Элайн Нексли - Вивиана. Наперекор судьбе
– Простите.
– Зачем вы пришли? Говорите немедленно, у меня мало времени, – грубо потребовала Вивиана.
– А вы очень изменились. Уже не та легкомысленная девочка… Миледи, я понимаю, сколько боли и страданий причинил вам в Англии. Никакие извинения не загладят моей вопиющей вины, но я прошу пощады. Лишь выслушайте меня и я уйду.
– Вы не заслужили этого. Послушайте, я не намерена с вами разговаривать. Убирайтесь. Немедленно, иначе я позову охрану!
– Умоляю… – девушка ахнула, когда Амбруаз упал прямо перед ней на колени, обхватив ноги, скрытые под шелком платья: – Прошу, выслушайте меня, и я сразу исчезну из вашей жизни, клянусь!..
Вивиана с раздражением оттолкнула де Куапеля. В ее душе шевельнулось сочувствие, но воспоминания не позволяли согласиться. Слишком много боли этот человек принес в жизнь молодой женщины. И он вновь, словно страшный кошмар, врывался в ее судьбу: – Даже в Египте вы меня нашли. Ради чего? Ради каких грязных целей? Вновь Маддалена приказала? – злобно парировала девушка, чувствуя, как печальный, но настойчивый взгляд француза впивается ей в сердце.
– Я больше не служу этой ведьме. Вивиана, сюда я приехал только из-за вас. У меня нет ни единого близкого человека, ни одной родственной души. Я сам в этом жестоком мире, наедине с беспощадной долей. А порой до боли хочется опереться на родное плечо, – дочь графа с удивлением заметила, как в глазах Амбруаза сверкнули слезы.
– Но я для вас не близкий человек, мы чужие, случайно встретившиеся из-за козней судьбы. Жизнь свела нас, но и сразу разъединила.
– Это не так!.. Далеко не так, Дини!.. – отчаянно застонал де Куапель. Леди Бломфилд вздрогнула, услышав свое забытое имя. Никто не называл ее так:
– Откуда вы знаете?
– Есть тайна, из-за которой мы встретились с самого начала. Это секрет, что перевернет наши жизни. Но здесь не место для таких разговоров. Если вы пустите меня в дом…
– Встаньте, – резко оборвала Вивиана, жестом приказав французу следовать за ней. Опасаясь встретиться со служанками и стать центром ненужных сплетен, девушка быстро прошла через главный коридор. Оказавшись в своей комнате, Вивиана указала на кресло. Амбруаз, дичась, осторожно присел, не спуская с молодой женщины внимательного, изучающего взгляда:
– Вы так похожи на свою мать. Те же фиалковые глаза, сочные губы, благородный вид. Смотря на вас, я вспоминаю ее, – молодая женщина почувствовала, как кровь отхлынуло от лица, а сердце, словно птица в клетке, бешено заколотилось. Опустившись на кушетку, девушка несколько минут молчала, лишь потом смогла выдавить из себя слова:
– Вы знали Софи?
– Мы были очень хорошо знакомы, вернее, связаны родственной нитью, – Амбруаз закрыл глаза, воскрешая в памяти образ той, что до сих пор томила сердце.
– Я не понимаю вас… Вы – француз, она – англичанка, которая на протяжении всей своей жизни не выезжала за пределы родины. Как вы могли встретиться?
– Я родился в Англии, а француженкой была лишь мать. Мой отец – чистокровный еврей, познакомился с ней во время паломничества в Храм Господний. Они полюбили друг друга, но христианка и иудей не могли быть вместе. Мама уехала к себе на родину, а папа под выдуманным именем решил посетить Англию. Но узы любви никогда не рвутся. В Лондоне мои родители вновь повстречались и тогда, наперекор обычаям и вере, поженились. В этом счастливом браке родился я. Спустя года мать вновь забеременела, но, увы, скончалась при родах.
Лишь через шесть лет отец полюбил вновь, – молодой человек, смахнув слезы, посмотрел на Вивиану, чье побледневшее лицо не выражало никаких чувств. Сцепив руки на коленях, молодая женщина внимательно слушала, и лишь лихорадочный блеск в ее лиловых глаза выражал страх и предчувствие: – Но почему у вас европейское имя и фамилия, если отец был евреем?
– Когда я только родился, меня нарекли Азриэлем, но мать тайно кликала меня Амбруазом, так звали ее покойного отца. Перед смертью мама пожелала, чтобы я учился в Аквитанской старшей школе, знаменитой на всю Европу. Но иудеев ненавидели и ненавидят во всем мире. Не желая навлекать на себя негодование учителей и остальных ребят, мне пришлось взять имя Амбруаза из Прованса.
Вивиана нетерпеливо убрала с лица выбившуюся прядь, недовольно отвечая: – Мне, конечно, жаль вашу матушку, но это все, о чем вы хотели мне сказать?
– Нет, не все. Я умолчал о самом главном: моего отца звали…Лейб Аврагаа, – Амбруаз опустил глаза, не желая смотреть на дочь графа, которая, издав тихий возглас, непонимающе глядела на него: – Что?
