Эммануил Тафель - Звезда без любви не рождается
– У меня высокие баллы и фотографии одни из лучших на курсе, – запальчиво произнёс Игорь и залпом выпил коньяк.
Спиртное остро резануло горло и он, хватая воздух, открыл рот. – Эх ты, вояка, – улыбнулся отец. – Закуси-ка, – он протянул сыну бутерброд с красной икрой. Немного отдышавшись, Игорь принялся за первое. Уха была, действительно, хороша, но всё-таки мама готовила её лучше. Отец ел, как всегда, неторопливо, изредка подливая себе коньяк, а Игорь к мясу предпочёл красное вино. После обеда они решили отдохнуть и поднялись в 326-ой номер, в котором остановился отец. Игорь скинул ветровку, расстегнул рубашку и приоткрыл окно. Шторы от ветра выгнулись парусом. Красная площадь и Кремль были видны как на ладони.
– Вид просто замечательный! – восхитился Меньшов.
– Да, сейчас здесь красиво, – согласился отец, – но я помню Москву во время войны. Дома и улицы были другими, всё было покрыто снегом, действовало круглосуточное затемнение и ни огонька вокруг, но всё равно я с тоской вспоминаю то время, ведь мы были молодыми и, казалось, всё лучшее у нас ещё впереди. – Тебя можно понять, у каждого поколения своё звёздное время, которое вспоминается всю жизнь.
Игорь снял рубашку и направился в ванную. Он принял душ, затем выпил чай, принесённый кельнером в номер. Отец взглянул на него и сказал:
– Ты выглядишь усталым, сын. Останься на ночь, выспись, а с администрацией я договорюсь.
– Хорошо, я согласен, только разбуди меня в семь утра. Мне бы не хотелось опоздать на зачисление.
Игорь заснул сразу же, как только голова коснулась подушки и в тот же миг, как ему показалось, отец разбудил его. Он стоял у кровати подтянутый и свежевыбритый.
– Доброе утро, студент!
– Привет, папа. Я ещё не студент, но сегодня всё должно решиться. Игорь быстро оделся, побрился и спросил:
– Где мы сегодня завтракаем?
– В кафе! – бодро ответил отец, повязывая галстук. – Там с утра вкусные булочки и очень приличный кофе. Я сегодня весь день в министерстве, но после работы могу заехать за тобой в институт.
– Нет, папа, спасибо. Я освобожусь значительно раньше и сразу же поеду к брату.
– В таком случае встретимся у него вечером.
После завтрака они вышли из гостиницы на улицу. Летний зной висел в воздухе и даже в тени было жарко. О том, чтобы перейти на солнечную сторону не могло быть и речи. У метро они простились. Отец направился к стоянке так си, а Игорь спустился в подземный переход к метро.
– В вестибюле института стоял необычный гул, так как здесь собрались абитуриенты всех факультетов, уже сдавшие вступительные экзамены. Зачисление во ВГИК проходило иначе, чем в другие институты Москвы. Здесь не вывешивали традиционные списки счастливцев, а вызывали каждого претендента на собеседование в кабинет ректора. В ректорате собрались не только члены приёмной комиссии и профессора ведущих кафедр, но и представители киностудий, которые пытались распознать в юных дарованиях будущих мастеров кино.
Меньшов протиснулся в коридор первого этажа, миновал стайку хорошеньких актрис, внимательно пригляделся к будущим режиссёрам, сознательно отвернулся от бородатых художников и встал у стены, как раз напротив кабинета ректора.
Ровно в десять часов секретарь приёмной комиссии начала вызывать абитуриентов на зачисление. Первыми пошли кандидаты в режиссёры. Даже в начале творческой карьеры будущих студентов стали приучать к субординации.
Затем стали вызывать экономистов, это будущие администраторы и директора фильмов, за ними актёров, потом художников и, наконец-то, операторов.
На каждый факультет, учитывая специфику института, принималось по конкурсу от десяти до двадцати человек. К ним прибавлялись студенты-иностранцы и направленцы от специальных организаций. На курсе в среднем занималось около двадцати человек, остальные находились в творческом поиске или зарабатывали деньги где-то на стороне.
Когда на зачисление стали вызывать абитуриентов операторского факультета, Меньшов напрягся как зверь перед прыжком. Первым прошёл Гена Струбицын, серьёзный, немногословный, уже повидавший жизнь человек. За ним Толя Семёнов, высокий, худой парень, а вслед за ним Витя Переверзев – весёлый балагур и остряк.
Но вот дверь распахнулась и секретарша, невысокая, полная женщина с очками на кончике носа, громко произнесла:
– Меньшов!
Игорь уже два часа ждал этого слова, а когда услышал его, то не сразу понял к кому оно обращено.
