Дарья Крупкина - Шрамы, что мы выбираем
– Повернись.
Он послушно повернулся к ней спиной, и Анабель уложила брата на кровать. Взяв со стола пузырек, она плеснула что-то на спину Уэйнфилда, и по комнате поплыл тонкий, но хорошо ощутимый аромат. В нем смешались розы, ночь и бархат. Фредерик зарылся лицом в шелковые простыни, а сестра, усевшись верхом, ладонями прошлась по его спине. Рядом с братом она казалась совсем маленькой, но ее руки уверенно массировали его плечи и спину.
Анна улыбнулась Кристине:
– Раздевайся, дорогая. Нет ничего естественнее наготы.
Она сама последовала своему совету, дернув за пояс халата. Шелк упал на пол, и Анна уселась на стул, где совсем недавно сидел Фредерик. Винсент возник за ее спиной.
– Ты хочешь, чтобы я рисовал?
– Да. Немного.
Она подразумевала именно то, о чем говорила. Винсент взял со стола краски, кисточку и начал неторопливо изображать что-то на спине Анны. Она сидела лицом к Кристине, так что та не могла видеть, что рисует Винсент.
Кристина однажды посещала закрытый клуб, которым владел привлекательный молодой немец, пару лет назад переехавший в Лондон, и его очаровательная жена-японка. Интернациональная семья. Таким же был их клуб: вполне европейский антураж из металлоконструкций, стриптизерша-японка, официантки в мини-кимоно. Был там и мастер каллиграфии. Он запросто рисовал замысловатые иероглифы на спинах клиенток. Когда же они спрашивали о значении, японец загадочно улыбался и говорил, что признавался им в любви.
– Хватит, – сказала Анна. – Иди сюда.
Она повернулась к Винсенту и расстегнула его джинсы, а Кристина наконец-то имела возможность рассмотреть рисунок на спине Анны. Оказалось, это набросок дерева, что-то вроде сакуры – хотя, скорее всего, на подобные ассоциации Кристину натолкнули воспоминания о немце и японке.
За свою жизнь Кристина наблюдала достаточное количество минетов, поэтому она отвернулась. Тем более, Анабель как раз закончила массаж Фредерика. Теперь девушка сидела среди подушек, скрестив ноги в позе лотоса. Фредерик полулежал на кровати, подперев голову рукой, и наблюдал за Кристиной.
– Ты выглядишь потерянной, – заметил он.
– Какая наблюдательность.
– Не дуйся. Иди сюда.
Кристина подошла с некоторой опаской. Она уже увидела достаточно, чтобы быть готовой ко всему.
– Не волнуйся, – сказал Фредерик. – Расскажи, чего ты хочешь?
Вопрос поставил Кристину в тупик.
– Чего… я хочу?
– Да. Это не сложно. И очень важно. Чего ты сейчас хочешь?
Она задумалась. Кристине всегда казалось, она четко знает, чего хочет, и как этого добиться, но все представляло собой сугубо материальные вещи и мало говорило о том, чего хочется ее душе. И она задумалась. Чего ей на самом деле хочется. Особенно теперь, когда она понимала, что почти любое ее желание может быть воплощено.
Фредерик молчал и смотрел на нее, но Кристина была вынуждена развести руками.
– Я не знаю.
– Скоро ты научишься чувствовать свои желания, – из-за спины брата показалась Анабель. – Это очень важно. А пока…
У нее в руках был шелковый пояс от халата Анны. Скользнув за спину Кристины, Анабель повязала ткань ей на глаза. Кристина подняла руку, трогая пояс, но это было скорее инстинктивное желание, нежели осознанное. Она и так знала, что у нее на глазах. Она только не знала, что будет дальше.
Маленькие пальцы Анабель расстегнули ее кофту, стягивая ткань с плеч. Другие руки занялись юбкой. Против последнего Кристина определенно возражала и перехватила чужую ладонь:
– Эй, что вы делаете?
– Тихо, – рука Фредерика мягко высвободилась. – Тебе нужно узнать себя.
Она позволила раздеть себя до белья. По телу пробежала едва заметная дрожь: несмотря на тепло в комнате, Кристине показалась, что ей холодно. Пальчики Анабель помассировали ее плечи.
– Расслабься. Почувствуй свое тело.
И следующее время – Кристина не могла бы сказать, сколько именно, – она провела за изучением собственного тела, руководствуясь такими прекрасными учителями как Фредерик и Анабель. Они раздели ее полностью, не оставив даже чулок, и кончиками пальцев прикоснулись к каждому участку ее кожи. Они нежно проводили, почти щекотно царапали, требовательно застывали. Они хотели возбудить каждую клеточку, и в итоге Кристина была готова признать: им удалось.
Где-то в середине увлекательного процесса она услышала полувздох-полустон Винсента, и ей показалось, что либо он сам, либо Анна вскоре присоединились к Фредерику и Анабель. Впрочем, она могла ошибаться.
