Алексей Сухаренко - Блокада. Запах смерти
– Задача… – узнав тему разговора, задумался Цыган.
– Хорошо бы уговорить тех, кто сам хочет перебежать к немцам или дезертировать из Красной Армии, – уточнил Сергей.
– Да половина батальона разбежались бы, как крысы, дай только волю, – усмехнулся Зарецкий. – А в другой половине очень разные люди подобрались. Кроме уголовников есть и дезертиры, и… – начал перечислять Иван.
– Дезертира одного хватит – меня, – прервал его Сергей. – Давай лучше среди уголовников искать кандидатов.
– Ну, тогда лучше Мазута с его шавками не сыскать, – моментально определился Иван. – Он вор авторитетный, поэтому любую проверку пройдет.
– Что ж, начнем его потихоньку готовить, – определился Мышкин. – Если он побежит с нами, то и своих шестерок прихватит. Как раз полный комплект в группе.
– А сколько нас побежит? – уточнил Цыган.
– Человек пять надо бы. Мне тогда, с моей чистой биографией, полегче будет замаскироваться среди отъявленных уголовников, – пояснил Сергей.
– Надо еще неуголовника взять, чтобы ты глаза фрицам не мозолил, – предложил Иван, который не знал, как подойти к сотруднику НКВД с вопросом о Николке, которого не хотел оставлять одного, понимая, что без него тот не выживет.
– Да, наверное, ты прав, – задумался Мышкин. – Всех нас немцы по очереди опрашивать будут, а потом сопоставлять показания. Как бы мне не засветиться.
– Может, Николку взять? – предложил Иван.
– Но он же не совсем в себе, – засомневался Сергей.
– Зато тоже проходит как уклонист от призыва, – гнул свое Иван. – И социальное происхождение у него в порядке – сын попа, расстрелянного ВЧК.
– Пожалуй, ты прав, – согласился Мышкин.
– Вот и ладненько, – обрадовался Цыган.
– Мазута тебе придется на себя взять, меня он и слушать на эту тему не станет, а ты все же вор, – поставил ему задачу старший.
– Так надо бы, чтобы было время и место, где побазарить с ним. Мы же теперь солдаты, люди подневольные, а в казарме ушей много, – пожаловался Цыган.
– Это я устрою – успокоил его Мышкин. – Иди отдыхай, а мне еще кой-куда сходить надо.
– Где второй? – поинтересовался у Цыгана дневальный, который видел, как он уходил с Мышкиным «по нужде».
– Запор у него, – соврал Иван, – боюсь, еще не скоро появится, бедолага.
– С нашего-то пайка? – пожал плечами солдат, удивляясь, что со скудного питания кто-то испытывает такие проблемы.
После ухода Зарецкого Мышкин постоял немного, проверяя, нет ли за ним слежки, а затем направился к деревенской хате, в которой поселился командир батальона капитан Зверев, и постучал в окно.
– В чем дело, боец? – рыкнул тот, выйдя на крыльцо. – Вам что, команда «отбой» не понятна?
– Я Мышкин, – представился старший лейтенант, – Приматов должен был про меня сказать.
– Значит, прибыл уже! – Зверев изменил тон и пожал ему руку.
В хате комбат поставил на стол вареную картошку, кусочек сала, соленые огурцы. И, конечно, спирта плеснул по кружкам.
– Ну, давай, разведка, за встречу, – чокнулся он с Мышкиным. – Чтобы у вас все прошло гладко. Когда планируешь начало операции?
– Как только с составом группы определюсь. Надо к народу присмотреться, – пояснил Мышкин. – Кстати, помощь требуется.
– Все, что могу… – по-деловому кратко отреагировал комбат.
– Нужно моего человека свести в наряд с одним из блатных, чтобы им никто не помешал обстоятельно поговорить.
– Запросто, – кивнул Зверев. – Что еще?
– Давай согласуем план перехода к немцам, чтобы все прошло достоверно и четко, – рассказал о главной задаче Сергей Мышкин.
– Тоже проблем не вижу, – улыбнулся комбат, плеснув в кружки очередную порцию спирта. – Проводы предателям Родины устроим шумные. Палить по вам будут по-настоящему.
– Не перестарайтесь, – озаботился Мышкин. – Нам же задание выполнять, а для этого живыми нужно остаться.
– Не дрейфь, старлей, у меня ящик холостых патрон завалялся, так что все будет в лучшем виде.
Они еще раз выпили.
– Слушай, Мышкин, а ты не боишься к немцам в лапы идти? – неожиданно посерьезнел Зверев.
– Боюсь, – честно признался старший лейтенант, – но вида не показываю. К тому же я не один.
– Ты что, на уголовника ставишь? – изумился Зверев – Он же тебя продать может, если немцы прижмут. Что я, блатных не знаю?
– Этому я верю, человек проверенный, – заступился за Цыгана Мышкин.
– Смелые вы там, в НКВД, однако… – хмыкнул Зверев. – А по мне так проще в атаку идти, под пули, чем притворяться прихвостнем фашистским и доказывать немцам свою преданность.