Мужчине внезапно стало жаль эту съежившуюся девушку. Она казалась ему такой покинутой, разбитой, несчастной. Англичанка молчала, и лишь одинокая слеза скатилась по ее бледной щеке. Вивиане чувствовала, что время вокруг нее остановилось, и замерло даже биение сердца. Мучительно утекали минуты, вместе с ними душа разбивалась на мелкие осколки. Девушку вздрогнула, словно через сон почувствовав, как кто-то прижал ее к себе и стал гладить по голове. Молодая женщина внезапно поняла, что плачет. Вивиана стала вырываться, но крепкие и одновременно ласковые руки Амбруаза держали ее: – Тише, успокойся. Прошу, – девушка замерла и уткнулась лицом в плечо де Куапеля, зарыдав с новой силой. Она сама не знала, от чего слезы текут по щекам, а сердце странно щемит: – Почему?… – ели прошептала леди Бломфилд. Француз, взяв лицо молодой женщины в ладони, внимательно посмотрел ей в глаза: – Ты мне веришь? – девушка кивнула. Вивиана понимала душой, но не разумом, что это правда. Амбруаз, человек, которого англичанка ненавидела всем своим существом, оказался ее братом.
Девушке понадобилось время, чтобы прийти в себя и начать здраво мыслить. Отпив холодной воды, Вивиана продолжала, уткнувшись лицом в грудь Амбруаза, молча сидеть, вслушиваясь в свист ветра за окном: – Я никогда не думал, что у меня будет такая сестра.
Вивиана, поднявшись, с улыбкой посмотрела на новоиспеченного брата: – Какая?
– Смелая, отважная, независимая, идущая ради своего счастья наперекор всему. Если бы твоя мать была такой… – молодой человек почувствовал, как защемило сердце. Воспоминания о темноволосой красавице до сих пор разрывали душу.
– Ты знал Софи?
– Я ее любил и люблю. Она жила в доме моего отца, каждый день я видел ее и…стал пленником своих чувств. О том, что у меня есть сестра, мне поведала Амелия. Мы встретились в Лондоне. С ней был озорной мальчишка, наш брат.
Вивиана, словно маленький ребенок, с радостью захлопала в ладоши: – Паскуаль! Мой дорогой мальчик! Как он? С ним все в порядке? – мсье де Куапель простодушно улыбнулся, взяв руки сестры в свои: – Разве может человеку быть хорошо вдали от тебя? Мальчик грустный и поникший, хотя старается это всеми силами скрыть. Ему не хватает тебя.
– Скоро, очень скоро я заберу его сюда, но пока мы должны жить в разных странах.
– Ты останешься здесь? – Амбруаз печально кивнул, с тоской погладив мягкий локон девушки: – Я знаю, что останешься. Англия никогда не была для тебя настоящей родиной. Ты жила в ней, словно чужеземка. А здесь все по-другому.
– В этом городе я познакомилась с одной девочкой, и, буквально вырвав ее из лап кошмара, приютила. Теперь мы одна семья, это наш крохотный, но счастливый и уютный мир, – молодая женщина отстранилась от француза, печально отведя глаза, словно стыдясь за свои откровенные слова.
– И в этом мире нет места для меня? Ведь так? – девушка едва удержалась от отрицательного возгласа, но ей не хотелось врать. Амбруаз все понял без слов, не нужно навеивать лживую иллюзию: – Понимаешь, долгое время я жила без брата, и сейчас мне трудно принять то, что человек,…
– …которого ты ненавидишь и презираешь, твой близкий родственник, – печально закончил Амбруаз, поднявшись с кресла и понимающе кивнув: – Не расстраивайся. Я не достоин этого. Ты меня никогда не простишь, – де Куапель поднял руку, призывая леди Бломфилд к молчанию: – Не ищи отговорок. Я все прекрасно понимаю и не смею тебя осуждать. Прощай, я уеду, но знай, что в любой миг ты можешь обратиться ко мне за помощью, знай, что у тебя есть любящий и верный брат, – мужчина поцеловал девушку в лоб, и, не оглядываясь, направился к выходу. Вивиана хотела окликнуть его, но ком в горле не позволял сказать ни слова. Слезы ручьем хлынули из глаз, сердце колотилось, била мелкая дрожь, но Вивиана смогла улыбнуться: – Теперь мы не расстанемся, Амбруаз. Ты – мой брат, и я буду всегда помнить это, – прошептала молодая женщина, но француз уже не слышал ее слов.
Мсье де Куапель, словно сумасшедший, хлопнул главной дверью, едва сдерживая в себе злобный порыв. Единственная женщина, которой он обнажил душу, просто выгнала его. Правда говорят, что, отдавая сердце человеку, будь готов, что он его растерзает и выбросит. Амбруаз прокручивал в голове ее взгляд. Она молчала, но в важных ситуациях слова не важны. Внезапно мужчина остановился от знакомого голоса: – Стой, подожди. Что случилось? – навстречу быстрым шагом шел Джамиль: – Вы поссорились?
