Юрий Запевалов - Донос
Зарождались новый род, новые семьи, новое племя.
То племя, сказал нам старик, и назвалось Казаками. По-тюркски – это как бы значит – «удальцы, лёгкие на подъём». Потому и Казаки.
Так это славное прозвище и закрепилось за новым племенем. Пережило годы, столетия и даже тысячелетия, дожило до нас, до наших нонешних племён! До нас с вами».
Вот так старый терской казак представил нам наше казачье происхождение и разрешил спор наш у костра! Шутливо тот спор вроде начался, а вишь какой серьёзностью обернулся!
«А с пришествием Христа, – продолжал докладывать нам старый казак, – святой апостол Павел, ученик и соратник Иисуса, путешествуя по Северному Черноморью, натолкнулся на хорошо развитое, оседлое и богатое племя Казаков и окрестил его. Так, уже в первом веке Христовом, казаки приняли его веру, веру христианскую. И крепки в той вере христианской до сих пор».
Вот такую легенду, други мои, слышал я в горах Кавказских. А верить тому аль нет, дело каждого. Одно ясно, давно мы в России и с Россией, срослись и породнились с народом русским, всегда умереть за землю русскую готовы были, но не забываем и того, что народ мы самостоятельный. Что мы – Казаки.
Расставание с дедом было нелегким. Мать с утра украдкой плакала. Перед самым выездом, когда мягкая «кошевка» стояла во дворе запряженной гнедым тонконогим жеребчиком, чемоданы и мешки с подарками тщательно уложены, дед обнял на прощание дочь и старшего своего внука Александра, залез под старый казачий тулуп из заячьих лапок, старый его тулуп, оставил когда-то, не забрал, теперь вот видишь, вновь пригодился, скрылся дед от всех провожающих в широких его полах, не выдержал, тоже заплакал.
Чувствовал дед, понимал, что видится со всеми в последний раз.
3
Мы с Андреем пьем чай. Так начиналось каждое утро. Мы с ним, как в дежурство какое-то, каждую ночь бодрствуем. Я по своей натуре «сова», люблю ночью чем-то заниматься, спать не могу. А Андрей – «за компанию».
– Знаешь, Саныч, я тоже не сплю по ночам. Пусть спят. А мы с тобой, хочешь, в шахматы?
Но шахматы, это предлог. Любознательный Андрей задает мне очень сложные вопросы, порой на их обсуждение и уходит вся ночь.
– Саныч, ты мне поясни, ну ладно мы, жулики, воры, жизнь наша такая, но как это вы, государственные люди, хранители отечества, ухитрились разворовать богатейшую страну за такое короткое время, за три с небольшим года? Ты мне объясни, кто же из нас главные жулики? Мы или вы?
– Ну, а как сам думаешь?
– Да вы, конечно! Вы, немногие избранные, все, кто был поближе у лакомого «пирога», вы нахально захватили власть и все добытые до вас богатства! И не только все захапали – вы еще и сумели «обосрать» при этом всех, кто создал эти богатства!
И начинается. Любой ответ при таких разговорах – простая отговорка. Ответ требуется точный. Или поясни, опровергни – или признайся, что да, мы главные жулики. А что тут пояснять, когда и самому не ясно – действительно, как? Как, кто позволил, кто сумел за столь короткое время загубить великую державу! Ну ладно, семнадцатый год, там свергали «царя-кровопийцу», а кого свергали сегодня, ради кого обобрали простой, трудолюбивый, доверчивый народ? Кто и чем был недоволен в великой свободной стране? Ради кого свергали саму страну?
– Саныч, ты что, действительно добывал золото?
– Да, Андрей, добывал.
– Впервые в жизни вижу человека, который сам, лично добывал золото. Но ты само золото это, чистое, не в изделиях, ты сам его видел? Или все проходило через приборы, а вы только по бумажкам отчитывались.
– Да нет. Приходится при добыче золото «доводить». А этот процесс пока в основном ведется вручную. Всю основную работу делают механизмы, а вот чистую доводку делаем вручную. Даже пыль с тарелочек сдуваем элементарным «дедовским» способом – дуем губами. Но это на «россыпях». Там да, там видимое золото. Но есть еще руда, золотоносная руда. Вот там да, там добывают руду, обрабатывают ее на специальных приборах, специальным способом на обогатительных фабриках. Еще их называют – «золотоизвлекательные» фабрики. Там видимого золота нет. Там окончательная доводка ведется на специализированных заводах. И золото на рудниках, как ты говоришь, видят только «по бумажкам».
– Ничего себе. Ну, а сам-то ты держал в руках это золото?
