Сергей Буянов - Рандолевый катран
Александр поймал первую попавшуюся медсестричку и заставил её найти доктора из реанимации.
– Узнали? – спросил врач. Волконский почувствовал в его словах нотки недоверия.
– Препарат из группы простагландинов, – сказал Волконский, не обращая внимания на тон доктора.
– Где вы его взяли?
– Это важно?
– Да. Поскольку препаратов простагландинов на сегодняшний день используется более десятка! И у каждого разный эффект. Вам дал его гинеколог?
– Можно и так сказать.
– Запивала молоком?
Волконский молча кивнул.
– Простагландины быстрее растворяются в молоке, это усилило эффект. Александр Андреевич! Тормошите этого специалиста, чтобы он немедленно дал нам антидот! – подумав, какой там специалист, доктор усмехнулся и добавил: – Ритодрин!
Волконский проговорил новое слово, шевеля губами.
– Ритодрин! – повторил доктор. – И побольше!
– Литра хватит?
– Хватит десяти кубиков. Но только поскорее!
Волконский схватил мобильный, тот не включался. Александр тряхнул им, бесполезно. Похоже, сел заряд. Волконский подошёл к посту, набрал номер с городского телефона.
– Какого надо в такую рань? – заорал Алик и на полуслове умолк.
– Ты сказал: "простагландины"! – Волконский не обратился к профессору по имени, но без того Алик потрогал себя за голову, ощущая, как седеют волосы, – будь добр, доставь в течение получаса, нет! Даже четверти часа – в ЦКБ сто кубов ритардина!
– Ритодрин? – переспросил Алик.
– Тебе лучше знать!
Через двадцать минут доктор вскрыл ампулы противоядия, распорядился зарядить их в систему с физраствором.
Больной стало легче. Нина Петровна задышала ровнее, лицо её порозовело. Волконский, протиснувшийся в палату, смотрел на неё и радовался.
– Как дела у мамы? – спросил он у доктора.
Врач опустил глаза.
Волконский посмотрел на пустующую кровать.
– Обширный трансмуральный инфаркт миокарда. В народе это называется разрывом сердца, – доктор развёл руками.
– Вот и вся наука медицина, – сказал Волконский.
– Вы можете жаловаться, подавать в суд, но ей не помогли бы ни в одной клинике мира.
– И я о том же, – Волконский вымученно улыбнулся.
– Скажите честно, – потребовал доктор, выйдя с Волконским в коридор, – вам нужен был этот ребёнок?
– Да! – вскрикнул Волконский. Он был очень нужен! На столько, на сколько стоят жизни двух самых любимых женщин!
– Тогда возьмите его у санитарки. Слышал, у князей принято хоронить даже плаценты.
– У него была плацента?
– Простагландин вызвал спазм пуповины, ваш сын задохнулся раньше, чем мы ввели антидот.
Волконский получил свёрток в больничном тряпье. Санитарка выдала ему пустой бикс, посоветовала положить плод в него.
– На вас похож, – всхлипнула она.
Волконский боялся развернуть свёрток, князь уже мало что соображал. Выйдя из больницы, он тотчас вернулся. Обратился к знакомому доктору.
– Можешь сделать экспресс-анализ ДНК?
– Нет проблем! – мужчина в белом халате не спросил для чего, почему, он просто согласился оказать услугу нужному человеку.
Через полчаса он высказал соболезнования.
Волконский сжал кулаки, отвернулся. Плечи его, как и колени мелко затряслись. Что он наделал?
Убедившись, что жизни жены ничто не угрожает, Волконский остановил машину у первой церкви.
Впервые Волконский разговаривал со священнослужителем как обычный прихожанин, а не лицо, наделённое властью.
Батюшка посоветовал ему не отчаиваться, продолжать жить положась на волю Божью. Никому не мстить, и не искать виноватых.
Александр вышел из церкви укреплённый духом. Он принял решение.
ГЛАВА 41
– Никита! Можешь возвращаться домой, – сказал Чугуев, позвонив Никите.
Никита хотел что-то сказать, и произнёс пару слов, но абонент, конечно же, его не слушал. Чугуеву было не до праздных разговоров. Без того, появились неприятности.
В прокуратуре почему-то решили, что мэр города лично знаком с убитым при непонятной попытке к бегству накодилером. Он-де бывший одноклассник известного в городе бизнесмена Никиты Демидова, который вне всяких подозрений.
– Выходит, я под подозрением? – в лоб спросил Чугуев.
Прокурорский как-то весь сжался, на глазах уменьшился в объёме. Он не боялся мэра, и ему было глубоко наплевать на власть предержащих, но так было принято. После вопроса мэра, каждый человек скукоживался, показывая собственную ничтожность.
