Андрей Битов - Пушкинский дом

У мальчика возникло чувство, что от его ответа зависят все дальнейшие отношения с отцом, что с этого момента, может быть… Но он такой человек, думал мальчик, ему же не может понравиться то же самое, что мне, мальчишке… надо угадать… Но попугаев было так много! Они все перепутались в его бедной голове от напряжения… «Ну же?» – уже строже сказал отец. «Вот этот», – готовый расплакаться, сказал мальчик, ткнув в первого попавшегося, серенького и невзрачного. «Странно, – хмыкнул отец. – А мне вот этот». И указал на того самого, большого и разноцветного, которым и любовался мальчик. И, резко повернувшись, вышел из библиотеки. Кажется, больше ни разу не выпадало мальчику такой же возможности сблизиться с отцом. (Рассказ чем-то напоминает бушшского «Ворона», но Стин мог не знать о нем, поскольку он относится к эмигрантскому периоду творчества писателя.)

Эти три впечатления и легли в основу, позволили «предположить» Модеста Одоевцева. Позднее автор познакомился с некоторыми похожими людьми-судьбами. (Например, с тем же Домбровским, с О.В. Волковым… и много прочитал не читанной им до того лагерной литературы.) Много теперь он мог бы уточнить и добавить, но вряд ли мог бы написать.

…хороший человек: меня дважды не убил…

Мой друг по институту, потомственный рабочий, так однажды положительно охарактеризовал своего соседа: «Хороший человек… Меня дважды чуть на работу не устроил». Сказано так было с основанием, искренне. Заслуга Коптелова, в таком измерении добра, неизмеримо больше.

…расплывчатый и невидимый, как японская ниндзя…

В советских научно-популярных журналах в свое время появилось много статей (перепечаток с зарубежных изданий) об этой фантастической средневековой секте «невидимок» – шпионов и наемных убийц. Искусство их было непревзойденным: они умели освобождаться от оков, расчленяя собственные суставы, исчезать из закрытых помещений, подслушивать с помощью каких-то гибких трубок на немыслимом расстоянии и растворяться в воздухе, скрываясь от преследования. Носили специальную бесформенную незаметную одежду, способствовавшую подобному растворению в тени или в сумерках. Реальность существования невидимок производила большое впечатление на незрелое сознание автора (и, по-видимому, самих издателей популярных журналов).

Вы будете читать «Улисса» в 1980 году…

Не знаю, можно ли сейчас, через пятнадцать лет после пророчеств Модеста Платоновича, в 1971 году, утверждать с тою же уверенностью. Поговаривают, что, может быть, и даже вскоре, мы увидим «Портрет художника в юности». Но мало ли что поговаривают!.. Говорят даже, что не эта и не следующая, а после следующей – в Москве обязательно состоится Олимпиада, то есть именно в 1980-м…

Сыр-Яга (она же Вой-Вож и Княж-Погост)…

Поселки в Коми АССР (см. также коммент. к с. 14 – И.А. Стин). Имена их стали известны главным образом по расположению в них в годы репрессий гигантских лагерей. Автору довелось проделать своеобразную «экскурсию», насмешливый смысл которой дошел до него много позднее, – тогда он просто служил в СА (армии) в ВСО (военно-строительных отрядах), прежде носивших привычное название стройбат (строительный батальон). Как очкарика, не имеющего годной специальности, к тому же с полувысшим образованием (тогда еще в армии и человек со средним образованием встречался редко), что смущало начальство, автора через месяц-полтора перекидывали из отряда в отряд с группой таких же негодных, блатных, недоразвитых, больных; таким образом, я объехал многие «бывшие» места в Карелии, Архангельской области и Коми, еще толком не понимая, чему обязан их запустением. Работали мы на лесоповале, жили в бараках в зоне со снятыми часовыми (один раз даже с неснятыми – под «попками»), за проволокой: вновь организованный отряд был гостеприимно принят на свою территорию дисбатом (дисциплинарным батальоном), ходили в лагерном х/б (зелененькую беспогонную форму ввели только в 1958 году). Правда, голосовали в Советы. Лишь много лет спустя я догадался, в какие скобки истории был заключен: 1957–1958… К концу шел процесс реабилитации, освободилась масса лагерей, кому-то, однако, надо было продолжать внезапно прерванную работу… Знаменитое сокращение вооруженных сил было отчасти попыткой заткнуть эту дыру: дело в том, что стройбаты в численность Вооруженных сил не входили – распогоненные солдаты были сброшены десантами на территорию бывших лагерей. И хотя никто из солдат не признавал себя за зэка, форма обидела многих (ее поспешили сменить), а лагерный воздух подсознательно входил в души вместе с дыханием: пьянство, саботаж, выродившаяся уголовщина, проигранное обмундирование, чифирь и наколки – все это расцвело пышным цветом, и даже угроза трибунала мало чему помогала (выездная сессия не прекращала свою работу в течение двух месяцев).

