Доченька - Дюпюи Мари-Бернадетт

Прошло больше часа. Когда Мари закончила рассказ, Лизон знала ответы на множество вопросов, поняла значение пойманных на лету слов, смысл которых до сих пор оставался туманным. И все же Мари не стала рассказывать дочери о других изменах Пьера, в том числе и о его связи с Элоди.

Девушка проговорила с задумчивым видом:

— Меня удивляет, мамочка, что ты могла простить Леони! Если бы не она, вы с папой могли бы до сих пор быть вместе!

— Я тоже иногда думаю об этом. Но до конца я в этом не уверена. И потом, я счастлива с Адрианом, очень счастлива. Он чудесный человек!

Лизон встала, от долгого лежания у нее затекло все тело.

— Я его очень люблю. И как, по-твоему, теперь поступит Леони?

— Смотри, вот и ответ!

Лизон обернулась. Легкой походкой Леони приближалась к ним. Она снова была в одеянии монахини. Мари улыбнулась, на душе у нее стало легче. Похоже, ей удалось убедить давнюю подругу вернуться в приют, к сиротам, которые так нуждались в ее заботе. Лизон замерла в нерешительности, но, увидев смиренное выражение лица той, кого она привыкла считать своей тетей, позабыла о своей злости. Она поцеловала Леони уже без всяких нехороших мыслей.

Пять минут спустя сестра Бландин ушла, унося с собой свои сожаления и свои воспоминания.

— Генерал де Голль, речь которого транслировала лондонская радиостанция, призвал французов к сопротивлению[24]! И я полностью с ним согласен. Он прав, нужно сопротивляться, пусть не в открытую, но сопротивляться любой ценой! Семнадцатого июня я прочитал листовку, одну из тех, что распространил в Бриве Эдмон Мишле[25], и мне захотелось действовать! Он цитирует Шарля Пеги[26], и каждое слово поражает прямо в сердце! Послушай текст листовки, Мари, это потрясает!

«Тот, кто не сдается, прав, а тот, кто опустил руки, — заблуждается. Сопротивление — вот единственная мера…»

Адриан почти кричал, расхаживая взад и вперед по столовой. Все семейство смотрело на него. Мари с трудом сдерживала слезы волнения.

Камилла кусала губы, чтобы не заплакать, хотя делала вид, что читает учебник географии. Она всегда была чувствительной и ранимой девочкой. Это страшное слово «война» звучало теперь повсюду! Волнение отца леденило кровь. Неужели так необходимо, чтобы брат Поль и папа отправились сражаться? Интуитивно, не понимая в полной мере, что такое война, девочка чувствовала, что над ее счастливым детством нависла страшная угроза… Поль упивался словами отчима. Его обазинские друзья, Норбер и Виктор, которые были на год старше, тоже горели желанием ответить на призыв де Голля, чьи слова во многих сердцах разожгли пламя патриотизма. Вскоре мужчины в Коррезе и других городах и весях начнут тайную мобилизацию, в лесах пройдут собрания… Им предстоит многое сделать, создать партизанскую организацию…

Лизон листала иллюстрированный журнал, но мысли ее были далеко. В Бриве и здесь, в Обазине, прежде таком безмятежном, ощущалось напряжение, и это ее беспокоило. Было страшно даже представить, что война со всеми ее ужасами может однажды постучать и в их дверь.

Что до Нанетт, то она при любом упоминании о военных действиях начинала злиться и не стеснялась в выражениях, высказывая свое мнение. Вот и теперь, поскольку Адриан продолжал превозносить инициативу де Голля, пожилая женщина вдруг стукнула кулаком по столу:

— У нас пока все спокойно, даже не скажешь, что в стране война! И надо этому радоваться! Красивые глупости — вот как я назову вашу идею сопротивления! Война четырнадцатого года унесла столько жизней, а сколько еще вернулись домой инвалидами! Если бы мой Жак не лежал сейчас на кладбище, он бы вам сказал то же самое! Но нас, женщин, никто не слушает… Генералы ведут солдат на войну, под пули, и молодых, и тех, кто постарше!