Они не успокоились, пока не прошлись по всему телу Кристины. Пока она с удивлением не обнаружила, что внутри нее пылает огонь, который она вовсе не собиралась выпускать. Но именно в этот момент они прекратили и, помедлив пару секунд, Кристина сняла с глаз повязку.
Винсент так и не оделся. Развалившись на кровати, он ждал, когда Фредерик, оставшийся в джинсах, нальет себе и ему по бокалу вина. Анабель надевала пеньюар, время от времени с любопытством поглядывая на Кристину. Анны снова не было видно.
Чувствуя что-то вроде смущения, девушка потянулась к своей одежде, но Фредерик остановил ее:
– Лучше мою рубашку.
Признаться, мужские рубашки Кристина любила. Они были просторными и несли кусочек тепла владельца. К тому же, всегда казались ей эстетически приятными. Поэтому Кристина с радостью накинула рубашку Фредерика, застегнув ее наполовину.
Кристина забралась на большую кровать и устроилась рядом с Анабель. Винсент и ей наполнил бокал с вином – девушку даже не смущала его нагота. После того, что произошло, она определенно чувствовала себя сопричастной этой маленькой и странной компании.
– Тебе понравилось? – Фредерик был единственным, кто стоял, потягивая вино, а не сидел на кровати.
– Это было интересно. У вас всегда… в таком духе?
– У нас всегда в разном духе, – ответила Анабель. – Но сегодня нам было необходимо вспомнить, каково это. В следующий раз будет что-то поинтереснее. Может быть, мы поедем в Дом.
Винсент и Фредерик переглянулись, но Кристина решила воздержаться от вопросов. Она еще успеет узнать, что за таинственный «Дом». А пока ей слишком хорошо и спокойно, чтобы о чем-нибудь волноваться.
– Чья это комната? – спросила Кристина. – Здесь такая шикарная кровать, что я завидую ее владельцу.
Винсент ухмыльнулся:
– Мне.
– Так она твоя?
– Ага.
– Значит, завидую.
Кристина вспомнила, что в комнате Анабель видела похожую кровать, только чуть меньше. Впрочем, воспоминания о комнате Анабель неизбежно вызвали и другие, о потайном помещении с музеем смерти, как назвал его Фредерик. Мрачноватое место. Хотя воспоминания о нем оказались весьма приятны.
Дверь раскрылась, и на пороге возникла Анна. Уже одетая в простое вязаное платье, она держала в руках фотоаппарат.
– Зачем? – удивилась Кристина.
– Хочу вас снять, разумеется.
Фредерик пожал плечами:
– Думаешь, стоит?
– Разумеется. Но не волнуйся, дорогой, даже если эти снимки попадут к папарацци, никто не сможет понять. У меня родилась идея новой серии: части тела. Мне вовсе не нужны ваши глаза.
Фредерик еще сомневался, но Анабель восприняла идею с энтузиазмом. Винсент тоже не стал привередничать и кивнул. Кристине показалось, предложение может стать интересным.
– Правда, – сказала она, – настоящую фотосессию мне устраивали только однажды. Так что я совершенно не знаю, как себя вести.
Анна махнула рукой.
– Ничего страшного. Тебе просто надо быть собой. Так получаются самые лучшие фото.
Сложно сказать, сколько длилась импровизированная фотосессия. Кристина сначала и вправду не знала, как себя вести, но Анабель помогала ей. Винсент чувствовал себя раскованно и, кажется, получал удовольствие от происходящего. Фредерик фотографироваться не любил, но Анне все равно удалось поймать его пару раз.
– Прекрасно, – сказала она, наконец, – потом посмотрим, что выйдет.
Никто не говорил, но стало ясно, что вечеринка начала сходить на нет. Они не собирались расходиться, но, по крайней мере, концентрация удовольствий определенно упала. Анабель отправилась в ванную, Анна показывала Винсенту фотографии на маленьком экранчике фотоаппарата, а Фредерик меланхолично курил, смотря в окно.
Завернувшись в рубашку, Кристина вышла из комнаты и устроилась на диване в гостиной. Она не включала свет и закурила кем-то оставленные на столике сигареты.
Фредерик появился почти бесшумно, на мгновения выпустив из спальни свет.
– Не думал, что ты куришь, – сказал он.
– Не курю, – ответила Кристина. – Только иногда. Когда доставляет удовольствие.
– О, я не сомневался, что ты поймешь.
– Ты про удовольствия?
Фредерик кивнул и устроился на кресле напротив Кристины.
– Люди отчаянно ищут удовольствий, но не умеют их получать. Иногда стремление и невозможность его удовлетворения ведут к самоуничтожению. Ты никогда не задумывалась, почему так широко распространены наркотики и алкоголь? По большей части, люди используют их для искусственного удовольствия. Разучившись получать его, они прибегают к симуляторам. Но это, как ты понимаешь, ни к чему не ведет.