– Приказы не обсуждают, – жестко поправил комбата Мышкин.
– А я чего? – опомнился капитан. – Я про то, что сам не смог бы вот так.
– Ну все, мне пора, – заторопился Мышкин.
Утром, на разводе, старшина объявил в наряд на рубку дров Зарецкого и Мазута.
– Старшина, а кто дрова-то рубить будет? – раздался из строя удивленный голос Мазута. – Воры работать не могут.
– Ты не в лагере, рядовой Мазуров. Здесь, на фронте, за невыполнение приказа я тебя лично, тля блатная, расстреляю, – вскипел старшина, который не привык, чтобы бойцы вступали с ним в перепалку.
– Ну, это мы еще посмотрим, кто кого первым… – тихо, чтобы слышало только его ближайшее окружение, процедил сквозь зубы Мазут.
Наряд на рубку дров назначался для обеспечения топливом кухни, казарменного корпуса и хат, где проживали офицеры. Получив колун и двуручную пилу, воры отправились к месту заготовки дров. Всю дорогу до места Мазут поносил старшину.
– Я ему «форточку-то» закрою раз и навсегда, в первой же атаке калган продырявлю, – кипел вор.
– Оставь злость на фрицев, – осторожно встрял в его монолог Цыган.
– А че фрицы? Мне немцы ничего плохого не делали, – не унимался Мазут. – Не они меня в лагеря сажали, а всякие тупоголовые активисты типа старшины нашего.
– Так фашисты нашего люду сколько покосили, – заспорил на интересующую его тему Зарецкий.
– Какого нашего? – зло посмотрел на него Мазут. – Немцы жидов да комиссаров валят. А простому люду, поговаривают, зла не чинят.
– Ну да, ты все по уму толкуешь. Только какой толк себя изводить без интереса? – продолжал свою тему Иван.
– Ты, Цыган, что сказать хочешь? Или так, порожняк гонишь? – подозрительно глянул на него Мазут.
– Я про то, что нам с тобой один хрен погибать. Если остаться здесь, так от немцев, а побежим с фронта – свои грохнут, – нарисовал мрачную картину Иван.
Мазут задумался, наконец замолчав. Они подошли к наваленному кругляку. Один из стволов лежал на козлах. Иван поставил на него пилу, пропилил направляющую бороздку, призывая всем своим видом второго вора взяться за свободную ручку.
– Да ладно, Мазут, давай разомнемся. Вспомни, сколько в лагерях леса повалено, не впервой же, – подначил его Цыган.
– Ответь вначале, ты на самом деле серьезное толковище затеял или попусту базарил? – Опытный вор подметил, что Зарецкий явно не досказал, что хотел.
– Я никогда базарилом не был, – осторожно отреагировал Цыган.
– А ведь за тобой «непонятка» осталась, – вспомнил Мазут малявы от Деда, приходившие в Кресты. – Предъява была к тебе, что ты ссученный.
– Это наши с Дедом разборы, – возразил Цыган. – Встречусь – спрошу с него за все. А пока я хочу выжить назло всем. А поэтому ищу нескольких надежных товарищей, чтобы пофартовей вместе шифернуться отсюда.
– Сам же сказал – свои грохнут, поймают, – с недоверием покачал головой Мазут, – опять, Цыган, не договариваешь.
– Но ты же кумекаешь, о чем я? – вместо ответа усмехнулся Иван. – Про такие вещи вслух базарить опасно.
– А ты нарисуй на снегу. – Мазут поднял ветку и передал Цыгану.
Иван молча нарисовал немецкую свастику и тут же растер рисунок ногой.
– Меня хочешь под это подвести? – нахмурился вор, берясь за ручку пилы, чтобы звуки заглушили опасный разговор.
– Три человека уже есть, мне нужны еще двое, – гнул свое Зарецкий.
– Есть план? – поинтересовался Мазут.
– Есть.
– Кто эти люди? Из блатных? – уточнил Мазут.
– Нет, фраеров подтянул, чтобы было кем прикрыться, – схитрил Иван.
– Если план не лажа, то на меня с Дрыном можешь рассчитывать, – согласился Мазут. – Не хочу за своих тюремщиков кровь проливать.
– План фартовый: рванем из патруля, когда наш взвод в наряд на озеро поставят, – раскрыл карты Иван.
– А в какую сторону идти ночью? Не собьемся? – засомневался Мазут. – Как бы опять на наших не выйти…
– Все будет в ажуре. Фраер, которого беру в дело, имеет часы с компасом. К тому же он местность знает – до войны в рыбколхозе на Ладоге промышлял, – привел убедительные доводы Зарецкий.
– А второй кто?
– Мой знакомый, тот, что обмундирование выдавал.
– А дурак тебе этот зачем? – удивился Мазут. – От него какой навар?
– Ты же работать не любишь, а он деревенский, к труду привычный, если что, за троих потащит.