– Ни о каких подозрениях нет и речи. Мы пытаемся выяснить, входил ли в круг ваших знакомств убитый наркодилер. Дело в том, что он застрелен в лоб – при попытке к бегству!
– Может, он пятился, стараясь выпрыгнуть задом?
– Мысль здравая, и она приходила нам в голову.
Чугуев кивнул, нахмурившись. Он еле сдержался, чтобы не похвалить прокурорские головы.
Сотрудник прокуратуры молчал, но уходить не собирался.
– Я за вас продумал версию, есть ещё какие-то вопросы?
– Леонид Аркадьевич, – улыбнулся прокурор, – я к вам по деликатному вопросу. Митяев Дмитрий, это только предлог. Законно обоснованный предлог.
– Есть и не законный?
– Товарищеский, я бы сказал. На вас поступил сигнал, – прокурор вынул из портфеля папку из чёрного кожзаменителя.
Чугуев поглядел на прокурора, как смотрит фокусник за действиями уличного жулика напёрсточника. И что там, в твоей волшебной папочке?
В волшебной папочке оказалось несколько листов жалоб на действия мэра Чугуева.
– Леонид Аркадьевич, считаю своим долгом предупредить вас, что эти бумаги попадут к Губернатору.
– Что предлагаете? – Чугуев откинулся на спинку кресла, сложил руки в замок.
– Я веду дело по теракту в здании городской администрации. И пришёл к выводу, что одновременные взрывы бюста Ленина и крыльца не связаны с рейдеровским захватом фермы! – высказался прокурор, поправив форменную петлицу.
– Продолжайте! – Чугуев несколько раз подбросил ладонью воздух, поторапливая посетителя.
– В машине вашего шофёра обнаружены следы пластита.
Чугуев рассмеялся посетителю в лицо.
– Выходи, вы-ходи! – сказал он, задыхаясь от смеха. Пластид и Боря – тюлень и гарпун!
Сотрудник прокуратуры поморгал и вышел из кабинета, не успев предъявить свои требования.
Вернувшись в прокуратуру, он был неприятно удивлён вызовом к прокурору города.
– Все материалы по группе террористов передай мне! Беру дело государственной важности под личный контроль.
– Личный контроль не предусматривает самостоятельного ведения дела!
– Ещё приведи соответствующую статью уголовно-процессуального кодекса! – прокурор протянул руку.
Помощник достал злополучную папку и подал начальнику.
– Свободны!
– Пока?
– Решил пошутить? Пошутишь на коллегии. Объяснишь, с какой целью задумал открыть тайну следствия постороннему лицу.
Старший советник юстиции кивнул и поспешил убраться восвояси. Он почти летел по ступенькам на первый этаж, окрылённый тем, что легко отделался. Хватило же ума не дожимать мэра, не то бы схлопотал полное несоответствие и обвинение в шантаже должностного лица!
Чугуев вызвал к себе Бориса.
– Поезжай в прокуратуру, к главному прокурору. Он тебе даст папку с бумагами, привези сюда!
– Это важные документы?
– Не пугайся, нападения на тебя не будет.
Боря кивнул и поспешил выполнять поручение.
Чугуев просмотрел жалобы. Одни и те же, вымышленные фамилии. Ох! Когда же в нашей стране перестанут обращать внимания на анонимки! Чугуев бросил материалы в машинку для утилизации бумаги.
Мэр сел в своё кресло и почувствовал, что оно шатается. Похоже, не только в прямом смысле. Капля и камень точит, а уж темя губернатора тем паче.
– Настя! Клару Семёновну ко мне!
– Она очень занята! – доложила Настя через несколько минут.
– Немедленно ко мне! – рявкнул Чугуев.
Настя помчалась в отдел кадров.
– Клара Семёновна! Леонид Аркадьевич требует вас к себе немедленно!
– Подождёт! Я квартальные свожу! Так и скажи, через полчаса буду!
Чугуев выслушал секретаршу и распорядился:
– Когда она изволит заявиться, сообщишь мне по селектору двумя короткими гудками!
– Всё сделаю! – сказала Настя.
Когда пришла Клара Семёновна, припудренная и накрашенная, секретарша просигналила начальнику.
– Анастасия Павловна! Подготовьте, пожалуйста, копию решения комиссии профкома с решением об увольнении Клары Семёновны!
– Как?! – всплеснула руками Клара Семёновна. – Леонид Аркадьевич! Мне осталось доработать полгода до пенсии!
– Он вас не слышит, – сказала секретарша шёпотом.
– И у тебя, действительно, есть эта бумага?
Настя кивнула, закусив пухлую губу.
– Я буду обжаловать в суд! Настенька, пойдёшь свидетелем!
Настя шарахнулась от Клары Семёновны, как от прокажённой. При этом секретарша ударилась о шкаф и обронила папки. Бумаги вывалились на пол.
