Мемуары гея - Уваров Максимилиан Сергеевич
- Алберт!
- Да поху…
В этот момент мелкий парень лет шестнадцати из соседней команды пролетает между нами рыбкой вперед ногами и выбивает мяч. От неожиданности Дрон дергается и отступает от меня, все еще держась за мою куртку.
- Бля! - громко выдыхает вся наша кучка.
Я не следил за временем. Игра полностью захватила меня. От криков я уже охрип, ухо и щека горели, из носа текли сопли.
- Пасуй мне! Сука! Бля! Давай! Давай! Я открыт.
- Дрона держи!
- Серый, сука! На меня веди!
- Ой, Максик, ты такой секся! Я прям не могу!
И вот тут случилась моя минута славы! Я лихо подхватил мяч ногой, пробежал несколько метров к воротам, пиная его перед собой. В этот момент эта мелкая сука выбил у меня мяч из-под ног. Но… Теперь представляем меня: я разбегаюсь, прыгаю ногами вперед, прокатываюсь по мокрому песку, бью по мячу, он летит точно в ворота противника, а я доезжаю до них на попе. Ребята ликуют, девочки визжат, я счастливый лежу звездой на земле.
- Давай, Макс! - Серега черный пожимает мне руку.
- В четверг игра, не забудь, - хлопает меня по спине Серега белый.
- Красава! - треплет меня по макушке рыжий.
- Слышь, ты это… Извиняй! Я имя твое путал, - говорю я ему.
- Называй меня просто Рыжий! - отвечает мне тот.
- Ладно, мужики! Увидимся.
Я пришел домой, снял с себя грязные куртку и штаны, кинул их в стиралку и заглянул в сковороду. Там была жареная картоха. Вернее, недожаренная. Я удивился: с чего это Женька все бросил, не дожарил и куда-то смылся. Кстати… Женьки дома не было. Это меня удивило больше, чем картоха. Я кинулся к телефону, который мирно заряжался на тумбочке. Включив его, я увидел десять непринятых Женькиных телефонных звонков. Сначала мне показалось это забавным, потом странным, а потом… потом до меня дошло.
Я построил логическую цепочку между хлебом, картохой, телефонными звонками и Женькиным отсутствием, и мне стало страшно. Я понял, что Женька волновался и искал меня!
- ТВОЮ МАТЬ!!! ГДЕ ТЫ БЫЛ? СКОТИНА! Я ИСКАЛ ТЕБЯ…
Ну, вот… Женька вернулся. Орет что-то, тычет мне в лицо порванной и грязной курткой. А я как всегда смотрю в пол и молчу. Наорался. Ушел в туалет с пачкой моих сигарет.
Бли-и-ин… Чо ж я такой косячный-то? Короче… Вы это… идите. А я пошел скулить под дверь и вымаливать прощение. Эх… Жизнь - боль…
========== Пи... и мелочи жизни ==========
- Солнышко-о-о… Вставай, родной! Завтрак готов, - и такой нежный поцелуй в висок… М-м-м…
Не думайте, что это у Женьки прилив нежности. На Женькины побудки это совсем не похоже. Ой! Нет, вот сейчас было похоже. Шлепок по заднице! Маргоша…
- Марго, ты это… - я оборачиваюсь к ней и возмущенно продолжаю,: - там могло и не быть трусов!
- Ой, да чего я там у тебя не видела! - смеется она и уходит на кухню.
Конечно, она знает меня как облупленного и видела меня и одетого, и голого, и ржущего, и ревущего, и в болезни, и в здравии. Сейчас я проснулся и как будто попал в свое детство. Ее тихий голос из кухни и запах горячих бутеров с сыром. Бли-и-ин… так хорошо… Так бы и валялся и вспоминал, как в детстве…
- Макс! Время сколько, знаешь? - Женька! Блин! Всю лирику во мне убил своим видом. В одном полотенце. На голое тело… такое смуглое… подкаченное… полотенце на бедрах низко… М-м-м… - Макс! Вставай!
С приездом Марго наша жизнь немного изменилась. У нас стало как-то сразу тепло и уютно. Так бывает, когда просыпаешься на даче, на улице холодно, льет дождь, а ты лежишь, млеешь от тепла и слушаешь, как потрескивают дрова в печке. Вот ее приезд, наверное, можно с этим сравнить. Правда, теперь мне кажется, что у нас дома два Женьки и оба пытаются мне вправить мозг и тем самым превратить меня в человека.
- Макс, не чавкай!
- Маська! Не хлюпай чаем!
- Малыш, не кроши хлеб на пол.
- Мась! Не корми крысу изо рта сигаретой.
- Макс! Не кури на кухне!
Ну, вот… И еще есть одно маленькое неудобство. Как бы вам попонятней объяснить? В общем, мы с Женькой иногда… Блин! Проще говоря у нас бывает это самое… Секс! Причем он бывает часто, в неожиданных местах и в любое время. Проще говоря, как приспичит. Ну, вы меня понимает… Так вот: с приездом Марго его нет. И виновата в этом вовсе не она.
- Женька! Не трогай его!
- Дай сюда! Ну, дай потрогать!
- Жень! Ты больно делаешь!
- А кто у нас такой пушистый?
- Он не пушистый, а обросший!
- Какой он хорошенький! Дай я его поцелую!
- Мальчики! Хватит мучить бедную крыску! - мы с Женькой возимся на диване, отнимая друг у друга Химыча, Марго стоит в дверях и улыбается. - Ой! Что это я стою? Скоро ужин, а у нас хлеба нет. Пойду заодно погуляю по району часа два.
- Машуль! Ты, что? Сейчас Макс сгоняет за хлебом. Макс, в путь!
Бля… Вот тупанул-то… Эх, Женька. Женька… И ведь выгнал меня в магазин! Возвращаюсь, а у нас прибавление. В смысле, Моисеич Саньку привез. Знаете, что смешно? Санька быстро проникся всеобщей атмосферой и взялся за мое воспитание.
- Ты счас станиски переодень и иди помой руськи!
- Сань, а руки зачем мыть?
- Ты здоловаться счас со мой буис за руську. А у тебя они глязные. Ты не стилилизоный!
- Не какой? - я даже тапок выронил из рук.
- Не стерилизованный! - хрюкнул от смеха Женька из кухни.
- Малыш! Иди чай пить.
- Счас! - орем мы хором с Санькой и удивленно смотрим друг на друга.
Кажется, меня все реально воспринимают, как ребенка. Даже я сам!
- Борис Моисеевич. А давайте сходим в кино. На мультик. Зайдем съедим по мороженому и посмотрим игрушки!
- Машенька! По-моему, я несколько не в том возрасте. Мне б пивка да футбол посмотреть. А вы мне, милая, мороженое, игрушки и мультик! - смеется Моисеич.
- Сань! Дедушка хочет пива и футбол. Ты как? Со мной или с ним?
- Я буду пиво и мутик! - выбирает разумный компромисс Санька.
- А давайте все вместе пойдем! - это выдает мой Женька. Ой-й-й… Женька… Чо тупишь-то так?