Совершив эту «экскурсию», эту легкую пародию на лагерь, я читал впоследствии книги о лагерях не только с чувством узнавания, но и с прямым узнаванием.

Слесарь Пушкин.

Многие отмечали парадоксальные генетические рифмы в русских фамилиях. Например, прокурор Казнин, чемпион мира по сабле Кровопусков, балерина Семеняка, борец Медведь и т. п. Инструктора комсомола по идеологии, с которыми я столкнулся в молодости, Чурбанов, Тупикин и Плешкина, сидели чуть ли не в одной комнате, и пусть они были по-своему неглупые люди… Или вот, открываю газету «Ленинградская правда» – информация о заседании обкома: присутствовали секретари обкома Посибеев, Бобовиков, Неопиханов, секретари райкомов Комендантов, Чернухин, Бугаенко.

Не могу удержаться, чтобы не привести здесь один документ, списанный мною со стенки солидного учреждения (ИМЛИ – род Пушкинского Дома), как стихотворение:

ПРИКАЗ

Утвердить новый состав пожарной комиссии:

Зайцев

Немец

Пожидаев

Погорелов

Белина

Пилищук

Гресс

Гридчина-Рудь

Гончарок

Резникова

Затирка

Все это не преувеличение, а подлинник.

…явления, лишь сейчас единичные, но которым суждено будущее (Рахметов).

Николай Рахметов, один из героев романа Н.Г. Чернышевского «Что делать?», – революционер, «человек будущего». Когда его проходили в школе, наибольшее впечатление в романе производил на ребят именно он. Во-первых, потому, что воспитал в себе ту самую «силу воли», которую все хотели иметь, во-вторых, потому, что мечтательное воображение Николая Гавриловича наделило его невероятной физической силой (как и Базаров, выкинул кого-то в пруд, но к тому же гнул пятаки и побарывал быка за рога), в-третьих, спал на гвоздях, на что никто из нас не был способен, даже самый волевой (о факирах и йогах тогда еще мало знали, поскольку йога была «реакционное, буржуазное, религиозное учение»). Именно Рахметов давал повод литературоведам толковать «Что делать?» как первое произведение социалистического реализма по постановке проблемы типического, всегда бывшей краеугольным камнем реализма (критического). Рассуждения о природе типического были точь-в-точь такие, как и в нашем романе.

…автор не уважает аристократию всей сутью своего плебейства… которому не досталось…

Чтобы окончательно отбросить все возможные подозрения в аристократическом происхождении, автор пользуется случаем заявить, что по социальному своему происхождению он мещанин. Происхождение его точь-в-точь как у Мишеля Синягина из одноименной повести Мих. Зощенко: «Он был сыном дворянки и почетного гражданина». Автор поеживаясь, но легко способен себе представить рецензию или фельетон, посвященный этому роману, – «Мишель Синягин наших дней» (варианты – «70-х годов», «пятилетки качества» и т. п.).

…дед тоскует по месту последней ссылки (где-то, кажется, в Хакасии)…

Автор побывал в Хакасии в 1964 году. В краеведческом музее в Абакане он повстречал энтузиаста-археолога, явного бывшего зэка. Крепкий старик достал из часового кармашка галифе маленького черного божка плодородия, подарившего ему в его годы дочь. Этот замечательный старик и послужил толчком для деда другого образца (варианта).

Дежурный.

Не знаю, «из какого сора растут стихи» (Ахматова), но знаю, в какой сор превращается во времени любая злободневность (чему и посвящены эти комментарии). Мой переводчик затруднился с этим словом я затруднился с ответом. On duty – первое, что пришло мне в голову, но это не по-русски. Вахтер – оказалось, по-немецки слишком грубо. Не считать же это предварительным арестом за еще не совершенное мелкое хулиганство… Дежурный водится и в школьном классе, и в воинской части, и в бараке, и в гостинице (дежурная по этажу), и каждый раз это не одно и то же. Суть, быть может, в том, что дежурный не столько наводит порядок, сколько отвечает за него. Он обязан сигнализировать. Вроде он на мостике корабля высматривает айсберг. Ответственность его растет. Как долго нам еще отдуваться за советский смысл русских слов?! Пока не вымрем. А кто тогда живым пояснит? А и не поймут (как мой переводчик).