом. Улица повела вверх. Он остановился. Перед ним — зажатый сопками город, только узкая лента Колымской трассы тянулась бесконечно вдаль. Снег начал редеть, и сделалось светлее.

Фомичев спустился и вышел к ресторану «Северный».

Еще из вестибюля. Владимир Николаевич увидел Ивана Ивановича — тот махал ему рукой. Он снял пальто, провел рукой по ежику волос и вошел в зал. В квадратном зале с низким потолком, натужно поддерживаемым деревянными колоннами, в четыре ряда стояли столы. На приступке сидели музыканты.

— Нельзя было от них подальше? — усаживаясь, Фомичев кивнул на музыкантов.

— Нельзя.

Фомичев осмотрелся: все столы были заняты.

— Что будем есть?

Иван Иванович подал Фомичеву меню.

— Мы уже с Федором заказали котлеты «В полет», кету с луком на закуску.

— Ну, а выпить? И где Федор?

— Милиционер от крыльца прогнал — стоянки нет, поехал за угол.

— Федору нельзя, а нам-то с тобой можно?

Фомичев полистал меню.

— Крабов не заказали? Ну, это зря. Краб под водочку…

И тут ударил барабан, и последние слова Фомичева потонули в грохоте. Одна за другой пары выходили танцевать в узком проходе между колоннами. Кому не хватало места, топтались около столиков.

Фомичев жестом подозвал официантку. Она, жонглируя подносом, принесла закуски и бутылки.

Подошел Федя. Он положил на край стола сверток и, отпихнув ногой стул, сел рядом с Иваном Ивановичем.

— Руки мыл?

— На, — показал Федор свои, как лопата, ладони.

— То-то.

Фомичев засмеялся.

— А я и забыл, — и, косясь на Ивана Ивановича, поднялся из-за стола.

Пока Владимир Николаевич мыл руки, Федор попросил официантку сделать строганинки. Официантка взяла сверток и поспешила на кухню. Через несколько минут принесла блюдо.

— Перчику, соли — сами по вкусу.

Иван Иванович натряс из перечницы в солонку перца, смешал ножом перец с солью и посыпал этой смесью розовые стружки чира. — В тепле они быстро отходили, и нежные лепестки на глазах меркли.

— Ух ты! — Фомичев потер руки. — Строганина! — Свет от лампочки падал на Фомичева, и оттого он казался выше ростом и лицо его стало мягким и добрым. Он сел, поменял местами тарелки с едой, и еда стала смотреться по-новому, аппетитней.

Иван, Иванович следил за изящными движениями Фомичева и, казалось, забыл об ужине. Слова Фомичева вернули его к происходящему за столом. Иван Иванович вышиб пробку и побулькал водку в рюмки только до поясочка.

— За что? — поднял рюмку Владимир Николаевич. — А ты, Федор?

— Я лимонад.

— Лимонад так лимонад… Давайте за то, чтобы не вешать нос…

В ресторане потемнело от табачного дыма. За столами все говорили разом. Музыканты играли оглушительно.

Кто-то из танцующих двинул Фомичева под локоть, вышиб рюмку — водка пролилась ему на пиджак.