Адриан остановился перед Нанетт:

— Нанетт, вы должны признать, что нельзя мириться с тем, что в стране хозяйничают нацисты! Существуют эффективные методы борьбы, я вас уверяю!

— Гм! — недоверчиво хмыкнула Нанетт. — Скажите лучше — методы уложить рядком как можно больше трупов, и я вам поверю. А вам, как доктору, вряд ли должно нравиться, когда умирают молодые и здоровые парни!

Мари встала и обняла Адриана. Последнее время она пользовалась любым поводом, чтобы побыть с мужем рядом, — так проявлялся ее подспудный страх потерять его. Он понял ее и поцеловал в лоб:

— Спасибо, дорогая! — И продолжил: — Многие из вас, женщин, делают из своих мужчин трусов, которые уклоняются от военной службы, в надежде сохранить им жизнь. Но бывают дни, когда нужно заботиться не о собственной жизни, а о более важных вещах! Дни, когда на карту поставлено будущее целой страны!

Лизон захлопала в ладоши:

— Прекрасно сказано, Адриан! — воскликнула она. — Если бы я была мужчиной, я бы тоже сражалась, как тигр!

Матильда расхохоталась, и ее примеру последовало все семейство: никто не мог представить себе ласковую Лизон в облике грозного воина. Девушка смеялась вместе со всеми.

Когда всеобщее веселье стихло, Поль с задумчивым видом посмотрел в сторону сада. Сегодня в полночь они с Норбером договорились встретиться на дороге, ведущей к Каналу Монахов. Юноша сгорал от нетерпения. Его переполняло желание действовать, он уже не хотел быть прилежным студентом, готовым подчиниться сильнейшему.

Поль зажег сигарету и закрыл глаза. Впереди — больше двух часов томительного ожидания…

Глава 29

Участники Сопротивления

Мари отложила газету. Тишина в доме вдруг показалась ей давящей.

Она налила себе чашку остывшего кофе. Страх стал ее постоянным спутником. Обе дочери собирались вернуться в Тюль: Лизон к своим ученицам, Матильда — в лицей.

Жители Обазина сплотились в ожидании страшной грозы, собиравшейся на горизонте. Второго июля маршал Петен со своим правительством обосновался в Виши, супрефектуре департамента Алие, что в регионе Овернь. Планировалось, что правительство скоро вернется в Париж, но этого не случилось. Однако это не помешало ему издать новые законы, в том числе и закон от 13 августа 1940 года, запрещавший деятельность тайных обществ. Адриан полагал, что худшее еще впереди.

Мари вздохнула. Она снова и снова задавалась вопросом: «Где Поль?» Юноша теперь редко появлялся в Обазине. Он говорил, что живет у приятелей в Лиможе и Бриве. Адриан не знал точно, чем именно он занимается, но у него на этот счет были свои соображения. Неизвестность сводила Мари с ума. Она очень любила своего единственного сына, и ей на ум приходило худшее, когда он долго не давал о себе знать.

Нанетт чуть больше часа назад ушла на кладбище к Жаку, а маленькая Камилла вызвалась составить ей компанию.

Изнывая от одиночества, Мари решила дождаться кого-нибудь из домашних у порога дома. На большой городской площади, где ей был знаком каждый камешек, царили тишина и покой, но это была лишь иллюзия. За последние месяцы население Обазина и окрестностей пополнилось большим количеством переселенцев из северных областей страны.

Для многих французов этот период ознаменовался массовым бегством мирного населения от войны, и через Обазин, находившийся на «свободной» территории, проходил нескончаемый поток испуганных, голодных людей. Местные жители в очередной раз проявили солидарность по отношению к пострадавшим соотечественникам: каждый сообразно своим возможностям старался помочь беженцам пищей, одеждой и жильем.

Мари долго смотрела на церковь и колокольню, но даже созерцание храма не принесло душе желанного умиротворения. Завтра она вернется на работу в начальную школу и на время уроков забудет все свои тревоги, потому что ученицам требовалось все ее внимание без остатка…