Михаил Армалинский - Правота желаний (сборник)
3. Health (здоровье) – заставлять напяливать презервативы, бесплатно проверять на гинекологическую состоятельность – чтобы даже мандовошек не было. И вообще учить, как избегать венерических заболеваний.
4. Rights (права) – запретить дискриминацию, завести проституточьи профсоюзы, не убивать налогами, не избивать кулаками. Защищать от притеснений и оскорблений.
5. Safety (безопасность): отрубать головы тем, кто на проституток с пистолетами, ножами и кулаками лезет, и вообще – на хуй всякую жестокость к девочкам. Сутенёров – к стенке. (Сажать нужно не тех, кто даёт проституткам деньги, а тех, кто отнимает их у проституток.)
Попав в такие райские условия, любая женщина захочет поработать в борделе хотя бы недельку. Не зря термин «working woman» означает не женщину, которая работает, а именно проститутку, тем самым указывая, что настоящая работа для женщины – это прежде всего проституция.
Weitzer подробно расписывает путь возможного ослабления негативного отношения общества к проституции: сначала надо прекратить её считать за уголовное преступление (декриминализация), а затем должна наступить легализация, то есть обеспечение нормальных условий работы проституток и борделей, как любого делового предприятия: получение лицензии, обеспечение безопасности работы и слежение за её качеством, взимание налогов. Автор предлагает юридическую и социальную канву, на которой должны вышиваться узоры платных наслаждений. Главная идея – это поощрять проституцию за закрытыми дверьми борделей, клубов и пр., и в то же время избавляться от уличной проституции, которая уж слишком наглядна, опасна и провокационна. Но автор не желает осознать, что именно уличная проституция есть самая дешёвая, а значит самая доступная для простого народа, ибо она и есть народная проституция. То есть его рекомендации направлены на людей состоятельных и оставляют людей бедных без необходимых им дешёвых проституток на улицах, переулках и площадях с бульварами.
Да и чисто эстетически – нет прекрасней улицы, чем улица, заполненная красивыми и молодыми женщинами, предлагающими себя любому за бесценок. Я не видел более ужасного зрелища, чем улицы Парижа, выскобленные от проституток, краше которых раньше было не найти. А оставшиеся считанные старые и вялые на St. Denis (см. General Erotic № 146) только усугубляют Парижскую уличную безблядность.
Однако пора отдать должное добродетельности этой книги. Впечатления от неё для человека, не знакомого с историей и практикой притеснения и уничтожения проституции, можно сравнить с впечатлением человека, впервые прочитавшем-увидевшем историю нацистского холокоста или советского ГУЛАГа – любой нормальный, порядочный, честный и пр. и пр. человек ужаснётся и возненавидит убийц и преступников, осуществлявших холокост и ГУЛАГ. Так и сердце любого честного и чувствующего человека встанет на защиту проституток и проституции.
Но всегда найдутся типы, вроде иранских лидеров или российских коммунистов, которые будут отрицать холокост и гулаг – наглое отрицание этими подлецами не сдвинуть никакими фактами. Таких людей надо уничтожать, как уничтожают главарей террористов – дронами и спецназом.
Увы, всё останется на прежних местах с максимумом победы (легализацией проституции), которая вовсе не защитит проституцию от террористических актов моралистов и политиков.
Без изменения образа мышления отношение к проституции останется прежним. А нынешний образ мышления, ополчающийся на проституцию, исходит из веры, что сексуальное наслаждение – это грех и грязь. Унижение наслаждения и его произвольное ограничение власть имущими есть основа всех несчастий человечества.
Заядлость и упорство борьбы с проституцией – это ни что иное, как борьба с доступностью сексуального наслаждения. По сути, это всё, что заботит правительства, моралистов, благонравных и пр. – не позволить людям получать наслаждение, разнообразное и доступное. Регулировать нормы наслаждения – вот основная задача любого бесчеловечного государства. Страх перед наслаждением (а значит и перед половыми органами, которые его получают и обеспечивают) – это самая страшная болезнь человеческого общества.
Поэтому речь идёт не о проституции, не о женщине или мужчине, не о притеснении и запретах, а о рационе сексуального наслаждения, который определяет государство. Борьба с проституцией – это перекрытие главного и общедоступного канала, по которому поступает сексуальное наслаждение. И не только преследование проституции, но и борьба с мастурбацией, с неверностью в браке, с еблей несовершеннолетних – всё это есть борьба с доступностью наслаждения. Пока наслаждение трактуется обществом и моралистами как грех, как грязь, и выдаётся как пайка в виде брака и редкой шальной ебли, – до тех пор всё, что связано с наслаждением и его доставкой, будет криминализироваться и подавляться.