– Игорь Меньшов! – ещё громче повторила секретарша. В её голосе прозвучало нетерпение.
– Я здесь! – отозвался Меньшов и сам не узнал своего голоса. Он резко оттолкнулся от стены, протиснулся между спинами двух высоких парней и предстал перед секретаршей.
– Ну что же вы, молодой человек, – с укоризной сказала она. – Вас ждут, а вы прячетесь. Проходите!
Игорь вошёл в приёмную, открыл массивную дверь и сразу же оказался перед комиссией. За широким столом сидел ректор Иван Петрович Добряков, держа в руках объёмистую папку с документами. Его лицо было знакомо Меньшову по фотографии, висевшей в коридоре института. Рядом находился профессор Каменцев, оживлённо беседовавший с деканом операторского факультета. Остальные лица слились для Меньшова в сплошное, напряжённое пятно и, когда раздался негромкий, но властный голос ректора, он ещё не успел прийти в себя.
– Скажите, Меньшов, что вас привело в наш институт? – спросил Добряков, вопросительно взглянув на абитуриента. – Почему вы решили стать кинооператором?
Игорь стараясь смотреть только на ректора, чётко ответил:
– Я уже четыре года занимаюсь фотографией, неоднократно публиковался и получил несколько призов на выставках. Мне нравится это дело и я считаю, что различие между фото и кинокамерой не так уж и велико: всего-то 24 кадра в секунду, – Меньшов, казалось, осмелел и говорил уверенно. – Как большинство мальчишек я с детства был заворожен магией кино. – Но почему-то не все мальчишки решаются поступать в институт кинематографии, – едко заметил ректор.
– Решение о поступлении на операторский факультет ВГИКа я принял соз, нательно, – как бы не замечая иронии ректора, ответил Меньшов.
Профессор Каменцев, убедившись, что ректор взял паузу, заинтересованно спросил:
– Мне интересно знать, оператором какого профиля вы собираетесь стать. – Оператором художественного фильма, – не задумываясь, ответил Игорь.
Профессор удовлетворённо кивнул и тут же занялся какими-то бумагами, разложенными на столе. Далее Меньшову были заданы несколько второстепенных вопросов и в заключение ректор Добряков сказал:
– Спасибо, молодой человек, мы вас выслушали, а теперь подождите в коридоре. Решение приёмной комиссии вам сообщит секретарь.
Игорь, страшно волнуясь, попрощался и вышел из кабинета. Он, казалось, не замечал, что происходит вокруг. Вот стали вызывать на зачисление других абитуриентов. Некоторые из них имели не только хорошие оценки, но и производственный стаж, что увеличивало шансы на поступление. Предчувствие неудачи уже казалось не покидало его и, когда абитуриенты стали расходиться, он несмело вошёл в приёмную. – Простите, – обратился он к секретарше, которая сосредоточенно глядела на экран монитора, – вы не скажете какое решение приняла комиссия? Она оторвалась от экрана, поправила очки и строго ответила:
– Вы не прошли по конкурсу, Меньшов, но приёмная комиссия, учитывая хорошую подготовку к экзаменам, рекомендует вам поступать в институт в следующем году.
Его оглушило, он не чувствовал ни рук, ни ног, ни головы. Ничего не сказав, Меньшов повернулся и на негнущихся ногах вышел в коридор.
Жить не хотелось!
Недавно шумные коридоры института уже опустели и только уборщицы мокрыми тряпками смахивали пыль. Игорь вышел на улицу, залитую солнечным светом. Стояла нестерпимая жара. Он медленно дошёл до автобусной остановки, но почувствовав себя плохо, решил взять такси.
У перекрёстка мелькнул зелёный огонёк и шофёр, резко затормозив, весело спросил:
– Куда рулить, парнишка?
– На Дмитровское шоссе, – вяло отозвался Меньшов, усаживаясь рядом с водителем.
Он не мог привыкнуть к развязности и лихачеству столичных таксистов, работавших по принципу: еду не туда, куда надо клиенту, а куда сам захочу. Но уже через полчаса Игорь был доставлен по адресу и подошёл к знакомому многоэтажному дому. Дверь ему открыл отец и, взглянув на сына, всё сразу же понял. Они молча прошли в комнату, отец закурил, а Игорь тяжело, как старик, опустился на диван. В комнату влетела Вероника и тотчас же защебетала:
– Привет, Игорёк! Тебя можно поздравить?
– Нет! – резко ответил Меньшов. – Меня не приняли в институт, – и, взглянув на отца, просительно добавил: – Мне бы сигарету сейчас, а?
Отец протянул ему пачку «Мальборо», а Вероника робко спросила:
– Может дать тебе таблетку «Седуксена», всё ж полегче станет.