– Держал и помногу. И довольно часто. Когда работал на участке – держал ежедневно. В «доводке», в золотокассе.
– А много мы добываем золота? В стране. Ну, скажем за год?
– Цифры эти секретные раньше, в Советском Союзе, были. Да и не только у нас, каждая страна имеет коммерческие тайны, и даже каждая за рубежом коммерческая фирма никому таких данных не дает. Но сейчас же «гласность», свобода, секретов нет, все публикуется. Правда, все и распродается. Потому, наверное, все и рассекретили, чтобы ловчее продать.
– Ну, а все же, сколько мы добывали? Или тебе таких «цифирь» знать не положено?
– Положено, не положено, а ты сам как думаешь?
– Думаю, знаешь, только сказать нельзя. Ну а в мире, весь мир, сколько добывает? Ну, хоть примерно.
– Весь капиталистический мир добывал раньше, по данным специальных журналов, где-то около полутора тысяч тонн. Ну а мы раза в четыре меньше. Это примерно. Точные данные все же видимо засекречены. А ты что так о золоте любопытствуешь? Свой интерес есть?
– Да ладно, Саныч, какой там интерес. Мы не по этому делу. Наши дела попроще. А что, много золота воруют?
– Много! В семидесятых годах, например, в Свердловске, это такой в нашей Стране перекресток воровских путей, там все «дорожки» сходились, со всех краев Страны, так вот там изымалось за год более тонны ворованного золота. Это только изымалось! Так что, много еще воруют. Мне «зэки» на Севере показали сто способов воровства золота с промприборов. И это при усиленной охране! Но кто будет воровать со «шлюзов», кому это надо? Это опасно. Воровать на открытых площадках добычи и легче, и безопасней. Там и воруют – в «забое».
– «Забой» – это что, это прииск?
– «Забой», это место где копают золотой песок, вручную, или экскаватором, или другим способом.
– А «прииск» что такое?
– Прииск – это предприятие. Как и рудник. На прииске – добычные участки, гидравлики, драги, шахты, промприборы, ну и многое другое. На руднике – шахты, карьеры.
Прииски и рудники подчиняются комбинату, а уж комбинат – министерству. Вот такая вот административная цепочка.
– А ты, Саныч, кем был?
– А я был всем. И рабочим на драге, и проходчиком в шахте, и горным мастером, и директором всех этих административных уровней. Ну, кроме министра!
– Да, Саныч, хорошая у тебя концовка. Столько добыть этой «неблагодарной» стране золота и закончить все это вот, на нарах, с нами, ворами да разбойниками в одной камере.
– Да страна, Андрей, здесь ни при чем. Страну мы ведь сами делаем. Какие мы, такая и страна. Нечего все на строй да на страну сваливать. На себя поглядеть не худо бы.
– Ну, эта присказка для нас. У вас, я думаю, другая формула жизни.
– Формула жизни, Андрей, у всех должна быть одна – жить честно. Жизни у всех по разному складываются, но формула должна быть одна.
– То-то вы, «честные», и растащили страну! За каких-то неполных три года. Удобная у вас формула! Вот только «накладочки» у некоторых бывают. Вот у тебя, например.
– Да. В этом ты прав. Именно «накладочки».
Тихо. Ночь на исходе, но все еще спят. Кому спать положено. Только сверху, Илья, мы с ним спим на одной «шконке», по очереди, по двенадцать часов, позевывая лениво спрашивает:
– Саныч! Ложиться будешь?
– Поспи еще.
– Да не, хорош, будет. Чаю попью. Немного, кружечку.
У нас напряженка с сахаром. Две «дачки» не получили на этой неделе. В камере у каждого свой день получения «дачки». А вчера было пусто – снова не дополучили двух «дачек». В общем-то ничего необычного, так часто бывает. А у нас с сахаром, как и с чаем – всегда запас. Но тут подселили сразу троих молодых парней абсолютно пустых – ни наличия, ни передач, голодом не оставишь, вот и подиздержались.
– Ладно, слезай. Полежу, хоть спать пока и не хочется. Ноги болят, все мышцы тянет, терпения нет.
– Это сердце – замечает Андрей – это не мышцы, это сердце. Счас, Саныч, я тебе приготовлю набор «колесиков», примешь, легче станет. – Андрей у нас еще и за лекаря.
Лекарства в камере в основном мои – после сердечного приступа мне разрешили получить лекарства. Дочь, Светлана, подписала у врача разрешение на передачу целой аптечки. Врач поначалу половину заявки вычеркнула. Принесли мне подписать, что ознакомился. И тут снова Андрей:
