Коллектив авторов - Вслед за путеводною звездой (сборник)
Я не понял тогда этого вопроса. Очень многого я тогда ещё не понимал.
Но время, годы, обстоятельства заставили задуматься: некий, и не очень уж добрый, смысл в том вопросе был всё-таки заключён. Он был как предостережение.
Я хорошо помню, как люди со словами благодарности клялись в своей готовности выручить отца, когда будет нужно. Клялись. Но, что были те слова? Далеко уносил их ветер…
В нашем селении стали появляться незнакомые люди. Они что-то строили, объясняли, что наше старое селение должно превратиться в посёлок городского типа. Наше чудо-дерево попадало, как говорили, «под план». Здесь должна была проходить теперь дорога.
Пришлось отцу собственноручно срубить абрикосовое дерево. Надо сказать, он почти не горевал. Или просто виду не подавал?
– Велика беда – посадим другое! Вырастет лучше прежнего.
Но так уж случилось, что начались у нашей семьи вскорости неприятности – они, как сговорились, шли одна за другой, будто толпились у нашего дома, будто караулили нас на каждом шагу.
Сначала пропало в горах небольшое стадо овец. Старший брат недоглядел, заснул не вовремя. Заболела и пала корова. Часто прихварывал самый маленький братишка Али. Вся извелась мать. Что-то не ладил со своим начальником на работе отец.
Он был гордым человеком, но ему ничего не оставалось делать, как пойти на поклон к соседям. К тем самым. И что же? Ушёл он от них, с чем и пришёл.
Находили люди оправдание и мотивы своих отказов.
– Прости, но сын женится. Овец дать не могу. Свадьба! Сам понимаешь, – говорил один.
– Рад бы помочь, но наша корова что-то совсем молоко перестала давать, – говорил другой.
А третий, чуть завидев его на улице, просто отворачивался. Не дай Бог, чего попросит.
Отец мой был великим оптимистом и к временным невзгодам относился далее с каким-то юмором. Как это помогало нам жить!
Он посмеивался, вспоминая нелёгкие годы, и повторял беззлобно:
– Были в саду абрикосы, было садовнику и «здравствуй», и «до свидания». Кончились – куда вежливость у людей делась?
Один из немногих горьких законов жизни помогло понять мне абрикосовое дерево: не всякий человек способен отплатить добром за добро.
Но что поделаешь! Не стал я от этого злее. Не стал, вроде бы, расчётливее.
Спасибо за это дереву моего детства…
Бунт подданных
Древняя притча
Давным-давно, много тысяч лет назад, один восточный народ решил взбунтоваться, вернее, покинуть государство, в котором испокон веков жил, и переселиться в чужие края. Причиной столь крайнего шага было то, что на их несчастной родине мздоимство чиновников приобрело чрезвычайные размеры, отчего даже самые маломальские дела нельзя было решить без взяток. Чиновники этого восточного государства настолько привыкли к поборам, что делали это совершенно открыто. Приходил, бывало, к какому-нибудь чиновнику посетитель. С порога он говорил:
– Салам алейкум!
Чиновник в ответ молчал, как рыба, и даже не удостаивал посетителя взглядом.
– Почтенный, – обуздав свое возмущение, вежливо говорил посетитель взглядом. Салам, как говорится, от Аллаха. И разве вам трудно ответить приветствием на приветствие!
Тут чиновник взрывался.
– Что мне твои приветствия! – начинал кричать он. – Какая от них польза?
Хоть сто раз говори мне салам – не стану я от него богатым! Раз пришел, сперва положи сюда то, что следует мне дать, а потом я подумаю, заняться ли мне твоим вопросом!
– Не будет в нашей стране при таких чиновниках ничего хорошего! – сказали однажды люди. – Не лучше ли нам перейти в другое государство, где взятки если и существуют, то не в таком вопиющем масштабе.
Сказали и тогда же сделали.
Разумеется, об этом узнал правитель того восточного государства и, конечно, не мог не запаниковать.
– Собери мне всех чиновников! – приказал правитель слугам.
Когда тех собрали, он сказал:
– Ну что доигрались? Люди, единые мне и вам по вере и языку, не захотели быть моими подданными. Вот результат вашей жадности. Ведь не раз я вам говорил, что надо иметь совесть, что нельзя обирать свой народ.
Отдаете ли вы себе отчет в том, что вы срубили сук, на котором сидели?
Скажите, кто отныне будет содержать вас? Такой участи я даже вражескому правителю не пожелаю! К заходу солнца верните мне мой народ!
Чиновники кинулись исполнять приказанное и застали ушедший народ уже на границе соседнего государства.