В законопослушной Америке ничего не изменится в отношении к проституции, пока не поправят первую поправку к конституции: сейчас она говорит, что нельзя принимать законы, ограничивающие свободу слова. Нужно эту поправку дополнить так: Нельзя принимать законы, запрещающие половые отношения, которые приносят наслаждение всем их участникам. Причём сексуальное наслаждение это может быть физиологическим, интеллектуальным или денежным.
А пока вся надежда только на науку с техникой – на интернет, который сделал бессильным государство в борьбе пока лишь с сексуальными образами (то есть с порнографией). Этих образов наделано столько много, и так легко и бесплатно можно их заполучить, что у моралистов не хватает ни рук, ни сил, чтобы за ними гоняться и уничтожать, и уж тем более – запрещать. Теперь, после успешного размножения образов, наука начнёт множить плоть – она наплодит столько женских (и мужских) красивых тел, предназначенных для ебли, что у моралистов опять не хватит ни рук, ни сил, чтобы противостоять похоти, и они будут со слезами вспоминать о золотых временах, когда проституцию можно было запрещать, а над проститутками и их клиентами – издеваться и истязать их за счёт государства.
Об очевидной сути наготы[94]
A Brief History of Nakedness by Philip Carr-Gomm. Reaktion Books,
London. 2010. 286 p. ISBN 978-1-86189-647-6
Даже в жару, даже дикари и то не ходят совершенно нагими, а прикрывают бёдра из практических соображений – хуем можно легко задеть за колючку и его распотрошить, пизда тоже слишком нежна, чтобы её подставлять под хищную природу, и вообще – это самые важные органы с точки зрения наслаждения и продолжения рода – их надо охранять от нецелевых прикосновений палкой или ненамеренного удара кокосовым орехом.
Если же температура падает, то тогда уже не только бёдра укрывают, но и всё тело. И не в один слой. Всё правильно, так и должно быть – нагота не для шуток, а для дела. А для какого дела? – только обнажающимся женщинам и скурвившимся мужикам якобы непонятно.
Половые органы всегда обнажались и обнажаются лишь для сексуального общения (не считая дефекации и мытья) – ибо тогда одежда и, особенно, на бёдрах, мешает плотному слиянию и, следовательно, – наслаждению. Вот почему нагота прочно связана с любовными ласками и во все времена, кроме недавних, у людей не возникало сомнений в смысле наготы: голая? – значит для ебли, и потому законы категорически запрещали обнажение на людях, а нравственность – даже наедине с собой. Ибо обнажение половых органов в уединении – это приглашение себя к мастурбации, что является грехом в иудео-христианской и в прочих античеловеческих религиях. Недаром же считалось неприличным спать голыми и полагалось натягивать на себя нижнее бельё, пижамы, ночные рубашки и прочий хлам.
Главное утверждение, на котором строятся мои рассуждения. – это то, что суть голого тела – это приглашение к ебле всех, кто его видит или себя – к мастурбации.
Суть-то одна, а интерпретаций наготы – множество. Все они направлены на то, чтобы не заметить или затушевать её суть. Это напоминает джазовые вариации, которые часто доходят до такой степени, что в них полностью перестаёт узнаваться тема. Виртуозность методов ухода от сути и закрывания на неё глаз – одна из главных характеристик человеческой психики. Но я создан для того, чтобы тыкать вас носом в суть, разлеплять глаза и вытаскивать головы из песка.
Итак, женская нагота – это призыв: «Давай ебаться!» Но ей хотят заткнуть рты, и вот как. С недавних пор образовались эстеты, творцы инсталляций, моралисты, модельеры и прочие провокаторы, которые стали публично оголять женское тело всё больше и больше. Женщин уговаривать не пришлось – они только и норовят оголиться среди как можно большего количества мужчин, но при условии, что мужчины не бросятся их насиловать. Однако, чтобы публичное обнажение не дразнило гусей, стоящих объединённо на страже нравственности, государство и церковь, – проповедники наготы, и сами женщины стали пытаться лишить голое тело сексуальной сути и представлять наготу бесстрастной, отвлечённой, не имеющей смысла, не стоящей особого внимания, а главное – не имеющей никакого отношения к ебле. По-видимому, это был в основном неосознанный способ протащить наготу в свободное общественное обращение без наказания и сделать её привычной и безответственной. Другими словами, похоть, которую вызывал вид обнажённого женского тела, решено было придушить, если не до смерти (что невозможно, разве что вместе с самим мужчиной), то придушить хотя бы до бессознательности. До потери сознания (осознания), что голая баба – это призыв к ебле.