– Дайте нам время исправиться. Мы больше не будем обирать вас. Мы умерим свои аппетиты! – стали умолять они уходящий народ.
Но люди с гневом отвечали:
– Горбатого могила исправит. Хватит того, что мы столько долго терпели вас! В таможне соседней страны, другой по языку и вере, узнав причину переселения людей сопредельного государства, в приеме не отказали.
– Пустых земель у нас много, живите на здоровье. Ну, а если хотите пройти через нашу территорию в какую-нибудь страну, то тоже, пожалуйста!
Оставшиеся же без подданных чиновники сели решать, как жить дальше, что делать в пустой стране. И не нашли ничего иного, как для части чиновников определить роль подданных с тем, чтобы они давали взятки другой части чиновников, которая в своем чиновничьем положении должна была оставаться. Надо ли говорить, что никому не захотелось лишиться своего чиновничьего звания. Начались выяснения отношений, в ход пошло оружие. В результате устроенного побоища чиновники перебили друг друга, и их опустевшая страна была поделена между соседними государствами.
Такова история исчезновения с карты земли этой восточной страны.
Что касается ушедшего в другое государство народа, то им бы грех было жаловаться. На новом месте обитания они жили неплохо – во всяком случае, лучше, чем на оставленной родине. Но нельзя забывать – не хлебом единым жив человек. На новом месте переселенцам приснились горы, долины и реки покинутой страны. Эта тоска породила у них песню, которую они часто пели. Но и песня не могла утолить их сердец. И они мало по малу ушли в ту страну, откуда могли коснуться своей родины хотя бы дыханием ветра.
Николай Калиниченко
97 Москва
Пассажирские сказки
Физика
Жил в Москве мужичок один. Хороший дядька, работящий. По профессии – инженер, по натуре – тюфяк. Каждый день в семь часов садился он в метро на станции «Молодежной» и ехал в контору с пересадкой на «Киевской». Вечером тем же путем домой возвращался.
Все было хорошо, пока «Молодежку» из Филевской линии на Арбатско-Покровскую не перевели. Изменился привычный маршрут, людей в вагонах прибавилось. Но это ничего – человек, известно, ко всему привыкает.
Дело было вот какое. Переход с «Киевской» – кольцевой на Арбатско-Покровскую узенький, люди по нему идут плотно, словно горбуша на нерест. Мужичек как раз в самый пик попадал, а впереди него изо дня в день две толстушки-веселушки. В каждой девушке этого веселья килограмм под сто двадцать. Идут, не торопясь, щебечут о своем и за руки друг дружку держат, так что весь проход наглухо перекрыт. Вот и получается: впереди – свободно, сзади – народ напирает, ругается, людям домой надо, а между раздраженными гражданами и веселыми толстушками трепыхается бедный инженер. Герой наш скромен был и незлобив. Ругаться не любил и не умел. Ему бы сказать по-простому: «Подвиньтесь, козы! Пройти хочу!» – а он не может. Одно слово – интеллигент. Покряхтывает мужичек, покашливает, и так, и эдак зайти пытается. Только щебетуньям на его «простите…» и «будьте любезны» совершенно наплевать. Качаются перед носом героя мясистые спины, да щебет по переходу летит. И так до самого эскалатора.
Очень мужичок из-за этого переживал. В самом деле, что ни вечер – стресс. Он даже «Советский спорт» перестал выписывать и от расстройства принялся фантастику читать, которую со школы в руки не брал. Вот как инженера нашего объективная реальность допекла!
Идет он как-то утром по улице к метро. Ноги переставляет, а сам в книжку уткнулся. И вдруг слышит:
– Мужик! Будь другом, купи пивка на опохмел. Мочи нет! Так холодненького охота.
Опустил интеллигент книгу и видит: возле пункта приема стеклотары бродяга стоит. Лицо спитое, а глаза ясные, озорные. На плечах ватник, на голове ушанка старая, в руках авоська с пустыми склянками. Такой характерный-характерный алкаш, даже не верится.
– Здравствуйте, – говорит интеллигент. – Вам какого пива? Темного или светлого?
– А мне, – отвечает бродяга, – самого дешевого. Потому как деньгов много с этих бутылок я не выручу и рассчитаться с тобой за дорогое не смогу.
– Что ж вы сами себе не купите? – любопытствует инженер.
– Продавщица нынче злая работает. Прогонит. Вот завтра смена другая. Там хорошая девочка, молоденькая. Да только ждать до завтра мочи нет.
– Пожалел инженер бродягу, зашел в магазин и хотел уже было дешевого взять, а потом подумал: «Почему человека не порадовать?» Раскошелился – купил чешского светлого, да не одну, а целых две.
